Электронная Библиотека Порна Сайт (Рассказы для Взрослых 18+)

 Название : Сборник коротких порно рассказов (часть 41)
 Сайт: https://dojki.biz/book/ 
 Жанр: Эротические рассказы для взрослых 18+
 Категория : Эротическая сказка

 Содержание :
 - Добрая Фея
 - Догадливая хозяйка 
 - Дом в 1000 этажей 
 - Жена слепого
 - Женитьба дурня 
 - Иван — лордов наследник 
 - Идеальная пара  
 - Инопланетянин
 - Ипполит 
 - Исповедь 
 - Исполнительница желаний
 - Кошелёк или… 
 - Кукольный город 
 - Лиса и заяц 
 - Ловля фей на лугу
 - Любовь по приказу 
 - Медведь и баба 
 - Мужик за бабьей работой
 - Мужик и черт 
 - Мужик на яйцах 
   
--- Добрая Фея ---

Жила-была на нашем свете Фея, между прочим, большая идеалистка. Как и любая из этой волшебной породы, любила она помогать достойным, сотворить доброе дело, выдать Золушку замуж за принца и принести ей подарки к свадьбе. Ну, скажи мне, где в нашем рыночном мире вы найдете принца? Нету! Остались только олигархи и их наследники на Мерседесах. Золушки хорошо знают, чтобы охмурить такого нужно всеми правдами и неправдами пробраться на закрытую тусовку и хорошенько покрутить голой попкой перед наследником миллионов. Он ее сразу в постель потянет, а Золушка упрется:
— Нет, ты сначала подари мне кольцо с брильянтами, десять шуб норковых и на Канарские остова свози, тогда и раздвину под тобой ножки.
Такие прагматичные стали Золушки. Без помощи фей свои дела устраивают. Найдет Фея вроде бы порядочного человека, достойного всяческой помощи, а тот на ее бескорыстное предложение отвечает:
— А ты не шпион от конкурентов? Сколько возьмешь за свои услуги? — просто руки у Феи опускаются.
Где достойные? Кому помогать? А нашей Фее хочется помогать бескорыстно, по-иному не может, так уж она устроена. И не творить добрых дел тоже нельзя, нужно ей отчитываться перед высшими силами, доказывать, что не бездельничала, добрые дела творила.
Разочаровалась Фея в роде человеческом и решила помочь Змею Горынычу. Он с виду безобразный, инвалид детства — шутка ли, с тремя головами родился и, наверное, очень страдает от этого. А Фея может все исправить, превратить его в красавца писанного. Только забыла она подумать: а нужна ли ему болезному чья-то помощь.
Сказано-сделано. Облачилась Фея в лучшее волшебное платье, крылышки почистила, сказала волшебное слово экс-брекс-фекс и возникла перед логовом Змея Горыныча. Все феи умеют неожиданно появляться в нужном месте, но далеко не каждая при этом подумает: «а ждут ли меня там?»
Змей Горыныч сидел перед входом в свою пещеру и грустил. Причин тому было две: кислотность желудочного сока у него повысилась и перевелись на Руси Святой рыцари-богатыри с которыми сразиться можно, удаль свою потешить. Остались только ребята из ВДВ, но с ними он связываться не решался. И поэтому было змеюшке ску-у-у-чно… От скуки напевал он песню Атаманши из мультфильма «Бременские музыканты».
Разжалобила Фею эта картина, ей еще больше захотелось порадовать Змея Горыныча, исполнить какое-нибудь его желание. Хотеть, как известно, не вредно, но перед исполнением хотения желательно еще и подумать, что из этого выйдет. Но у Феи-идеалистки в красивой головке ветер гулял. И говорит Фея трехголовому ящеру без всякого там сомнения:
— Пришла я тебя обрадовать, твое самое заветное желание исполнить. Ты, Змей Горыныч, не сомневайся, мои возможности велики, кроме того, и план по добрым делам выполнять надо.
Вытаращил на ее Змей Горыныч все шесть глаз, облизнулись три головы тремя языками. Никогда ему такого предложения не делали. Подумал и, не будь дурак, отвечает:
— Хочу тебя, Фея, зажарить и съесть.
Знал звероящер, что ни одна фея на свете не может отказаться выполнить заветное желание. Раз обещала исполнить, то она просто обязана свое слово сдержать.
Задумалась Фея, нет у нее желания в качестве барбекю жариться. Запоздало скрипит мозгами, ищет выход из пикантного положения. А Змей Горыныч уже сковородку маслом смазал, вилку громадную притащил, все три шеи салфетками подвязал и говорит:
— Лезь на сковородку быстрее, мне нужно вовремя обедать, да раздеться не забудь. Платье твое волшебное, конечно, сгорит, но от него всякие пряжки-застежки останутся, я могу о них зуб поломать.
Юлит ум у Феи как истребитель под огнем ПВО. С одной стороны, желание Змея Горыныча обязана исполнить, но с другой — неохота ей жариться во цвете лет. Решила она обмануть глупого змея, прельстить его своей телесной красотой. Тогда Змей Горыныч возжелает Фею, захочет ее оттрахать, поиметь, говоря по-простому выебать. А для этого изменит свое желание, попросит превратить его в юношу человеческого. Ну, а потом… там видно будет. В принципе она не имела ничего против здорового секса.
Прежде всего, придала Фея своему телу стандартные размеры 90-60-90. Платье сделала коротеньким и туго облегающим ее прелести. На нем не только тити выступили, но и сосочки остренькие обрисовались, лобок явственно выступил, попка туго обтянута и ложбинка между ягодичек видна, как на голой. И ниже всего этого ножки, очень стройные, доложу вам. Такую красотку каждому мужику во-первых заголить хочется, во-вторых использовать по назначению. Потом Фея раздеваться стала: взяла руками за подол и начала поднимать его медленно-медленно. Показались белые ляжки, рыжий хохолок между ними, приятно выпуклый животик без всяких там новомодных татуировок и, наконец, титички — такие налитые, аппетитные.
Повернулась Фея спиной к Змею Горынычу, повиляла попкой и опять повернулась, предстала в первозданной голой красоте, в виде, так сказать, готовом к сексуальному употреблению. Ждет, когда Змей Горыныч попросит превратить его в красивого парня. Целый стриптиз Фея устроила, думала соблазнить дракона писькой-сиськой, чтобы он отказался от своего первого желания. Нет, не отказался, ревут все три головы:
— Марш на сковородку. Да не так, на четвереньки становись, коленки и локти широко раздвинь, попку держи выше, иначе она подгорит и невкусной будет.
Делать нечего, встала Фея на четвереньки, как того хотел Змей Горыныч. Он ее сверху посолил, поперчил и уксусом побрызгал, в зад пучок петрушки засунул, а в рот морковку. Дунули огнем все три головы — две под сковородку, одна сверху — чтобы жар был равномерным.
Хорошо зажарилась Фея, спинка и ляжки румяной корочкой покрылись.
Съел дракон феюшку не потрошеную, вместе с какашками и потом кричал на все горы и леса, какая она вкусная.
Мораль в этой сказке простая: не суйся помогать, когда тебя не просят.


--- Догадливая хозяйка ---

Жила-была старуха, у ней была дочь — большая неряха; за что ни возьмется, все у ней из рук валится, Пришло время — нашелся дурак, сосватал ее и взял за себя замуж, пожил с нею год и больше и прижил сына. Пришла один раз она к матери в гости: эта ну ее угощать да потчевать. А дочь ест да сказывает:
— Ах, матушка! Какой у тебя хлеб скусной, настояще ситной, а у меня такой, что и проглотить не хочется — настояще кирпич.
— Послушай, дочка! — говорит старуха. — Ты, вер-во, не хорошо месишь квашню, оттого у тебя и хлеб не вкусен; а ты попробуй квашню вымесить так, чтоб у тебя жопа была мокра! Так и дело будет ладно.
Пришла дочь домой, растворила квашню и начала месить; помесит-помесит, да подымет подол и пощупает мокра ли жопа? и опять начнет месить. Часа два так месила, всю жопу выпачкала, а узнать не может, мокра ли у ней жопа или нет. Вот она подняла подол, стала раком и говорит сынишке:
— Подь сюды, посмотри, не видать ли, мокра ли моя жопа или нет?
Мальчик посмотрел и говорит:
— Эге, матушка! У тебя две дырки вместе, да обе в тесте!
Тут она полно месить квашню, и спекла с того теста хлебы такие скусные, что если б знали, как она месила — никто бив рот не взял.


--- Дом в 1000 этажей ---

Прочла эту повесть в 80- х годах. Странно, почему запрещали менее безобидное в то время. Потому, что в этой книге иногда проскальзывают такие фантазии, которые напоминают бред маньяка. Тем не менее, я прочла книгу на одном дыхании и сейчас она стоит на полке, зачитанная до дыр. Рядом с книгами Кинга и других не менее любимых писателей.
Для тех, кто не знает этой книги, кратко перескажу начало:
Сыщик Петр Брок ищет пропавшую принцессу Тамару. Процедура распыления сделала его невидимым, чтобы враги не помешали ему в ее поисках. Будучи невидимкой, он проникает в тысячеэтажный дом Муллера, которого и подозревает в исчезновении принцессы и нескольких других известных красавиц.
«Петр Брок прочёл список пропавших:
1. Анна Мортон, прима-балерина Национальной оперы, 24.
2. Ева Сарат, манекенщица. Исчезла в разгар бала около полуночи, после того, как ещё провозгласили королевой бала.
3. Луна Кори. Дочь банкира.
4. Сула Мая, кинозвезда, похищена из своей виллы. 8. 09.
5. Дора о' Брайен, красивейшая женщина Парижа, исчезла в Булонском лесу.
6. Края Барардо, актриса.
Сейчас сыщик находился в помещении концерна Вселенная». Но вместо того, чтобы отправить пассажиров в другие звёздные миры, как обещала реклама, их обманули, одурманили газом и захватили в рабство. Мужчин и женщин. А непригодных и недовольных казнили. Сожгли в печи, а из золы они делали пудру для красоток… Петр прошёл следом за бандитами в комнату, где находились в заточении женщины.
— А теперь посмотрим девочек, — похотливо просюсюкал старичок и поправил на груди отклеившуюся звезду. Милорд, входя в комнату, поправил манжеты, чтобы лучше были видны бриллиантовые запонки. Брок прошёл за ним.
Там на полу сплетался и расплетался клубок женских тел. А ведь всего несколько минут назад Брок видел, как эти женщины шагали в колонне. Любовницы и подруги, провожающие и провожаемые, одинокие гордые путаницы, влекомые своей мечтой побывать в других мирах. Кляпов у них не было. Но принцессы среди них не было. Она стояла поодаль, прижавшись к стене, гордая, вся в чёрном, и ждала своей участи без единой слезинки в глазах.
О, у него чесались руки прямо сейчас расправиться с этими мерзавцами и освободить обманутых переселенцев!
Но инстинкт говорил ему, что надо выждать и отложить мщенье до той минуты, когда он сможет рассчитаться разом со всеми. Он бесшумно приблизился к принцессе и прошептал:
— Не бойтесь, я с вами.
А когда она повернула к нему своё изумленное лицо, и губы ещё затрепетали, чтоб задать вопрос, Брок поспешно предупредил:
— Тише. Не шевелитесь. Они не должны ничего знать. Я рядом. Но не ищите меня.
Он коснулся ещё руки:
— Вот я. Это будет означать, что я здесь. Вы не против?
— Нет. — принцесса едва заметно улыбнулась.
Между тем старый обманщик с лживой маской добряка пытался остановить потоки слез и проклятий, низвергающихся на него:
— Дамы, милые дамы! К чему эти слёзы причитания? Фу, какими некрасивыми становятся от плача ваши личинки.
— Верните мне моего Яничка, — рыдала розовая девочка, все ещё ничего не понимая, — я не могу лететь без него!
— Похищение! — истерично выкрикивала кинозвезда, — бандиты!
Дочь миллионера, забыв о поэте, теперь оплакивала свои чемоданы.
— А ну замолчите! — разозлился человек с моноклем, — не то придётся отведать наших груш. А они у нас жёсткие!
— Улыбки, улыбки, дорогие дамы. Улыбнитесь, пока не поздно!
Но стоны и ропот не утихали. Громче всех шумела графиня. Она звала полицию и угрожала:
— Негодяи, подлецы! Только попробуйте поднять руку на беззащитную аристократу! Где ваши звезды? На небе? Вам лишь бы водить дураков за нос! Отдайте мои чемоданы!
Тут подал голос милорд:
— Безгранична галантность благородного Муллера, но всему есть предел. Грушу!!! — скомандовал он, и не успела графиня глазом моргнуть, как во рту у неё оказался кляп. Остальные тотчас умолкли.
— Вот видите, дорогие дамы. А теперь улыбнитесь. Эта девочка не слишком красива, милорд, но вряд ли ей больше семнадцати.
— Ещё бы. В самый раз для кабаре дона Арамиса.
За розовой девочкой последовали дочь миллионера, грустноокая супруга профессора ботаники, потом две хорошенькие сёстры двойняшки, сборники эротических рассказов porna.site совершенно на одно лицо, в коротких юбочках и белых гольфиках. Они держались за руки и звали отца. Молодчики с плетьми отвели их в угол комнаты.
Настал черед принцессы.
— Тамара! — наигранно воскликнул старик. — какая неожиданность! Чёрный бриллиант, потерянный и найденный вновь! Бархатная бабочка хотела упорхнуть от нас к небесам… Мы вас искали… Сам принц Ачорген полюбил вас с первого взгляда… Ему первому вы станцуете хрустальное фуэте обнаженной. Или второму, если вас пожелает сам Муллер. Говорят, он уже справлялся о вас. Беда, если вместо его симпатии вам придётся испытать его гнев! Принцессу отвели в шатер, который оказался лифтом. Брок метнулся за ней. Старый сводник разглядывал заплаканные лица женщин. Кое- кто ещё всхлипывал, по чьей- то щечке ещё текла слеза, но рыдания стихли. Они устали отчаиваться, да и в глаза рвутся новые картины.
— Как видите, дамы, ничего страшного с вами не случится. Вы испугались, что не попадете на свои планетки? Клянусь, что сейчас мы летним на одну премиленькую планету. Планету танцев. Танцы и любовь. Мадам Верони обучить вас и тому и другому… Не бойтесь. Мы вас выбрали не только за смазливые мордашки. Ваши ножки, ваши фигурки победили в тайном состязании спящих красавиц. Вон тех двух пупсиков я тоже отыскал. — при этих словах морщины старого сводника изобразили нежную улыбку. — я сжалился над образцом столь совершенной симметрии. И папочек для вас, сиротинки мои, мы тоже найдём. Каждой по одному… (прод. сл.)

--- Жена слепого ---

Жил-был барин с барыней. Вот барин-то ослеп, а барыня и загуляла с одним подъячим. Стал барин подумывать: не бл…дует ли с кем жена, и шагу не. даст ей без себя сделать. Что делать? Раз пошла она с мужем в сад, и подъячий туда же пришел. Захотелось ей дать подъячему. Вот муж-то слепой у яблони сидит, а жена свое дело справляет, подъячему поддает. А сосед ихний смотрит из своего дома, из окна в сад, увидал, что там строится: подъячий на барыне сидит, и сказывает своей жене:
— Посмотри-ка, душенька, что у яблони-то делается. Ну, что как теперя откроет Бог слепому глаза, да — увидит он — что тогда будет? Ведь он ее до смерти убьет.
— И, душенька! Ведь и нашей сестре Бог увертку дает!
— А какая тут увертка?
— Тогда узнаешь.
На тот грех и открыл Господь слепому барину глаза; увидел он, что на его барыне подъячий сидит, и закричал:
— Ах ты, курва! Что ты делаешь проклятая бл…дь!
А барыня:
— Ах как я рада, милый мой! Ведь сегодня ночью приснилось мне: сделай-де грех с таким-то подъячим и Господь за то откроет твоему мужу глаза. Вот оно и есть правда: за мои труды Бог дал тебе очи!

--- Женитьба дурня ---

Жив був соби казак, у его була жинка и еще був сын Грицько. Грицько ходыв в степу за вивцями. От дид с бабою змовляються:
— Стара! Треба нам Грицька оженить.
— Як женить, так женить! — послали воны за Грицьком.
Приходе наймит, да и каже:
— Здоров був, паноче! Батько звилив тоби иты до господив.
Прийшов до дому, устричають його батько и мате:
— Здоров був, сынку! Як соби маешь?
— Слава Богу, тату и мамо! помаленьку, А чого-це вы мене до дому звалы?
А батько каже:
— Та вже-ж я — старый и мате твоя — стара, так треба тебе оженить.
— Не хочу! Пиду соби у степ.
— Почекай (подожди) лышинь трохи: мы порадамось (рада-совет) з добрыми людьми, як воны ска жуть.
— Ну, добре!
От добри люды присовитовалы, щоб даты йому борошня (зерно, хлеб) мишкив шисть и послаты на базар; та и звилить йому, щоб вин не продавав ни евреям, ни купцям, ни старым бабам, а продавав дивчатам и молодыцям, и просыв бы з их за борошно еб…лки. Прийшов старый до дому, та и каже:
— Сынку! Бери пару водив, запрягай у виз и йидь на базар, та везы шисть мишкив борошня; тилко не продавай евреям, купцям и старым бабам, а продавай дивчатам та молодыцям.
От вин узяв пару волив, заприг, наклав на виз бо-рошня и повиз у мисто. Пидъихав к базару, устричае його еврей.
— Здоров був, паноче! Що таке у вас е продажне?
— Ничего нема, бисив еврей! Пидходе купец:
— Що таке, паноче продаете?
— Ничего нема!
Оце подходе к йому молодыця и пытае:
— Що таке продажне?
Вин каже:
— Борошно.
— А скилько е?
— Шисть мишкив.
— А що просите за його?
— Та дай еб…лки!
Вона подывилась на парубка и каже:
— Чи не можно менши узять?
— Ни, не возьму; як дасы еб…лку, так оддам.
— Везы ж за мною.
Вин зараз:
— Гей, гей!
И прийихав до ней на двир и пытае:
— Кудыж мини зносыть?
Вона показала йому, а сама пишла, прыготовыла меду и паляныць, та и говорить:
— Иди сюда, паноче!
Вин прийшов в хату.
— Здоров був, паноче! Сидай та йижь еб…лку.
Вин сив и зачав опиз…ячивать, найився и каже;
— Спасыби за еб…лку. Вона отвича:
— Богу святому дякуй!
Прийихав вин до дому, батько и мате пытают:
— А що, сынко! Продав борошня?.
— Продав.
— А за що продав?
— За еб…лку.
— А що, сынку, гарна еб…лка?
— Та така солодка, що и сказать не можно.
— Ну, сынку, женысь, и у твоей жинци буде!
— Колы так, то й женить мене!
— Ну, стара, — каже батько, — слава Богу! Наш Грицько жениция захотив.
Пислалы воны сваху к богатому мужику. Прийшла сваха:
— Помогай Бог!
— Здорова була, бабуся! А що ты нам скажешь хорошее?
— Та у вас товар, а у мене е купец.
От и сосватала за Грицька дивчину Гапку. Тутычки выбралы дружку и бояр, созвалы пойизд, пойихалы до церквы и повинчалы, та и началы гулять, веселицця. От вжеж треба молодых весты спать до коморы. Дружко каже:
— Ну, гляды-ж, Грицько! Чи знаешь де еб. лка?
А вин:
— Як не знать!
— А де?
— Та на столе.
— Та ни, ты шукай-де волосья, там и еб…лка.
— Добре.
Положилы йих спаты и самы пийшлы гуляты. Довго лежав Грицько з Гапкою, и захотилось йому еб…лки. Начав вин шукать по кошелям и полкам — нигде нема, а в тий же комори стояла соха, а вверху на сохи було пидоткнуто кущем волосьев. Вин побачив тые волосья, полиз на соху, просунув руку и щупае: чи нема там еб…лки! Та вже слизты с сохи боицця. Прийшов дружку пидниматы молодых, стучить:
— Добры день, молодый Грицько!
А вин сыдыть на сохи и каже:
— Здоров був!
— А що, Грицько, найшов волосья?
— Найшов.
— И влиз?
— Влиз, та оце лыхо — не злизу.
— Валысь набик.
Грицько зваливсь набик, ударивсь об землю и раз-бив соби голову до крови. Дружко пытае:
— А що, звалывсь?
— Звалывсь.
— А що до крови?
— Та вже ж, до крови.
— Отчиняйте ж двери.
Одчинилы. Грицько зараз выскочив и побиг в степь, к своим вивцям. Бижить биля попова двора, удруг наскочылы на його собаки; вин начав обороняцця, пятывся, пятывся и влиз у самую церковь, а се було у нидилю (воскресенье). Вин подивився та и каже:
— Ишь бисови собаки, скилько нагналы сюда людей!
И дывно йому, шо людей багацько, а уси мовчат, тилько помаленьку шепчуть та кланяюцця; мабуть воны кого просят, щоб йих до дому довив. А дали побачив вин попа в золотий свыти, шо ходить миж людей та все кланяецця: от иде вин и до Грицька. Грицько думае:
— Шо ее таке? Несе вин якусь торбынку и на людей огонь кидае (речь идет о кадиле).
Пип блыжче, а Грицько йому каже:
— Помалу, батько, очи не выпечи!
А пип усе махае, та махае. Як Грицько свисне його по голови, аж вин упав; тут люди, мабуть чоловиков пятьдесят буде, учинылысь за дурня; вин усих йих вытащив с церквы и сам пишов у степь.
— Ну, бисови люды, кажить мини спасыби, а то б вы тутычки и заночувалы!
А Гапка скучае соби без чоловика и плаче.
От научилы йии, щоб вона пишла до Грицька у степь; як буде вин стояты з ватагою биля воды, то щоб вона спытала у його:
— А що, чоловиче, чи не можно тут скупатыся?
А вин скаже:
— Чому ж неможно? Можно.
— Та може тут глыбоко? Полизай сам перши у воду. От так дило и здилаицця!
Пишла Гапка у степь, приходит, а вин стоит коло става (пруда).
— Здоров був, пяноче!
— Здорова була!
— А що, чоловиче, чи можно тут скупатыся?
— Чому ж неможно?
— Та може глыбоко, покажи мини.
Вин зараз скинув сорочку и штаны, влиз у воду и каже:
— Бачишь, по колини.
Вона и соби влизла у воду, побачила у його х…й и пытае:
— Що се таке?
А вин каже:
— Се табака.
— На що ж вона? Шо ты робышь з нею?
— Сьцю.
— А чим ты йии годуешь (кормишь)?
— Та ничим.
— Ото-то вона и худа!
А Грицько побачив у Гапки пи…ду, да и пытае?
— А у тебе що се таке?
— Поцька.
— А на що вона тоби?
— Табаку годовать. Хай твоя табака пойисть поцьки.
— Э, щоб вона мене укусыла! Хай йий бис!
— Ни, не укусыть.
Грицько узяв свою гирлыгу (овчарская палка) и зачав пробувать: чи не укусить? А потим согласився погодовать свою табаку. Надрочила вона йому и направила х…й у пи…ду, та и придерживае. Любо стало Грицьку, бросыв вин степь и прибежав до дому, и кричить:
— Тату, мамо! Де моя жинка?
— На що вона тоби?
— Еб…ть хочу.
— Зараз прийде.
А жинка тому и рада, а сама каже:
— Пидожды до обида, мате галушки варыла. А вин:
— Ничего не хочу, ходим годовать табаку.
И зачав йии еб…ть, а она зачала пирдить; трудно йии стало, скочила и охота. Вона и говорыть:
— Я, чоловиче, вже не вздужаю.
— Що ж робыты?
— Та мини добри люды казалы, щоб нашего сусида вил полызав мини сраку, то може я и поправлюся. Пиды попроси вола!
Пийшов вин до сусида:
— Нехай ваш вил моей жиньци сраку полыже?
— Нехай!
Воротився до жинки, та и каже:
— Иды! Вже пригнав вола.
От Гапка задрала хвист, уставила сраку у викно, Грицько йии придерживае: а сусидский Ивашка (бо вона з ным наперед его зговорылась) як почав Гапку чесать через сраку, аж йии лыхорадка забира.
— Ну що? — скаже Грицько.
— Та мало полегчило!
А потом и сам Грицько заболив и каже:
— Жинка, пиды, попросы сусидова вола, шоб мини сраку полызав.
Вина пийшла и выпросила вола:
— Ну уставай, иды до викна!
От вин спустыв штаны и выпятив у викно сраку, а вил як вдарить його по тий сраци, аж через голову вин перевернулся!


--- Иван — лордов наследник ---

В некотором царстве, в некотором государстве (а проще говоря, в матушке-Руси) жил да был такой человек — Иван.
Жил он довольно бедно, работал в лавке — помогал приказчику. А каждое воскресенье, ну и по праздникам, конечно, пил горькую, да пил так, что потом «вола вертел». Ссорился с соседями, крушил заборы, бил кувшины и морды всяких мужиков.
А вот жены у него не было. Да и зачем ему жена? Выпьет, бывало, для храбрости сто граммчиков, подойдёт к красной девице да и «поженится» — тащит её, куда ему надо — или домой к себе, или в кусты ближайшие. Был у него такой дар — ни одна девица не сопротивлялась. А так как Иван был мужичок довольно молодой и хотелось ему довольно часто, то он скоро перепробовал всех девок в округе, да и с замужними женщинами не гнушался переспать, а также и с вдовушками. Но с одной и той же ему по два раза не хотелось, так как он в этом деле любил новые ощущения. Загоревал было Иван, но ненадолго.
И вот по щучьему велению, по моему хотению, приходит как-то к Ивану почтмейстер и письмо вручает. А в письме том написано, что он, Иван, является наследником богатого англицкого лорда и сей болезный лорд оставляет Ивану всё своё состояние — усадьбу и кучу тыщ англицких фунтов стерлингов. И что он, Иван, обязан приехать в Англию для получения сего наследия.
А надобно вам сказать, что тогда Ивану было довольно хреновенько. Ну перебрал он в кабаке лишнего, ну проблевался за банькой — с кем не бывает? Так вот он смотрит на этого почтмейстера и ни хрена не понимает. Ну и послал его подальше… А почтмейстер, не будь дурак, письмецо то оставил, а сам ушёл.
На следующий день Иван оклемался, письмо заметил и стал его читать. Там по-русски и по-англицки написано было. Порадовался, естественно, ещё за воротник заложил да и пошёл в лавочку, где работал.
А там его приказчик уже ждал — злой, аки волк. Как Иван появился, так сразу и заголосил приказчик… «Что ж ты, собака, делаешь, а? Ты ж, сволочь, на работу свою опоздал, собачье отродье!».
Подошёл к нему Иван, схватил за шею и гаркнул… «Ты, жидёнок (приказчика звали Мойша)! Ты ж на лорда голос повысил! Я ж тебе, каналья, зубы пересчитаю счас!» Приказчик и прохрипел ему сдавленно… «Иван! Гад, опять напился! Тебя ж выпиздят из лавки! Лорд хуев!». Иван поставил Мойшу на пол и пальцем ему погрозил… «Смотри у меня, не озоруй». Потом к хозяину пошёл.
А у хозяина как назло настроение плохое. То ли тоже вчера перебрал, то ли что, в общем, не в духе мужик был, ой не в духе… А тут как раз Иван подошёл. Заорал на него хозяин… «Чего припёрся?». А Иван ему в ответ… «Ты, Семён Фёдорыч, на меня не кричи. А то лавку твою куплю и тебя вместе с ней — будешь у меня на посылках». Ну, хозяин завопил, конечно… «Да ты мужик! С каких это пор мужики лавки покупают? Одумайся, Ванька!». Иван ему и говорит… «Ухожу я от тебя, злой ты, Семён Фёдорыч. Где мои копейки?».
Хозяин вытряхнул на стол несколько битых монеток и посмотрел на Ивана тяжёлым глазом. «Ну что, Ванька? Доволен?» — говорит. Иван забрал копейки и вышел из лавки.
«Вот и всё. Таперича продаю хату и еду в Англию. Знать бы, где она, ента Англия. В Питер придётся ехать» — так думал наш Ванька, идя домой.
Вскоре он уехал в Петербург, да там и на корабль до Лондона сел. Приезжает он в Англию, да диву даётся. Какие дома! Какие улицы! И всё то у них не по-нашенски, не по-русски написано. «Придётся, видать, русского человека искать, чтобы найти где оно, это именье». Только подумал — глядь, русский идёт. То что русский, Ванька понял сразу. Пьяный, растрёпанный, «Боже, царя храни» поёт. Ну Ваня наш — к нему. Так, мол, и так — помоги найти поместье. А тот на Ваньку глянул, икнул и спрашивает… «А ты мне потом нальёшь?». Ну, Иван согласился. В общем, поехали.
Приехали, значит. Вот оно и имение. Ванька глянул и ажно рот открыл. Такие хоромы! Да дом помещика Спицына меньше будет. Во какой дом!
Ну, тут дворня подбежала, мужички какие-то. Чегось лопочут по-англицки, а Иван не понимает ничего. Ну и спрашивает у своего русского приятеля… «Чего он мне говорит-то?». Тот голову приподнял, ухо навострил и отвечает… «Письмо ему покажи». Ванька письмецо заветное достал, в рожу мужику пихает. Тот глазками пробежал, улыбу растянул и лопочет опять чего-то. Ваня опять у нашенского спросил. Тот и говорит, что, мол, проходи, новым хозяином будешь.
Три дня пил Иван с русским другом. Оказалось, что того Василием зовут, что он из Питера приехал, да жулики его в карты обдурили, вот он и живёт в Лондоне, пробавляясь случайным заработком. Договорились, что будет теперь Василий компаньоном у Ивана, будет ему вроде придворного толмача. За это Иван обещался снарядить его одеждой, едой и крышей над головой, ну, деньгами, конечно. На том и порешили.
А когда прошёл первый кураж, решили они поместье осмотреть. Оказалось, что теперь у Ваньки в услужении поболе полусотни человек. Греховная мысль в башке у нашего Ваньки родилась. Захотелось ему узнать, чем отличаются женщины и девушки англицкие от женщин и девушек рассейских.
Заприметил Иван для начала молоденькую горничную — Китти, как она себя называла. Улучил выгодный момент, да к ней подошёл. «Китти, отойдём в чуланчик» — и рукой показывает, куда идти надо. Та засмущалась, залопотала, но что делать — слово хозяина для неё закон. Ну в чулане приник к ней Иван, в ушко чего-то ласковое зашептал, в щёчку поцеловал. Та и не отпиралась, а только по-своему быстро говорила. Иван ей юбку-то и задрал. Полюбовался немного, свой фирс вытащил да и всадил ей. Китти вскрикнула, попыталась вырваться, но потом ей это понравилось и она даже стала смеяться и постанывать. Ивана, правда, надолго не хватило. Вытащил он свой член, да малафьёй всё вокруг и обрызгал. Китти платьишко поправила, глаза опустила и мимо Ваньки пробежала.
Понравилось Ивану с англицкой девушкой. Чистая бархатная кожа, румянец на щёчках. Теперь только осталось женщину англицкую испробовать.
А на следующий день Ивану приглашение пришло от соседнего помещика. Мол, приглашает он его на бал с целью познакомиться с новым соседом. Иван повертел в руках бумажку да Василия спрашивает… «Пойти что ли?». Василий ему тогда сказал… «Идём, Ванька, идём! Может, кого ещё там трахнешь».
Пошли они к соседу. А у того усадьба также шикарная. Прошли в дом, а там их уже и хозяин встречает. Заболтал он на англицком, спрашивает у Ваньки что-то, а тот и ни бум-бум. Ну, опять же, Вася помог. Хозяин очень рад видеть у себя нового соседа, его зовут граф Генри Картрайт (тьфу, ты, Господи, ну и имечко бог пожаловал!) и что их ждут в гостиной.
Направились туда наши друзья, а там всё ихнее дворянство сидит, чаи гоняет. Ну, заметили Ваньку, подбежали к нему, представляются, Василий Ивану переводит, а Ваня наш всё глазами рыскает — ищет женского полу. Просит Васю… «Васька, спроси, где у него тут жена?». Василий графу перевёл, а тот башкой своей закивал и что-то крикнул в дверь. Оттуда вышла его жена. Да не вышла даже, а выплыла, как лебедь. Писаная красавица! Перси ажно из рубахи выпирают, о как!
«Во бы её…» — подумал наш Иван. Чинно представился, ручку поцеловал, улыбнулся ей. А тут граф предлагает к столу пройти.
Пообедали, конечно. Ванька попросил Василия занять графа разговором, а сам пошёл искать графиню. Нашёл он её в её же спальне. Та перед зеркалом сидела. Ванька, недолго думая повалил её на кровать. Графиня сопротивлялась, даже порывалась закричать, но Иван ей рукой рот зажал, а сам другой рукой сиськи ей нашаривал. Нашарил, посмоктал, да и дальше полез, под юбку.
Ну, в общем, трахнул Иван графиню. Трахнул и хуя не обтёр. Потом они, как ни в чём не бывало, спустились к остальным гостям.
К вечеру все здорово нализались.
…………………
Я встретил Ивана в Лондоне прошлым летом. Он шёл по улице, низко опустив голову и вздыхал. Я его и спрашиваю… «Что Ванька, печальный такой?». А тот мне и говорит… «В Россию хочу, очень соскучился. Эти англичане меня просто бесят. Самогонка их — виски, называется, такое дерьмо. Да и скучно здесь очень». Я ему и говорю… «Ты же хотел попробовать англицких девушек, не так ли?». Он на меня посмотрел и сказал, такую истину, что я даже удивился. Он сказал… «Знаешь, ПИЗДА она и в Англии ПИЗДА». После чего повернулся и пошёл своею дорогою.
Тут и сказочке конец, а кто слушал — молодец!

--- Идеальная пара ---

У меня фигура — ааафигеть. Ноги от коренных зубов — сам кости дробил и сращивал. Аж пять раз. Вначале как-то криво получалось, зато сейчас… Задница… ничего себе, уже триста лет как. Хотя я всем говорю, что мне стукнет 299. Глаза красивые, брови аккуратные, выщипываю изредка.
Ох, смотришь в зеркало и просто умиляешься.
По моим биологическим через полчаса у нас с любовником… гм, романтическое свидание, млин.
Прошел час.
Нет, пожалуй, эти ноги все равно неровные. Надо будет переделать.
Однако, еще полчаса. Полчаса, под откос поезда, без тебя полчаса… Вспомнить бы, в каком измерении я эту песню слышал. Прицепилась, зараза, испепелил бы тот мир!
Идиотское зеркало! Это оно корявое!.
… двадцать пять минут.
— Да пропадите вы все пропадом!!! Хреновое зеркало!. Блииин! — Зеркало разлетелось на мелкие кусочки, один из которых воткнулся в палец, потекла кровь. — Эта тварь даже раз в месяц не может быть пунктуальной. Твааарь! Недоделанное животное без всякой фантазии и мозгов… припирается ко мне и под предлогом… ага, изъятия силы… трахает. Подумаешь — белый маг. В академию его, вообще-то, по-случайности взяли. Я бы ему там полы подметать не доверил. Циничный недоумок!. К светлым его запихнули только благодаря жестокому недобору. Светлых всегда не хватает, жезл им в задницу.
Н-да, эти две сотни лет подействовали на Анаксиана крайне отупляюще. В академии он находил более логичные поводы, чтобы потрахаться со мной. А теперь, видите ли, я — злодей-человеконенавистник, черный маг Варгиналиус, должен отдавать часть своей силы… Таким чиканутым образом. Подумаешь — один раз попытался убить этого придурка. Ну так, он мешал! Но я не рассчитал свои силы. Кто же знал, что белому уникуму придет в голову сморозить: "Жить хочешь? Снимай штаны и загибайся раком… " Оказывается, так у меня доступ к черным энтропийным полям перекрывается, то есть магически я становлюсь слабее. Сука, придет еще время: я его сам, до самых верхних слоев достану…
Кстати, а где он? Может, издох… хм?.
У меня есть такой чудесный шарик для подглядывания… Анаксиан его и подарил, с усмешкой, мразь. Мол, тебе не поможет и то, что ты меня будешь видеть когда угодно… Любуйся, дескать… Гад! Мания величия и слишком большая самоуверенность когда-нибудь повернут тебя к земле передом, а ко мне задом!
— Ага, вот и ты, голубчик.
Волшебный шар отразил очень даже забавное действо. Мой горе-любовник, наряженный в тряпье странника… (Не, если б он ко мне так приперся, я бы ему не дал. Сдох бы, но не дал!)… во все глаза пялился на голое остроухое убожество в озере. Эльфийская девка, очевидно, ничего не замечала.
Неужели это то, что я думаю?.
— Бу-га-га, идиот, нам же нельзя! Ха-ха-ха!!! Дружочек забыл: нам предсказали погибель от женщины! Гы!. Одному из нас. Правильно, малыш, не верь предсказаниям!. Нет, я сейчас умру со смеху!!!
* * *
Ненавижу людей! Ненавижу эльфов! Ненавижу магов! Ненавижу этого кретина императора Дориана… Ну почему, почему я Белый Маг??? Идиотские распределения, я должен был стать Черным!!!
Если начнется война, мне кирдык. Большой такой кирдык в виде фаллоса этого слабака Варгиналиуса. Дал же создатель имечко: в переводе гоблинов оно означает "уходящий во тьму". А у расы ардальонов, которые плохо выговаривают букву "р", вообще… ха-ха!!!
Я должен был его сегодня трахнуть и забрать часть его черной энергии. Иначе снова придется биться, выяснять, кто сильнее… Давно войн не было, зла меньше стало, вот Черным Магам ничего и не улыбается. Эх, был бы я черным… А вместо этого иду убеждать императора Дориана, что война нужна только этим блаженным ублюдкам эльфам. Они хотят стравить две самые мощные империи, а потом вовсе изжить людей. При этом энтропийные слои черной категории замкнут все остальные магические слои, а я черпать энергию могу только в светлых слоях! Ненавижу нашу академию, где меня в Светлые определили. Это я, я должен был стать Черным Магом!!!
Еще и скрываться надо, магией сейчас пользоваться нельзя. Вот подойду к замку Дориана, тогда уж покажу им всем, как драконы размножаются.
Ненавижу скрываться. Так, бах, заклинание прочел, телепорт появился — и ты на месте. Но эльфы узнают, где я, и все остальные тоже, наша академия гребаная, опять же, чтоб их всех минотавр отымел. Никто не должен знать, что я вмешиваюсь…
М-дас, где-то тут должна быть моя стоянка, возле озера. Кажется, здесь.
Оп-па! Стоп!
Что за всплеск воды? Неужели меня вычислили?! А могут ведь помешать. Нет, убить — не убьют, они ж не дураки, знают, с кем дело имеют. Меня невозможно убить, за это влегкую заимеешь геморой в соответствующем месте.
Я тихо пробрался через заросли можжевельника, раздвинул ветки и…
Увидел купающегося человека. Кажется, женщина, правда, сейчас модно иметь длинные волосы и мужчинам. Хотя, не бледно-зеленые же! Нет, точно баба. Даже… Кажется, это эльфка…
Неужели вычислили, гады?! А магией воспользоваться нельзя, пока…
Точно эльфка, зараза! Отрезал бы ей эти гребаные ушки, ненавижу!
Груди небольшие, но именно такие в моем вкусе. И сосочки ничего себе так… Ну, что остановилась, выходи давай. Заняла мое место, не верю в такие случайности.
Однако, не думал, что у эльфок и между ног бледно-зеленые волосы. Никогда не имел дело, то есть просто, никогда не имел эльфок. Хм, чего это я?! Я и баб никогда не имел. Из-за этого идиотического предсказания. Мы, еще студентами, шли по рынку, с Варгиналиусом, и какая-то бабка сказала, что одного из нас ждет погибель от женщины… Вот с тех пор мы никаких дел с бабами не имеем. Сначала было неуютно, а потом, за два с половиной столетия, свыклось как-то, само по себе. Задница у всех одинаковая…
Так, вышла эта на берег, нагнулась к земле и…
Ааа… Мразь, я еле увернулся! Эта сука метнула в меня кинжал, прямо в горло.
Рукой провел по шее — кровь. Вытащил кинжал из близстоящего дерева (а сильно метнула!) и пошел прямо к ней. Дура, она оделась! Да, щаз, изнасиловать тебя решил, идиотка. Даже смешно. Но кровь… Кровь… Я уже и забыл ее на ощупь. В последний раз на меня напал дракон, но опасность в битве мне угрожала еще меньшая, чем сейчас. Валькирия, стерва, набросилась однажды, я молодой был, лет семьдесят, но и то до крови не дошло.
Ни у кого не было больших шансов меня убить, нежели у этой эльфки. Похоже, она не знает, кто я такой. Даже если бы попала в горло (а именно туда и целила!), не убила бы. А она хотела меня убить, это и без магии чувствуется.
— Негоже кинжалы вот так вот разбрасывать, — умудрился пропеть я своим мягким ласковым голоском.
— Кто вы и что здесь делаете? Зачем за мной подглядывали, — метнула она с ненавистью и злобой.
Молодая наивная дура. А я еще подумал было, что это шпионка, ха-ха.
— Анаксиан, — да, я хотел увидеть, как она среагирует на это имя. Удивился: никак. Назови я любое другое — реакция была бы такой же. — А вас как величают, о таинственная метательница кинжалов?
— Элендиль, — смутилась она. Ну еще бы! — Вы не подглядывали за мной?
— Нет, конечно, — не особо соврал я.
— А меня Элендиль зовут, — еще больше смутилась она.
— Да, я с первого раза запомнил, — улыбнулся я и протянул ей кинжал.
— Я травница, давайте рану промою. Думала, что это разбойник, ну и… Извините.
"Извините" на член не натянешь и в задницу не засунешь, хотел было сказать я. А что, вполне сексапильная эльфка, почему не трахнуть ее? Член же, по привычке (ну, за два столетия-то!), требует. Варгиналиуса я только через две недели смогу увидеть, если пойдет по моему плану.
Да имел я то предсказание и ту маразматическую бабку! Я один из самых сильных магов! Дурак, боялся какого-то предсказания! Пусть загнется и еще раз извинится.
Нет, братец мой, погоди. Пусть сначала рану обработает, травница. Травница?
— Элендиль, а что ты тут делаешь?
— Моя наставница Барбарелель послала меня за очень редким растением андрогенариумаквалиус, которое произрастает только в этих местах. Я насобирала мешочек, нашла удобное место для ночлега и…
Интересно, сколько ж ей лет? Опять засмущалась и покраснела.
Я глянул на ее мешочек с этой травой. Да, действительно, такую траву можно найти только в этих местах. Вот и не верь теперь в случайности. Ну, тем лучше.
Я прилег, сильно загнул голову набок, предоставив эльфки обрабатывать рану на шее. Она охотно за это взялась и умело шарила ручонками, что-то произносила, потом мне стало щекотно и я непроизвольно улыбнулся.
— Извините, — заметила она. Ну, ну, милая, я придумаю, куда тебе это "извините" всунуть.
Эльфка развела костерок и заварила какую-то настойку. Я лежал и размышлял, что делать. В смысле, с ней. Член требовал каких-то действий. Да не верю я во все эти предсказания!
Ого! Она так нагнулась… Аппетитная попка, какая аппетитная попка!!! Варгиналиус бы позавидовал! Эй, эй, эй, братец, погоди… Стой, говорю тебе! В смысле, наоборот, не вставай пока.
Предатель! У меня ж тонкие штаны, будет все видно… Но попка, о Создатель, какая восхитительная у нее попка!
Заметила! Ну еще бы. У меня ж не отросток с гороховый стручок, подлиннее ее кинжала будет. Эльфка подошла и начала стягивать с меня штаны.
Я как окаменел, застыл и не мог шевельнуться. Нет, понятно, что если бы мне что-то угрожало, я бы разнес весь лес в клочья. Мой братец дрожал и горел… Она нежно поцеловала его, облизнула языком и аккуратно впилась в него… Потом ее длинные волосы свисли и закрыли мне всю картину; я не знал, что там происходит. Мои руки сжимали почву, голова эльфки подергивалась вверх-вниз, а я чувствовал… Да, я чувствовал такое удовольствие, которое еще никогда не испытывал!!! Что она там делала — я не знаю. Мне казалось, что я вот-вот кончу, но нет… Что, что же она с ним делала такое… несколько часов я получал самое большое удовольствие в своей жизни?
Я дергался, вздрагивал, орал, визжал, смеялся, бился головой о сырую землю… Даже совы замолчали… Похоже, весь Лес смотрел на нас и завидовал!
Ну, ну, сейчас, вот, я чувствую… Нет, снова нет… Ааа, дайте мне что-нибудь твердое в зубы… Не могу!!! Ааа!!! Да, да, еще, не останавливайся… Ну, ну… Снова нет…
О Создатель, и ты триста лет скрывал от меня ТАКОЕ???
Я не могу! Я сдохну! Нет, улечу, взорвусь… Вот, вот, ну, сейчас…
ДА, ДА, ДА!!!!!!!!!!!!!
… Эльфка растерла лицо, устало вздохнула и, тоже очень довольная, отошла от меня. Легла и уснула. Я же уснуть никак не мог. Да и скоро утро, надо собираться в путь.
А Лес так и молчал. Видимо, он тоже был в шоке.
Я потихоньку собрался, оставив Элендиль (она заслужила, чтобы я назвал ее хоть раз по имени), и направился к замку императора Дориана, дабы убедить (иной вариант — заставить) полудурка заключить мир с императором Акклезианом. Сделаю доброе дело. Вот был бы я черным магом, давно бы всех… Но что теперь об этом мечтать? Я даже энергию черных слоев не могу использовать, которую отнимаю у Варгиналиуса, когда трахаю его.
Я медленно прошел часа три, все еще в состоянии блаженства. А шея у меня болела. И вовсе не из-за кинжала. Да, я так судорожно и импульсивно бился головой о землю… все логично. Но оно того стоило! Я бы за такое отдал намного большее!
— Большее?! Намного большее, дорогой мой?!
Прямо передо мной возник Варгиналиус. Что, задница соскучилась по моему братцу? Вот же идиот, телепортом воспользовался, меня вычислят! Теперь я его добью, точно добью. Пожалел раз, хватит. А трахать я теперь баб буду…
— Не будешь!
Сука, читаешь мои мысли?!.
— Да, милый мой голубок, читаю.
— А вот теперь я точно тебя убью. — С отвращением сплюнул ему под ноги. С чего это он такой довольный и в себе уверенный?
— Ну, ну… Сейчас посмотрим, ха-ха… Помнишь свою фразу: "Жить хочешь? Снимай штаны и загибайся раком…"? Вот и загибайся, дорогой мой Анаксиан, если жить хочешь!
* * *
Элендиль бросила мешок с травой в озеро и стала отмывать кинжал от засохшей крови мага. Она была очень довольна собой: сделала все идеально, да еще получила удовольствие. У нее с рождения две природные уникальные необычности: она всегда все делала идеально и единственная в мире могла выкачивать, а точнее высасывать всю магию… Конечно же, она знала, кто такой Анаксиан, куда он направляется и для чего. Убить его действительно было невозможно. Пока он маг… Как обычно, все прошло идеально: белый колдун был озабоченным и ни о чем не догадался. И теперь он как минимум трое суток будет без сил.
— О Великая Элендиль! — Послышался сзади голос лучника Арапорна.
"Значит, Анаксиана уже убили!" — подумала дочь Правителя Эльфорецка.
— Произошло кое-что… — замолчал тот.
— ЧТО??? — не оборачиваясь, заорала она… аж эхом отдалось по всему озеру.
— Мы следили за магом, — с боязнью в голосе начал рассказывать Арапорн, — а когда уже собрались кончать с ним, в смысле обстрелять из луков, появился еще один маг, элегантный такой, в блестящем черном плаще, по краям которого сверкали бриллианты, с высоким отворотом. Они были знакомы, судя по разговору… Тот черный сильный, у нас бы ничего не получилось… а потом… потом…
— Что потом? — обернулась Элендиль, ничего не понимая.
— Потом, после разговоров, когда наш маг понял, что бессилен, он снял штаны и нагнулся, дальше темный начал трахать его… У нас бы не получилось ничего, мы не рискнули вмешаться… А затем черный открыл портал, и они исчезли… Судя по их лицам, оба были довольны…
Элендиль кинула кинжал в воду и с ухмылкой произнесла:
— Долбанутые маги! Надеюсь, эта идеальная парочка будет счастлива…

--- Инопланетянин ---

Глава 1. Линн получает небесное лакомство

Альф нащупал чашку с картофельными чипсами, зачерпнул пригоршню и запихнул себе в рот. Другая его рука продолжала двигаться по Герберту, качая его вверх-вниз. Альф уже чувствовал закипающую в яйцах сперму, когда изображение телевизионной ведущей Ванессы Уайт на экране стало уступать место титрам.
— О боже, Ванесса! — заплакал он. — Ты самая красивая женщина на этой несчастной планете!
Кулак Альфа сильно сжал член и задергал его еще энергичнее. Вдруг Альф замер, и мощная струя Мелмаканской спермы вылетела из глазка Герберта, забрызгав экран телевизора с прощальной улыбкой Ванессы.
— Улет!
Жесткий член Альфа продолжал бить фонтаном горячих сливок, поливая программу ТВ, ковер, шелковое платье на груди Ванессы, стол и прочую разную мелочь. Наконец, его сердце прекратило бешено стучать, ладони перестали потеть, а член перестал брызгать.
— Ох-ох, — сказал он, — теперь надо привести все в порядок, пока Линн не вернулась домой.
Хорошо, что Кэт и Вилли забрали с собой на уик-энд Брайана. Кэт просто остолбенеет, если увидит это беспорядок! сборники эротических рассказов porna.site А вечером он будет делать вид, что Кэт имеет полное право пичкать его вчерашней спаржей! Ха-ха!
Альф взял влажную тряпку и вытер экран телевизора, ковер и стол. Программу ТВ он бросил в мусор, а затем вышел в гараж, чтобы выбросить тряпку.
Как только Альф покинул комнату, домой из школы возвратилась Линн Таннер.
— Альф? Где вы, Альф? — позвала она, выкладывая учебники. — Альф, что у нас сегодня на обед? Куда вы исчезли, Альф?
Повинуясь чувству голода, она обнаружила на столе чипсы. Засунув в чашку руку, она набила ими полный рот.
— М-м-м, какой необычный вкус! И это мне нравится! — сказала она. Затем снова крикнула: — Альф, я пойду в свою комнату переодеться!
Чашку она захватила с собой. По пути в комнату она несколько раз запускала в нее руку, глотая чипсы в кремовом соусе и облизывая пальцы. К тому времени, когда она дошла до комнаты, чипсы со странной приправой закончились, и она облизала края чашки и все, что мог достать ее язык.
— Вот черт! Надо выяснить у мамы, что это такое, и купить еще!
Довольно рассмеявшись, она начала снимать одежду. Она бросила туфли в угол комнаты и сняла юбку. Когда она стягивала через голову свитер, ее рука задела сосок, и она задрожала. О-о-о, это было хорошо! Она щелкнула застежкой бюстгальтера и встала перед зеркалом. Ее бросало то в жар, то в холод. Медленно ее пальцы легли на кончики маленьких сосков, они тут же встали торчком, как две карандашные резинки. Она принялась щипать, ласкать, тереть их. О боже, как она возбудилась! Ее рука опустилась вниз, подкрадываясь к спрятанным в трусиках губкам ее писи. Та уже была мокрой и капала. Ее пальцы разделили губки писи и нащупали выпяченный клитор. В избытке чувств она закричала.
К зеркалу была прилеплена картинка с Капающим Малышом Херманом. Боже, как он красив, подумала она. Сняв трусики, она бросила их на кровать. Одной рукой она продолжала поглаживать торчащие соски, два пальца другой руки нашли место в ее промокшей писе. Она пристально всматривалась в Капающего Малыша. Как жаль, что нельзя трахнуться им прямо сейчас!
Было довольно странно, что она нисколько не задумывалась о возможных последствиях своих поступков. Капающий Малыш Херман? Да еще после случившегося с ней…
Незадолго до этого она трахнула одного парня и сразу же забеременела. А ведь до этого она лишь изредка мастурбировала, причем не слишком интенсивно!
Оргазм подступил к ней раньше, чем ее бедра коснулись кровати. Она с силой щипала свои соски, добавив третий палец во влагалище. Задыхаясь от удовольствия, она дергалась всем телом, используя уже не только писю, но и плотное отверстие попки, отчаянно пытаясь удержаться на достигнутом уровне возбуждения.
— Линн? Линн, что с тобой? Ты взяла чашку с чипсами, Линн? — Альф стоял в углу комнаты, с помертвевшим видом наблюдая за тем, как юная девушка бьется в непрерывном оргазме. Опрокинутая чашка из-под чипсов валялась здесь же рядом с кроватью. — О нет, Линн! Ты же не ела из нее!?
— Альф? О боже, Альф! Вы не должны видеть меня в таком состоянии! Но я не могу… я не могу остановиться! Это просто невозможно!
— Ты ела из чашки, Линн?
— Да… Я съела чипсы. Ох, да… — она зарыдала, поднимаясь на волну очередного оргазма. — Но почему вы спрашиваете?
— И теперь ты — в состоянии сексуального исступления! Это ведь так?
— Ради самого черта, перестаньте допрашивать меня с вашей профессорской дотошностью! Да, это так! Ну и что?
— Линн, дело в том, что в этой чашке содержалось кое-что… как бы это поделикатнее — мое Мелмаканское семя…
— Вы дрочили в эту чашку!?
— Не совсем так. Но дело в том, Линн, дорогая моя, что эта вещь вызывает у земных женщин чрезвычайно сильную реакцию в виде привыкания!
— Вызывает привыкание? О чем вы говорите?
— Ну хорошо, я тебе продемонстрирую.
Альф залез на кровать и сел рядом с головой Линн. Ноги он раздвинул таким образом, чтобы она смогла увидеть его небольшой пенис.
— Линн, познакомься с Гербертом. Герберт, познакомься с Линн.
Пенис Альфа дернулся вверх-вниз.
— Вы дали вашему члену собственное имя?
— Все на Мелмаке дают члену какое-нибудь имя. В конце концов, это личное дело каждого из нас! Но подвинься немного поближе.
Линн подвинулась на один дюйм, и запах Герберта заполнил ее обонятельные ощущения. В тот же миг все в ней перевернулось, Герберт стал тем единственным, чего она желала в мире больше всего.
Она протянула руку и дотронулась до Герберта. Он увеличился на один дюйм. Она погладила его, и он вырос еще на один дюйм. Она лизнула его языком, и к его размерам добавилась еще пара дюймов. Линн охотно заглотала ртом всю длину Герберта и принялась усердно его сосать. Весь восхитительный вкусовой букет из чашки с чипсами оказался сконцентрирован в нем!
Она вела себя как хищница. Она никак не могла насытиться. Она толкнула Альфа спиной на кровать и стала трахать его своим лицом, скользя ртом по Герберту. Она облизала его до основания ствола дразнящими движениями языка. Герберт вырос еще больше и стал более толстым. Затем, когда губы Линн разошлись так широко, как только это возможно, Герберт стал более гибким, но увеличился в длине настолько, что всякий раз, когда Линн пыталась вобрать его полностью, головка Герберта упиралась ей в горло.
— Боже мой! Я… я не могу поверить, что делаю это! — воскликнула Линн с рыданиями в голосе, когда на краткое мгновение ее рот освободился. Но язык ее продолжал быстро кружить вокруг головки вертикально стоящего члена Альфа, а она чавкала ртом, поглощая сочившийся из глазка Герберта сок, предшествующий его оргазму. — Но как это вкусно! О, проклятье! — и она снова и снова сосала член Альфа. Одновременно она опять запустила пальцы глубоко внутрь ее девчоночьей письки.
— О да, Линн, конфетка моя! Так, так! Да, соси моего старичка Герби! Не доводилось ему еще так хорошо порадоваться с тех пор, как я приземлился на этой жалкой планете!
Линн слегка отодвинула голову, и теперь только головка Герберта оставалась в ее рту. Ее язык кружил вокруг нее, жадно поглощая сочащуюся жидкость, рука с бешеной частотой скользила вдоль длинного вала.
— Давай же, Альф! Я хочу это… Мне нужно это. Стреляй же скорее своим горячим молоком в мое горло!
Сперма Альфа выстрелила из Герберта в рот Линн. Она глотала и глотала ее. Альф выдал шесть, семь, восемь мощных выбросов и на этом закончил. Линн взорвалась в собственном оргазме. Наконец, он тоже закончился. Линн легла на спину, неутолимая жажда ее больше не терзала. Герберт сник.
Часом позже Линн пришла в себя оттого, что Альф поднес к ее губам стакан воды. Она с жадностью выпила. Вдруг она обнаружила, что до сих пор обнажена, и вспомнила, что недавно сделала. Она с ужасом посмотрела на Альфа и натянула постельные принадлежности на свое тело.
— Что… что со мной было? Что вы сделали со мной, Альф?
— Успокойся, Линн, я могу все объяснить.
— Боже мой, мама убьет меня! Она и вас убьет тоже!
— Линн, Линн! Она и виновата в том, что случилось!
— Виновата? Мама? Это ведь я сосала… ваш Герберт! И вы обвиняете маму!?
— Она заставляла меня есть эту спаржу! Вчера вечером! Помнишь? Спаржа действует как мощный афродизиак на нас, Мелмаканцев. Я просто вынужден был разрядиться. И, к несчастью, ты попробовала это на вкус.
— Так значит, единственный способ вылечить меня — это дать мне новую дозу, так что ли? — спросила Линн. — Или на этом все уже закончилось?
— Не совсем так, — сказал Альф.
— Что значит «не совсем»?
— Это лечение действует только в течение шести часов. Затем тебе потребуется другая доза, затем еще одна, и так далее…
— Расставим все точки, Альф. Это значит, что я должна буду сосать ваш Герберт… ваш член каждые шесть часов до конца своей жизни? А ваш Герберт будет исправно функционировать и выдавать все новые и новые порции? Интересно, ведь до этого вы вроде бы не испытывали потребности бегать по дому без брюк и оставлять свою сперму где попало! А теперь внезапно у вас появилась эрекция! — съязвила Линн.
— Ох, — сказал Альф. — Ну, хорошо, я могу полностью управлять Гербертом. Вот, посмотри.
Линн увидела, как Герберт сжался и полностью исчез под мехом Альфа, затем вдруг появился снова, достиг четырех дюймов в длину и двух дюймов в диаметре, потом удлинился до десяти дюймов, уменьшив толщину до одного дюйма.
— Моей подруге Глории на Мелмаке эта форма подходила наилучшим образом. Ее анус был…
— Я не хочу этого знать, Альф. И я вам не верю. Я крепко буду спать эти шесть часов и полностью выздоровею. Можете засекать время!
Шесть часов спустя Линн снова поглощала сперму Альфа. Еще через шесть часов она сидела за завтраком, нагнув Герберта и направив струю его семени вниз в свой пищевод, в то время как ее рука яростно терла собственную промежность.
Вечером, когда заканчивались очередные шесть часов, и Линн тихо зарыдала, чувствуя непреодолимую потребность, Альф, наконец, заявил во всеуслышание:
— Линн, есть и другой способ. Ты ведь не дала мне договорить в прошлый раз.
— Какой способ, Альф?
— Есть возможность растянуть дозу Мелмаканских сливок любви на двадцать четыре часа.
— Есть возможность? Расскажите, Альф! — лицо Линн оживилось.
— Вместо принятия средства горлом ты можешь использовать свое влагалище. Я впрыскиваю его сразу в твое тело.
— То есть, я должна позволить вам трахать себя. Правильно, Альф?
— Э… ну да, правильно!
— Черт! Почему бы и нет! В конце концов, Герберт — это нечто удивительное…
Линн уселась на ковер, Альф встал перед ней. Из меха Альфа выглянула небольшая оголенная головка Герберта. Она пока не шевелилась, и Линн вытянула шею и начала ее лизать. Это было то, что требовалось. Немедленно Герберт вырос до шести дюймов и стал сочиться капля за каплей на язык Линн. Она жадно слизывала все выделения.
— Линн, ложись на спину. Я должен подготовить тебя для проникновения! — сказал Альф.
Линн положила под голову подушку и улеглась на ковер. Альф устроился между ее распростертыми ногами. Линн приподняла их и развела в стороны. Пальцами обеих рук она взялась за края половых губ и раздвинула их. Указательным пальчиком она начала поигрывать с клитором. Она застонала, и сок ее влагалища стал сочиться наружу из половой щели, стекая вниз к сморщенному отверстию ануса.
Альф принял удобное положение, и его крепкий язык заскользил вдоль щелки Линн.
— Ох, Альф! Какое это странное ощущение!
Язык Альфа описал круг по половым губкам, а затем сместился к рыжим волоскам, окружавшим область торчащего клитора. Язык Альфа был шершавым, как у кошки, ощущение было таким, словно пилка ходит по ее клитору, и Линн стала вскрикивать. Ей это нравилось, но она и не предполагала, каким удовольствием обернется для нее дальнейшее.
Нос Альфа зарылся в клитор Линн, а его язык извивался уже в ее заднице. Он нырял в ее гнездо любви, орудуя в нем как змеиное жало, но проникая намного глубже, поскольку его язык был одновременно длинным и прочным.
— Ум-м! Детка, ты, девочка Земли, очень вкусная! — описывал Альф свои впечатления. — Глория по сравнению с тобой как старая шина, но ты, Линн, как медовый пряник. Мне определенно нравится твой вкус!
— Ох, Альф, я чувствую себя так замечательно!
Но вот Линн была подготовлена, и Альф предложил ей встать на четвереньки, чтобы взять ее в собачьем стиле. Альф занял место позади Линн, прочный толстый Герберт сразу устремился в ее восхитительную юную киску. Придерживая ее за бедра, он наклонился вперед и легко протолкнул головку Герберта между мясистых губок ее щели. Затем он на секунду извлек член наружу и снова толкнул вперед, погрузив его сразу на шесть дюймов глубоко внутрь горячего подросткового влагалища.
— М-м-м, это замечательно, Альф!
Альф начал качать своим Гербертом туда и обратно в половом органе Линн. О, он давно мечтал о таком моменте. С тех пор, как он приземлился на этой планете, он вынужден был обходиться без секса — в этом еще не было трагедии, потому что он умел управляться со своим половым инстинктом. Но иногда он думал о том, как хорошо потрахаться с земной женщиной, и Линн часто бывала предметом его фантазий! Теперь спаржа вынудила его поддаться влечению, и жизнь повернулась таким образом, что ему оставалось лишь возблагодарить всевышнего!
— Альф, еще! Сильнее! Заполни меня своим членом!
Альф увеличил Герберта до девяти дюймов и сделал его в итоге таким толстым, что влагалище Линн практически сжало его плотным обхватом и не желало отпускать, когда он извлекал член наружу. Но когда это случалось, раздавалось громкое чавканье, словно промокшая писька Линн пыталась всосать обратно вторгшегося в нее захватчика.
— Качай быстрее, Альф! Я… я кончаю!
Линн вцепилась пальцами в свои тугие соски и в судорогах оргазма стала растягивать их и скручивать. Голова ее моталась из стороны в сторону, ее длинные коричневые волосы разметались. И ее киска издала чмокающий звук, когда в спазмах она буквально втянула в себя Герберта, сжав его плотными мышцами влагалища.
Это давление оказалось слишком большим для Альфа. Он толкнул себя вперед, полностью погрузившись в жаркий туннель Линн, и его замечательные густые сливки начали хлестать из Герберта, заливая внутренности кисленькой девчоночьей письки. Его сперма достигла самых потаенных глубин влагалища Линн.
Поскольку извержение продолжалось и после того, как член извлекли наружу, Линн воспользовалась этим, чтобы просунуть головку Герберта между губ своего рта, и с удовольствием сделала глоток сладкого коктейля, смакуя букет из спермы Альфа и соков ее собственного влагалища.
Наконец, поток иссяк, и Линн в последний раз слизнула несколько капель из зрачка Герберта.
— Я… я совершенно не могу с собой совладать. Его вкус просто неотразим, — сказала она.
Линн смотрела вниз, где из ее киски сочился ручеек спермы.
— Вы думаете, этого мне хватит на ближайшие двадцать четыре часа?
— Да, Линн. Я в этом уверен.
— Хорошо, — сказала она, вытирая пальчиками избыток на губах своей писи, и охотно их обсосала.
Кэт, Вилли и Брайан вернулись из поездки на следующий день. Они и не подозревали о том, что каждую ночь Альф пробирается в спальню Линн, чтобы трахнуть ее, глупышку.
Не подозревали до тех пор, пока, по крайней мере, для Линн это не начало выходить боком!

Глава 2. Побочные эффекты

В течение следующего месяца Альф навещал спальню Линн каждую ночь и играл в прятки с ней и Гербертом. Хорошо, пусть не каждую ночь; иногда Линн прокрадывалась в гараж Альфа для быстрой закуски Мелмаканской колбасой и сливками.
Но опасность быть обнаруженными оставалась достаточно велика, так как с Альфом вечно возникали всякие проблемы, и, следовательно, ее отец Вилли мог появиться в любой момент.
В ее комнате, оснащенной дверным замком, шанс быть застигнутыми в самый неподходящий момент, когда Герберт скользит в ее мокрой кошечке, был минимальным, по крайней мере до тех пор, пока она не начинала кричать от радости!
И поэтому она соблюдала осторожность. Если Кэт, ее мама, когда-нибудь узнает обо всем, в самом благоприятном для них варианте она просто прекратит их трахание. И что же тогда случится с Линн из-за ее пагубной привычки? Она умрет! Она это знала совершенно точно.
И, кроме того, как только она начала заниматься ЭТИМ с маленьким парнем с апельсиновым мехом, ей стали нравиться их половые сеансы. Альф был талантливым любовником, она не могла не признать этого. Он знал, как играть с ее сосками, и делал это так, что она дрожала от небесного наслаждения. И этот его длинный восхитительный язык! Какие замечательные ощущения она испытывала в тот момент, когда он засылал его в самые потаенные места ее пещерки, щекоча им стенки ее влагалища. И шершавые зазубринки по всей его длине — ее охватывал чистый экстаз, когда Альф пробегал им через ее возбужденный клитор. Оргазм следовал за оргазмом, заставляя пульсировать все ее тело. И Герберт… То красивый и тонкий, как свечка, то длинный и толстый — как он проникает в нее, пробивает себе дорогу, толкает, бьет струей, фонтанирует… О, Герберт! О, если бы все мужчины имели члены, которыми можно управлять, как Альф управляет Гербертом! Он мог сделать его таким толстым, чтобы заполнить каждый кусочек ее влагалища, почти разорвать его, или же превратить его в тонкий палец, но такой длинный, что он мог все изучить в глубинах ее чрева и мучить ее так томительно и долго, что ее писька начинала дрожать и дергаться, пытаясь завернуться вокруг этого захватчика, и, раздразненная им, достигала такой степени расстройства, что Линн возносилась к небывалым высотам замечательного блаженства.
Она не могла позволить Кэт или кому-нибудь еще отнять у нее Альфа. Она просто сойдет с ума и перестанет думать о чем-нибудь еще — не только из-за неизлечимой пагубной привычки к его сперме, но и потому, что нет на свете такого мужчины, кто смог бы подарить ей такое же сексуальное блаженство!
Но становилось все сложнее скрывать их любовную связь. Не только из-за шума или ее тайных исчезновений из комнаты, но из-за некоторых побочных эффектов, которые непрерывные инъекции Мелмаканского семени Альфа начали производить в ее теле. Некоторые эффекты были хорошими, некоторые плохими… Ладно, пусть не плохими, но неудобными.
К положительным эффектам можно было отнести то, что все ее женские половые органы стали более отчетливыми и ярко выраженными. У Линн всегда была маленькая пися. Но теперь ее половые губы стали более крупными и мясистыми. Раньше, надев трусики, она едва ли могла различить очертания своей писи в зеркале. Но теперь ее киска стала отчетливо выраженной, губы выросли и приобрели чувствительность. При ношении тесных джинсов она постоянно потела от дразнящего сексуального озноба, возникавшего в ее сдавленной промежности при каждом шаге. И во время секса они были ох как к месту! Альф тратил не меньше получаса между ее раздвинутыми бедрами. Когда он охотно проталкивал в глубины ее влагалища свой длинный язык, его губы и зубы затевали игру с толстыми губами ее кошечки. А его пальцы широко растягивали дразнящие края ее влагалища, прежде чем он, наконец, атаковал ее жесткий клитор.
Кстати, до того, как она влипла в эту историю и, чавкая, поглотила первую порцию спермы Альфа, клитор Линн в возбужденном состоянии не превышал четверти дюйма, хотя и был адски чувствительным. Но теперь он вырос настолько, что торчал на полтора дюйма и часто выдвигался наружу из ножен обильной плоти ее чрезвычайно развитой киски.
Вечерами в кровати после того, как Альф заполнял ее влагалище очередной порцией горячего семени, а затем пробирался черным ходом в свой гараж, Линн часто лежала без сна, накрыв свою писю ладонью одной руки, а другой медленно гладя большой клитор, позволяя сладкому чувственному блаженству завладеть ее телом перед тем, как оно успокоится в глубоком освежающем сне.
Но и в течении дня, в школе, ее мясистая кошечка и раздувшийся клитор часто заставляли ее мучиться от плотного давления джинсов. Ей приходилось закрываться в туалетной комнате, снимать джинсы и чуть ли не срывать с себя трусики, чтобы быстрее добраться до промежности. Затем она охотно начинала сжимать и массажировать губы своей писи, топорщить клитор до тех пор, пока ее не настигал спасительный волнующий оргазм.
Она не думала, что кто-либо из ее одноклассников заметил ненормальности в развитии ее киски и клитора. Фактически, она была в этом даже уверена, так как основное внимание теперь обращалось на то, что случилось с ее грудью. Все предшествующие годы ее длинные коричневые волосы спадали на бюстгальтер размера 32А, но в прошлом месяце (всего за месяц!) ее груди великолепно заполнили чашечки бюстгальтера размера 38D! И бюстгальтер она носила только проформы ради: ее замечательная новая грудь была высокой и потрясающе упругой, полушария не свисали и не нуждались ни в какой поддержке. Все девочки благоговели перед таким быстрым развитием, а все мальчики возбуждались как жеребцы и пытались назначить ей свидания.
Бюстгальтер не был нужен для поддержки, но был необходим для соблюдения приличий. Поскольку груди ее стали просто громадными, то же произошло и с ее сосками. От мягких и маленьких кружочков они выросли до размеров пули восьмидюймового калибра и при стимулировании торчали вперед почти на полтора дюйма. А ее киска и клитор при этом начинали щипать так, будто трогают их, а не кончики сосков. Это случалось довольно часто, так как соски все время упирались в материю бюстгальтера, создавая вздутия под плотно обтягивающим свитером и придавая внешности Линн чрезвычайную эротичность. Так что и при ношении бюстгальтера, и при его отсутствии в ее адрес постоянно отпускались сальные, похотливые замечания.
И такими замечательными были ее груди, что от них всегда исходило ощущение удивительной полноты, чувственности и тепла. Линн получала удовольствие, ощущая их тяжесть, а особенно тогда, когда щипала свои переросшие соски, позволяя молоку брызгать струей в энергичный рот Альфа!
Да, молоку! Ее груди потому и были такими большими и красивыми, а соски всегда напряженными, что они постоянно были наполнены молоком. Мелмаканские гормоны, введенные в ее тело Альфом путем ежедневных инъекций спермы, вызвали у нее появление грудного молока. Сначала Линн была обеспокоена увеличением своих грудей, но в одну из ночей в пылу страсти, когда Герберт пронзал ее скользкое влагалище, Линн сжала свою раздутую грудь, стараясь избавиться от мучительного ощущения в ореоле соска, ущипнула его, чтобы усилить зуд, боль и славное удовольствие, и вдруг тонкая струйка молока изверглась из ее соска.
Альф охотно взял в рот один из ее сосков, губы его плотно сомкнулись вокруг ореола, и он начал с удовольствием сосать. Линн извивалась от наслаждения, чувствуя движение молока через сосок и представляя его дальнейший путь в пищеводе Альфа. Она сжала и другую грудь, наблюдая за струей молока и хихикая с извращенным удовольствием от созерцания того, что стало с ее телом.
С тех пор «доение» Линн стало еженощным ритуалом для Альфа. Иногда он втягивал ее твердые длинные соски ртом и языком и сосал ее молоко прямо из груди. Но иногда он поступал иначе. Линн становилась на четвереньки над тазиком, а Альф дергал ее соски подобно коровьему вымени, сливая молоко в тазик, после чего аккуратно выливал его в большую чашку. Затем они по очереди медленно отпивали из чашки глоток за глотком.
В других случаях Альф в течение нескольких дней хранил молоко в контейнере, помещенном в холодильник, предварительно оповестив семью, что это специальное молоко только для него. Линн чувствовала какое-то извращенное удовлетворение, когда Альф на виду у всех наливал молоко — ее молоко — из контейнера и пил его за семейным обедом.
И ей нравились ее новые груди — эффектные, необычные. Когда она ложилась на спину, с Альфом между ее бедрами, забивающим Герберта глубоко в ее внутренности, ее груди не растекались бесформенной массой, а торчали вверх, целясь в потолок длинными жесткими сосками, жаждущими ласк.
С самого начала у нее усилился рост волос в паху, сперва волосы стали более густыми и длинными, затем они приобрели тот же цвет, что и мех Альфа. Это не вызвало у нее никаких неприятных эмоций — она не была против, если не был против Альф.
И ее длинные коричневые волосы на голове тоже стали более густыми и с корнями апельсинового цвета. Раз в неделю ей приходилось посещать парикмахерскую, чтобы покрасить волосы и укоротить прическу, иначе она могла привлечь чужое внимание, но становилось все труднее и труднее скрывать эти перемены от мамы!

Глава 3. Линн предлагает Кэт восхитительный молочный коктейль!

Утро. Обнаженная по талию Линн стояла перед зеркалом ванной. Ее высокие твердые груди сегодня выглядели большими, чем обычно. Она потерла пальцами соски, которые быстро встали торчком. Ее пальцы мягко сжали их, и тонкий туман молока покрыл зеркало.
Затем она позволила своим пальцам совершить путешествие до ее писи. Она была вся покрыта апельсиновым мехом. Разглядывая себя в зеркало, Линн ощутила беспокойство. «Я превращаюсь в Мелмакианку? Я скоро стану похожа на Альфа — с его безобразным рылом и всем прочим? О боже, мне надо с кем-то посоветоваться! — подумала она. — Но какое это приятное ощущение!» Она медленно покручивала сосок между пальцами, чувствуя, как твердеет клитор и сочится влагалище, заставляя мокреть ее трусики.
Вдруг дверь ванной распахнулась (она забыла ее запереть!), и на пороге возникла Кэт. На лице ее появилось ошеломленное выражение, когда она пристально смотрела на свою дочь, прижавшую руки к ее большой груди.
— Что это? Линн, дорогая, что ты делаешь?
— Мама! Н-ничего… Просто, натираю кожу лосьоном…
— Боже мой! У тебя такие большие груди! Кажется, еще вчера ты была совсем малышкой, а теперь… Ну-ка, дай я разгляжу тебя как следует. Покажи, какой ты стала…
Кэт потянула Линн за руки и отняла их от ее груди. И Кэт впервые увидела, что грудь Линн покрыта тонкими апельсиновыми волосками!
— Ох, детка… У тебя такие красивые груди, — сказала Кэт и погладила их. Потом сжала и похлопала. — Такие замечательные и мягкие… — она запнулась, о чем-то размышляя.
Линн ничто не могло помочь, она не сдержалась и застонала, когда мать ощупывала ее груди. Боже, ей нравилось, когда ее так гладили! И когда пальцы Кэт коснулись одного из ее сосков, Линн задрожала. Соски подпрыгнули и встали торчком. Кэт отпрянула от неожиданности, но тут же взяла в пальцы оба ее соска. Линн содрогнулась, а Кэт сказала:
— Да, я тоже люблю, когда поглаживают мои соски!
— О да, мама. Мне это очень нравится, — простонала Линн.
Но затем Кэт перевела взгляд на нижнюю половину ее тела и увидела у дочери ее апельсиновый кустарник.
— Что… Я не понимаю… Ох, Линн, что с тобой случилось? Откуда это?
— Мама, не стоит беспокоиться…
Кэт выпустила большую дочкину грудь и перевела пальцы в густую поросль Линн. Случайно она коснулась торчащего клитора, и Линн непроизвольно задрожала. Впервые ее кнопки любви касалась рука другой женщины! Кэт толкнула Линн спиной к раковине и присела перед ней на корточки. Она разделила меховую поросль дочкиной писи и изумилась при виде мясистых губ и большого клитора.
— Линн, это ненормально! Ты не должна иметь эти волосы, эти АПЕЛЬСИНОВЫЕ волосы. И твое половое возбуждение… не должно быть таким разжигаемым. Я догадываюсь… Я считаю, что ты должна все рассказать мне, и мы покажем тебя врачу.
— Мама! Я сама справлюсь с этой проблемой. Поверь мне!
— Я собираюсь вызвать доктора Паттерсона прямо сейчас и попрошу его быть у нас после обеда. Я хочу, чтобы ты сегодня не ходила в школу, и чтобы мы с тобой серьезно обо всем поговорили. Это просто ненормально, скажу тебе! Весь этот апельсиновый волос. Почему-то мне кажется, что здесь замешан Альф.
Последние слова Кэт произнесла, направляясь в гостиную, чтобы позвонить доктору. Линн пыталась остановить ее, но все ее усилия оказались напрасными. Она вернулась в комнату, закрылась на ключ и упала на кровать.
— Проблемы, Линн?
Линн чуть не подпрыгнула до потолка. Когда сердце ее успокоилось, она поняла, что Альф сидел в ее шкафу и нюхал запачканные трусики.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она.
— Я подумал, что ты сегодня не пойдешь в школу. Хорошо, что мы встретились. Я должен тебе признаться: иногда я прихожу сюда и вдыхаю запах твоих носочков и трусиков, просто чтобы сдерживаться, пока ты не вернешься домой, и мы не сможем заняться кое-чем, а чем — ты и сама знаешь!
— Хорошо, Альф. У нас большая проблема. Мама хочет показать меня врачу и узнать причину… Она собирается выяснить все о нас!
Альф задрожал от страха. Его рыло приняло испуганное выражение, головка члена полностью исчезла под мехом.
— Но она не может! Кэт убьет меня, когда выяснит, что я пользуюсь тобой! О, Линн, надо что-то предпринять!
— Но что, Альф? — спросила она, в то время как тот сел на кровать рядом с ней. Почти бессознательно она просунула руки между его коленей и начала играть с Гербертом, пытаясь выудить его головку из меха. — Как мне остановить маму и продолжить получать лакомство этого маленького парня! Иисус, как он вкусен!
Линн легла рядом с Альфом и сомкнула губы вокруг головки Герберта. Она всосала ее в рот, и Альф возвратил Герберту его обычные размеры.
— Боже, Линн, ты стала специалисткой по сосанию Герби. Я собираюсь кончить в тебя.
— Может быть нет, Альф. Может быть нет. Мне пришло кое-что в голову! Что, если мы обо всем расскажем маме, признаемся ей. Может быть, она поймет.
— Ты шутишь, Линн! Господи! Она разделает меня мясницким ножом! — закричал Альф. Герберт вдруг сжался полностью и исчез под его мехом.
— Нет, если сначала она попробует вкус Герберта! В ее интересах будет сохранить все в тайне! Ты понял, к чему я веду?
— Ты предлагаешь пристрастить свою маму к этой штуке тоже?! Эй, Линн, детка, у тебя есть голова на плечах, она выросла у тебя вместе с твоими большими грудями! Давай же приступим к делу!
Герберт снова появился из-под меха, и Линн охотно возобновила фелляцию по всей его длине. Немедленно Герберт начал бить струей горячей густой спермы в рот Линн. Линн с удовольствием выпила несколько восхитительных глотков, но от последнего воздержалась. Тщательно вытерев подбородок, она встала с постели, и затем оба вышли в кухню. Линн вытащила смеситель и выплюнула в него сгусток Мелмаканских сливок. Открыв морозильник, она поставила в него две порции мороженого и добавила в них немного молока. Потом, спохватившись, взяла молочный контейнер Альфа и отлила из него часть содержимого — собственное сохраненное грудное молоко с другими компонентами, смешав все в смесителе. Она взбивала все это до тех пор, пока молочный коктейль не стал готов, после чего она наполнила им высокий бокал.
Кэт нервно расхаживала по комнате.
— Линн, милая, мы действительно должны с тобой поговорить.
— Да, мама, я все понимаю. Только не волнуйся, вот, выпей молочный коктейль.
— Это немножко не вовремя, разве мы не позавтракали?
— Я предлагаю помириться, мама, — сказала Линн.
— Хорошо, хорошо, в конце концов, он уже приготовлен, к тому же мой любимый, с ванильными сливками.
— Если и не любимый, то скоро будет! — сказал Альф.
— Альф, придержите свое мнение при себе! Разговор будет между мной и Линн. Оставьте нас ненадолго, ладно?
— Разумеется, Кэт. Но крикнете, когда я вам понадоблюсь. Думаю, что это случится довольно скоро!
Линн и Кэт уселись за стол с противоположных сторон, и Кэт отпила из бокала. После третьего глотка она сказала:
— Это восхитительно! Я никогда не пробовала ничего подобного!
Она быстро облизала языком стенки бокала, стараясь не оставить ни единой капли. Сразу она почувствовала себя возбужденной и раскованной.
— Там на кухне еще осталось? Я хотела бы еще! — сказала Кэт.
До нее внезапно дошло, что она мнет через свитер одну из своих грудей. Она остановилась, но ее сосок отозвался болезненным зудом.
— Вынуждена тебя огорчить, мама. Это вся порция, другой не было. Но я могу приготовить еще, если ты хочешь.
— Да, да. Почему бы тебе это не сделать? И я думаю, что немного отдохну внизу, пока ты не вернешься. Позови меня, когда будет готово
Кэт поспешила в свою спальню. Ее груди и кошечка горели огнем, когда она закрывала за собой дверь. Боже, как сильно она возбудилась! И она мяла свои груди перед дочерью!
Кэт расстегнула переднюю часть своих брюк и протолкнула руки под трусики. О небо, они были такие мокрые, хоть выжимай! Она упала на постель, и ее пальцы погрузились во влагалище. Она медленно принялась мастурбировать. Другая ее рука устремилась под бюстгальтер и начала хватать грудь. Что с ней случилось, удивлялась она. Откуда это внезапное сексуальное исступление?
— Линн, Линн, ты еще не приготовила? — позвала Кэт, в то время как ее палец в лихорадочном темпе работал над небольшим, но торчащим клитором. — Поспеши, пожалуйста, дорогая!
— Что будем делать дальше, Альф? — спросила Линн по другую сторону закрытой двери.
— Просто возьми на пальцы пару капель, — сказал Альф, выдвигая Герберта из-под меха. Линн, поняв, что от нее требуется, сдавила его, и две капли кремовой влаги упали на ее пальцы. Но запах спермы Альфа подействовал на нее слишком сильно, и она быстро слизала выделения.
— О-ох, как это вкусно!
— Не теперь, Линн! Через пару минут ты сможешь иметь все, что захочешь. Но сейчас мы должны позаботиться о твоей маме!
— Хорошо, Альф, хорошо! — сказала Линн, выдаивая дополнительные капли. Затем она постучала в дверь материнской спальни.
— Ты принесла, Линн? Давай скорее!
Когда Линн открывала дверь, ей в глаза бросилась следующая картина: мать корчилась на кровати в сексуальном исступлении. Блузка Кэт разорвалась, бюстгальтер был спущен, одной рукой она щипала и дергала сосок. Никогда раньше Линн не обращала внимания на то, какая большая у мамы грудь! Другая рука Кэт непрерывно двигалась под материей ее трусиков, которые выглядели чрезвычайно мокрыми. На расстоянии шести футов Линн могла почувствовать запах маминой кошечки! Удивительно, подумала она, как сильно подействовало на нее содержимое коктейля!
Кэт было не до того, что дочь застала ее в таком виде. Все, что она хотела, было еще немного этого восхитительного молочного напитка!
— Где он? Где этот замечательный коктейль? — рыдала Кэт.
— Вот все, что я смогла найти, мама. Я зачерпнула немножко из… э… и принесла тебе.
Линн села на край кровати и поднесла палец к лицу матери. В нос Кэт ударил небесный аромат, она поняла, что его источник находится на руке дочери. Короткое мгновение она смотрела на кремовое вещество на кончике пальца Линн, затем взяла палец в рот. Она чуть не умерла от удовольствия, почувствовав языком весь богатый букет!
Все тело Кэт свело судорогой, ее рука схватилась за киску, и сильнейший оргазм сотряс ее тело. Тогда Линн стала медленно двигать пальцем внутри материнского рта. Кэт охотно сосала и облизывала палец так, как будто это был небольшой член!
Во время этой возбуждающей сцены Альф вполз в комнату и занял место с противоположной стороны кровати. Одна из его пушистых рук прикоснулась к большой свисшей груди Кэт (если у вас будет двое детей, ваша грудь тоже утратит форму) и осторожно стала ее поглаживать. Кэт не замечала присутствия Альфа.
— О, как хорошо, Линн! Но мне нужно больше. Ты, по-видимому, принесла то, что нужно. Я это поняла по запаху. Но там должно быть больше, я чувствую это! Линн, дорогая, дай это мне! Ох, пожалуйста, дай мне еще! — плакала Кэт.
Линн не могла поверить тому, что она видела. Ее мать была почти неконтролируемой. Сама Линн чувствовала себя точно так же, когда нечаянно съела чипсы из чашки.
— Ты права, мама, есть и больше. Но ты должна обещать, что не назовешь меня сумасшедшей.
— Я не знаю, кто из нас сумасшедшая, но я обещаю, Линн. Я обещаю тебе все, что ты захочешь. Мне просто нужно БОЛЬШЕ!
Пока Кэт умоляла Линн, Альф подполз на своей стороне кровати и медленно выдвинул Герберта. Герберт вырос в размерах и стал более толстым, парочка капель предварительной жидкости выделилась из его писающего отверстия.
— Теперь, мама, я хочу, чтобы ты медленно повернулась и посмотрела на другую сторону кровати, — сказала Линн.
— О да, я уже слышу этот запах. Мне нужно это. О, пожалуйста, малышка, позволь мне это взять! — рыдала Кэт, поворачиваясь.
Альф был так близко, что сначала Кэт увидела лишь некий объект, оттененный пурпурным цветом, с парой капель кремовой смеси, стекающих с конца.
Со вздохом облегчения она высунула язык и стала слизывать сливки. Задержавшись лишь на секунду, она втянула конец Герберта ртом и с удовольствием стала его обсасывать. Рука ее плотно сжала ствол и стала двигаться по нему туда и обратно.
Кэт с таким наслаждением сосала и чавкала Гербертом, что с ее губ все время срывались стоны удовольствия. Но когда ее руки передвинулись немного дальше, они встретили мех Альфа. Кэт от удивления широко открыла глаза и отпрянула от Герберта, закричав:
— Альф! Что… что все это значит? Что ты здесь делаешь? Как ты решился прийти сюда… ко мне с этим… с этой ВЕЩЬЮ!? И как ты посмел вставить его в мой РОТ!? Я уничтожу тебя, Альф! Я сделаю с тобой… ох, этот запах! Он лишает меня рассудка! Это твой запах, Альф? Этот запах… из твоего ПЕНИСА?
— Успокойтесь, Кэт! Позвольте мне объяснить. Или, лучше, позвольте вам показать.
Герберт сжался и исчез под мехом Альфа, и Кэт закричала от разочарования, тогда Альф позволил Герберту появиться снова.
— Кэт, познакомьтесь с Гербертом! — сказал Альф, и его член начал увеличиваться в размерах. Спустя небольшое время он достиг десяти дюймов в длину и двух дюймов в диаметре.
— Я… я не знаю, что сказать, Альф. Хорошо, я действительно делаю что-то… Я собираюсь тебя убить, но что-то… Я… я не знаю почему, но у меня есть непреодолимое желание на… на… — с этими словами Кэт наклонилась и поцеловала головку Герберта, просунула кончик языка в дырочку для писания. — Ох, Альф! Это поразительный вкус! Я… я не могу с собой справиться, — плакала она, открывая рот еще шире, чтобы вобрать Герберта вместе с огромными яйцами. Это казалось почти невозможным, но Альф просто сжал Герберта настолько, чтобы он смог проскользнуть между зубами Кэт и еще немного дальше в ее горло.
Тем временем Линн, уже сотни раз сосавшая Герберта, поймала себя на том, что не в силах сдерживать свой собственный сексуальный порыв, вызванный запахом восхитительных сливок, заполнившим комнату. Пока руки Кэт ласкали Герберта, Линн гладила собственное тело, задерживаясь чуть дольше на письке, чтобы помассировать клитор. Затем она быстро сбросила одежду и упала на кровать рядом с полураздетой матерью.
Линн чувствовала настоящий голод по Герберту. Она нагнула голову близко к матери, надеясь, что та даст пососать и ей, но Кэт и не думала прекращать свое занятие, продолжая отсасывать содержимое длинного члена Альфа.
Линн ждала своей очереди как настоящая хищница, и вдруг ее осенило вдохновение. Она взяла в руку один из больших сосков матери и сжала его. Кэт непроизвольно застонала и инстинктивно подалась грудью в сторону руки дочери. Линн ущипнула посильнее, чтобы вызвать реальную боль. Кэт широко раскрыла рот, ее тело содрогнулось.
— О, как хорошо! — воскликнула она, когда первый оргазм сотряс все ее существо, оргазм, который вызвала у нее собственная дочь!
И Герберт показался из ее рта.
Линн с удовольствием зачавкала своими девичьими губками, приступая к минету.

--- Ипполит ---

Давным-давно, ещё до Гомера, в Древней Греции обитал прекрасный юноша. Из-под тёмных, непослушных волос смело и задорно глядели голубые глаза; его крупная голова уверенно покоилась на могучей шее, сидящей, в свою очередь, на мощных плечах, а сильные, красивые руки юноши с рельефными бицепсами обещали стиснуть девушку так, что у той затрещали бы все косточки, радостно ёкнуло бы нежное сердечко, и даже «Ой, мама!» не успела бы она пискнуть! А яркие, полные уста парня с белоснежными зубами во рту, райское дыхание его широкой груди и завораживающий взгляд юноши обещали девушке вообще неземное блаженство! И немало прелестных девчат сохло по нему, мечтая о близости с этим прекрасным парнем! Тем более, что он был сильным, отважным воином.
Да только вот обладал он одним существенным недостатком… Был у него такой огромный: как бы это выразиться поделикатнее — предмет любви, что ли? — что ни одна девушка не могла чувствовать себя с ним счастливой! Напротив, общение с этим замечательным молодым мужчиной причинило бы девушке одни только ужасные страдания!
Не надо забывать, что дело происходило в Древней Греции, и христианское ханжество людям того времени было ещё неведомо. Напротив, девушки того времени были абсолютно уверены: отдаться мужчине — это так прекрасно! И не дай Бог к моменту замужества остаться нетронутой! Никто тебя и в жёны не возьмёт, ещё и засмеют: какая, дескать, страхолюдина, что её никто не пожелал!. И совсем другое дело, если до мужа тебя уже полюбило, скажем, 10, 20 или даже 30 мужчин — чем больше, тем лучше!. Но вот с этим красавцем — прямо беда! Какое может быть общение, если буквально всё у неё, бедняжки, рвётся там, внутри: До любви ли, когда там всё течёт и ужасно болит?!.
…Ну, так вот! И не было на Земле существа, с которым юноша мог бы познать любовь, кроме лошадей женского пола! Увы! Такова, как много позже начали говорить французы, се ля ви!. В те далёкие времена никаких таких французов, понятное дело, и в помине ещё не было, а территорию нынешней Франции заселял воинственный народ, который (опять же, много позже!) римляне назовут галлами. Ну, а мы теперь именуем их кельтами. В те далёкие-предалёкие времена кельты заселяли практически всю Европу! И только близ балтийских берегов в дремучих лесах ютились-прятались германцы, славяне и балты — немногочисленные, родственные между собою племена. Кстати, и славяне, и балты, и кельты, и германцы, и даже древние греки (с древними же римлянями!) — все они приходились друг другу ближайшими родственниками, поскольку происходили из одного и того же корня и назывались одним общим словом — индоевропейцы. Правда, тогда они об этом ещё не подозревали, поскольку не придумали к тому времени такой интересной, замечательной науки, как археология. Ну, а до нашего времени от кельтов сохранились только ирландцы, по которым мы и можем нынче судить о так называемых галлах (или кельтах). Это были хотя и дикие, но рослые, красивые люди, обладающие молочно-белой кожей и ярко-рыжими волосами. Вот такие вот это были красавцы! Кожа у них — белая-белая! А волосы — рыжие-рыжие, прямо-таки красные! … Да и древние греки не слишком-то отличались от галлов (то есть кельтов) своей типично европейской внешностью:
…Но вернёмся к нашему юноше! За его любовь к лошадям люди назвали его Ипполитом, что буквально и означает — любящий лошадей!
Не будем судить строго ни этого юношу, ни, вообще, людей того времени! Были среди древних греков, римлян, персов, ассирийцев: и прочая, и прочая: любители и коз, и лошадей, и даже ослов (вернее, ослиц)! Что тут поделаешь! Кто-то, как говорится, любит попа, а кто-то — попадью!
М-да! Так вот, нужно заметить, что и лошади (в первую очередь, кобылы, естественно!) платили юноше (Ипполиту, как мы уже сказали) той же данью. А надо сказать, что этот самый Ипполит служил в древнегреческой армии колесничим. Боевая колесница являлась в те времена чрезвычайно мощным видом вооружения, и именно благодаря ей индоевропейцы и расселились по всей тогдашней ойкумене. Представляла она собой (в упрощённом варианте) два колеса большого диаметра и ось, на которой была закреплена площадка для воинов. И — всё! Очень лёгкая и чрезвычайно маневренная! На этой площадке стояло двое — трое воинов — один управлял парой лошадей, другой — стрелял из лука, третий разил противника копьём. Понятно, что при необходимости любой из членов экипажа мог с лёгкостью подменить другого. Боевую колесницу по праву можно назвать танком древнего мира, тем более, если учесть, что к колёсам были прикреплены длинные ножи-мясорубки, поражающие противника в ближнем бою. Колесничие были настоящими мастерами своего дела и творили поистине чудеса! Так, им ничего не стоило на полном скаку пробежать по оглобле до головы лошади, вернуться по её крупу назад и перепрыгнуть обратно на площадку! А боевой лук пробивал защитный панцирь противника за многие сотни метров!.
Благодаря наличию таких вот боевых колесниц индоевропейцы покорили и заселили всю Евразию! Это были сильные, высокие люди европейского типа. Мужчины носили бороды и имели средний рост в один метр 90 сантиметров! Передвигались они крупными отрядами, в составе которых находилось тысячи воинов, скачущих на конях; за ними на крытых повозках передвигались их жёны и дети, далее под надёжной охраной следовали многочисленные стада скота. Понятно, что, находясь под столь надёжной охраной, женщины весьма эффективно плодились и дарили свету до 10 — 12-ти будущих индоевропейчиков каждая. Заметим, что только у индоевропейских племён женщина обладала практически неограниченной свободой и реальной властью — ни у какого другого народа женщина не имела таких прав. Так, на территории Южного Урала обитало многочисленное племя савроматов (сарматов), в котором женщины занимали почётное место: они могли быть и жрицами, и воинами, что дало основание древним грекам говорить о существовании племени амазонок. У семитов же и монголоидов женщина была полностью бесправна. И даже сегодня в отсталых племенах Азии и Африки к женщине относятся порою хуже, чем к скотине:
Основная масса индоевропейцев с территории Европы вторглась на Анатолийский полуостров (там, где ныне располагается Турция) и расселилась на нём. Никаких таких турков в те времена там, понятно, ещё не было и быть не могло. Отсюда наши предки двинулись на Индию и Ближний Восток, покорили и заселили их. Войдя на территорию Индии — этой громаднейшей, необъятной страны — индоевропейцы начали её постепенно осваивать. Понятное дело — даже для того, чтобы просто объехать столь огромную державу, требовалось немалое время! Индоевропейцы, начав колонизировать Индию, ввели касты — варны. Принадлежность к той или иной касте была основана на цвете кожи. Белый — значит из привилегированной касты; цветной — следовательно, из низшей. Разделение на касты имело целью защитить белую расу от смешения с местными племенами дравидов и от последующего за этим вырождения, и эта мера позволила просуществовать обладателям высокой культуры многие тысячелетия!
Индоевропейцы колонизировали даже Египет и удерживали его под своим контролем примерно 300 лет! Об этом говорят многочисленные хроники древнейших времён.
Ну, а часть индоевропейцев подалась на запад и нескольким потоками (волнами) покорила его. Первую волну индоевропейцев, которые вторглись на территорию Древней Греции, мы называем ахейцами, вторую — дорийцами; именно дорийцы и явились основателями классической Древней Греции. Так вот, ахейцы (к числу которых и принадлежал Ипполит) освоили Древнюю Грецию — страну с существовавшей на ней богатейшей минойской культурой. Центр этой культуры располагался на острове Крит, что вполне понятно — на острове древнейшие жители чувствовали себя намного более спокойно, чем на беспокойном, продуваемом всеми ветрами континенте!.
Но вернёмся к нашему Ипполиту! Когда он несётся по просторам родной Аттики (Греции, то есть) на бешеной скорости на колеснице — грудь колесом, руки и ноги напряжены, кудри развеваются; за спиной, как и положено, лук, на поясе — меч! — это зрелище надо было видеть! Только слюнки у бедных девушек текли! И ни одна смертная девушка не могла устоять перед обаянием Ипполита!. Да что там — смертная! Сама богиня Артемида влюбилась в него без памяти!.
Надо сказать, что папой Артемиды являлся не кто иной, как сам верховный бог Зевс! Ну, а её мамой была богиня Лето — как считается, прародительница всего живого на Земле. Артемиду же за её агрессивный, неукротимый нрав древние греки олицетворяли с самой медведицей! Девушка слыла ужасно азартной охотницей!
И именно в честь божественной Артемиды и были названы созвездия Большой и Малой Медведиц. Слово «арктос», по древнегречески, означает «медведь»; отсюда — и имя самой богини, и слово «Арктика», то есть «Северная страна»: М-да! Такие вот дела! Тут, надо сказать, дело круто замешано на древнеевропейской мифологии, но в неё мы не будем сейчас вдаваться.
И, понятное дело, никто из богов и, тем паче, из смертных людей не мог, по определению, оправдать ожиданий жаждущей большой и чистой любви богини. Она и пробовать даже не пыталась — куда там!. С тем большей страстью возлюбила Артемида прекрасного Ипполита!
И вот, однажды, когда тот самозабвенно мчался на своей колеснице, стоящая у дороги девчушка несмело взмахнула рукой. Юноша остановил лошадей, взглянул на девушку: и был поражён её неземной, божественной красотой! Рослая, с синими глазами и каштановыми волосами, она обладала, помимо этого, крепкими бёдрами, способными выносить и родить такого же крепкого и здорового ребёнка (не надо забывать, что дело происходило в Древней Греции, где от будущей мамы требовались, в первую очередь, её сила и здоровье). А развитая грудь девушки обещала вдоволь напоить и будущего ребёнка, и его потенциального папу (всем хватит!) сладчайшим, необычайно вкусным и питательным женским молочком!
— Вам куда, барышня? — вежливо осведомился Ипполит. — Могу подвезти!
— В Афины, если вам по пути, молодой человек! Будьте так добры! — многообещающе улыбнулась ему Артемида (а это была именно она!). — Только вот денег у меня нет — украли! — пошутила богиня.
— «Ничего, натурой возьму!» — пошутил про себя Ипполит, вслух же произнёс:
— Садитесь!
И, только девушка заняла указанное ей место, лошади резво рванули с места.
У Артемиды в ушах засвистел ветер, от скорости закружилась голова, и девушка испуганно вцепилась в молодого человека:
— Не надо так быстро, прошу вас! Я боюсь!
— Это — ещё ерунда! Могу и быстрее! — радостно ответил тот (а парню того и надо — удивить и попугать девчонку!).
И лошадям весело и смешно! Они-то прекрасно знают, что Ипполит — их хозяин, верный друг (и кавалер по совместительству) — шутит! И им тоже радостно скакать по родным просторам!
Артемида обхватила Ипполита руками, прижалась к нему всем своим молодым, горячим естеством и от страсти, возбуждения и, отчасти, от страха блаженно закрыла глаза, вдыхая в себя запах крепкого мужского пота, исходящего от здорового и сильного тела, и наслаждаясь им: Ну, чисто рокеры!. И, в конце концов, случилось то, что и должно было произойти: колесница перевернулась, и незадачливый возница, пролетев с десяток метров, с размаху ударился головой о камни. От страшного удара он тут же испустил дух, а девушка, горько рыдая и заключив его в объятья (ей, понятное дело, абсолютно ничего не сделалось), принялась осыпать его прекрасное лицо горючими слезами и страстными поцелуями.
Долго ли они так лежали, коротко ли — нам неведомо; очнувшись, Артемида вспомнила, что она, всё-таки, богиня и, подхватив возлюбленного на руки, устремилась на Олимп. Там, в доме её родного брата Апполона жил его сын — Асклепий (по древнеримски — Эскулап). Худенький, в круглых нелепых очёчках, юноша занимался исключительно медициной, и больше ничего его в жизни не интересовало, даже девушки! Одна, но пламенная его страсть была — наука!» И в кого он такой удался?! — бывало, горько размышляла Артемида. — Ни в кино вечером с девушкой не сходить, не погулять с ней! Знай, долбит свои книжки!» Но сейчас знания и умения племянника ей ой как пригодились!
Горько плача, она положила на пол бездыханное тело своего милого.
— Оживи его, Асклепчик! — сквозь слёзы попросила она племяша. — Будь так добр!
Асклепий с сожалением оторвал взгляд от большого, пухлого тома под названием «Проблемы оживления и эвтаназии в современной медицине», изданного древнегреческим издательством в 2000-м году до нашей эры.
— Но, тётя, — взмолился он, — вы же знаете, что дедушка запретил мне это!.
Артемида стянула через голову платье, расстегнула лифчик и шагнула к юноше; тот испуганно отпрянул от неё. Взяв парня за руки, богиня приложила его ладони к своим полным, белым, как лебеди, грудям.
— Ты слышишь? Слышишь, как бьётся моё нежное сердце? — взволнованно спросила она юношу.
— Слышу, тётя! — пролепетал несчастный мальчик.
— А теперь приложись ухом! — приказала богиня.
Приподняв грудь рукой, она выставила вперёд розовый, восхитительный сосок.
— Послушай лучше! — велела она, и бедный юноша припал к нему., но почему-то не ухом, а губами!
— А теперь — вторую! — потребовала Артемида, выставив сосок другой груди.
И Асклепий не посмел ослушаться свою строгую тётю. А вы бы отказались?. Вот то-то и оно!
— Так что тебе сказал дедушка? — переспросила богиня.
— Дедушка сказал, — промямлил мальчик, — чтобы я оживил его: и ещё раз послушал, как бьётся ваше сердце, тётя!
— Дедушка у нас вообще молодец! — охотно согласилась с племянником девушка. — Так что же мы стоим? Вперёд — и с песней!
Асклепий тяжело вздохнул, подошёл к больному (вернее, уже мёртвому), сделал ему инъекцию из стеклянного шприца (одноразовых шприцов древнегреческая промышленность тогда ещё не выпускала), после чего принялся делать ему искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Тогда этим умением не обладали даже боги! Это сейчас любая работница на любом производстве прекрасно знает, как это делается, и на ежегодном экзамене бодро и без запинки докладывает главному инженеру цеха:
— Три раза — в рот, пять раз — на грудь!.
Вот бы посмотреть хотя бы одним глазком, как она это будет делать, так сказать, в натуре! Полжизни бы отдал!. Гм-м-м!. Да!. Мечты, мечты, где ваша сладость?. Но вернёмся к нашим героям!.
Мало помалу, Ипполит ожил! У него появилось дыхание, начали розоветь щёки… Только Эскулап-Асклепий начал писать рецепт (на латыни, разумеется!) и заполнять больничный лист, как в дом без стука вошёл Артемидин папа, то есть, сам Зевс!
— Я ведь говорил тебе, остолоп, — в гневе закричал он на Асклепия, — что оживлять мёртвых у нас, в Древней Греции, запрещено! Тем более, без лицензии! Сам подумай, что получится, если все, кому не лень, начнут оживлять мертвецов?! Какая путаница возникнет в налоговой инспекции, в паспортном столе, в ГИБДД?! Бардак, никакого порядка, понимаешь!
— Тётя попросила! — пролепетал бедный юноша.
— Ох уж эта мне тётя! — с досадой крякнул владыка. — Разберусь я с этой тётей, крепко разберусь! Но и у тебя самого голова на плечах должна быть!. Так вот: за то, что ты ослушался меня, отправляю тебя в подземное царство Аида! В командировку, так сказать! — рассмеялся Зевс над своей шуткой.
Тут же он треснул юношу по голове посохом, и Асклепий в мгновенье ока перенёсся на берег реки Стикс, где его уже поджидал Харон. Усадив пассажира в лодку, Харон шустро заработал вёслами и повёз его в царство теней.
— У тебя опохмелиться ничего нет? — на всякий случай спросил старик у пассажира.
Тот молча достал из кармана пузырёк медицинского спирта.
— Ништяк! — обрадовался тот. — Знаешь, — доверительно продолжал Харон, опрокинув в себя содержимое пузырька и вытерев губы, — тащат всякую гадость! То палёную водку, то, вообще, технический спирт!. А закурить не будет?
— Курить вредно! — машинально ответил Асклепий, думая о чём-то о своём.
— Эт точно! — охотно согласился с ним Харон. — Жить, вообще-то, тоже вредно — от этого помирают!. Я убью тебя, лодочник, — неожиданно затянул он, — я убью тебя, лодочник, я убью тебя, лодочник, я убью тебя, лодочни-и-ик!. Ну вот, парень, как говорится, и приплыли! Счастливого тебе пути и долгих лет жизни! — рассмеялся Харон.
— Пошёл ты, знаешь куда!? — мрачно ответил ему Асклепий и, не попрощавшись, побрёл в царство теней:
Но вернёмся к Зевсу и Артемиде.
— А ты, извращенка, — повернулся владыка к дочери, — как ты меня уже достала! Тебе, что, богов мало — со смертными мужиками путаешься? Или тебе, может, ещё и жеребца захотелось?.
Ну, тут уж и Артемида не выдержала — взыграла родительская кровь (вспомним, кем были её папа с мамой)!
— Да, захотелось! — с вызовом произнесла она, бесстрашно глядя на отца. — Да, жеребца! Тебе-то какое дело? Ты, что ли, его заменишь? — она с насмешкой оглядела старческую, согбенную фигуру. — Ни за что не подумала бы!. Старый козёл! — тихонько добавила она в сторону, но отец всё равно расслышал.
Уж тут-то он разгневался вообще не на шутку!
— Вон из моего царства! — закричал Зевс в гневе. — Вон отсюда! Шлюха! Проститутка! Глаза бы мои тебя больше не видели!.
Артемида, гордо подняв голову, спускалась с Олимпа с драгоценной ношей на руках, а вслед ей доносились страшные оскорбления, высказанные отцом, конечно же, не от сердца, а всего лишь от жгучей обиды на дочь и на весь этот несовершенный (увы!) мир, которым ему суждено править веки вечные: До тех пор, пока его не сменит на этом нелёгком посту божественный Апполон: Увы! Этому не суждено было случиться!.
— Отец! Зевушка! Зевунчик, хороший мой! — ломая руки, рыдала мать-старушка Гера. — Прости её, отец! Не гони девочку! Да ещё с ребёночком малым на руках! Она, конечно, мне не родная дочь, но всё же люблю я её!.
— Нет! Молчи, мать! Я сказал — значит, точка! Моё слово — кремень! — сурово, твёрдо и решительно (как и подобает мужчине!) заявил Зевс. Понятное дело, потом-то они, мужчины, одумаются, уступят своим мудрым жёнам, ещё и прощения у них будет просить! Ну, а пока что лучше не попадаться мужику под горячую руку! Гера это очень хорошо знала (поживи-ка с супругом не одну тысячу лет — ещё и не то узнаешь!) и потому отступилась от мужа. А Артемида тем временем вспорхнула в небо (богиня, как-никак!) и тут же очутилась на Аппениннском полуострове, или в солнечной Италии, где тогда правил родной брат её отца Юпитер. Облюбовала она один райский уголок с роскошным дворцом и сделала так, что она стала его владычицей, и никто этому не удивился.
Впрочем, и в наше время такое бывает! Сегодня, скажем, заводом владеет некий Каха, а завтра, глядишь, уже Баха. И чем один из них отличается от другого, совершенно непонятно! Оба — чёрненькие, оба говорят по-русски из рук вон плохо!. Но такие вопросы решаются отнюдь не на грешной земле, а где-то там, на Олимпе! Наше же дело маленькое: лишь бы этот Каха (или теперь уже Баха) зарплату вовремя платил!.
Забегая наперёд, скажу, что Артемида при первой же возможности посетила великосветский раут, на котором произвела собой настоящий фурор! Мужчины были просто без ума от неё! А старенький губернатор (Юпитером звать) — тот вообще распустил на неё слюнки! И, чтобы отбить всякую охоту у остальных претендентов на её руку и сердце и рассеять все сомнения, Юпитер девушку: удочерил! Вот так вот! И перед женой потом очень легко будет оправдаться — типа, пообщался с дочкой немного тет-а-тет, и что в этом зазорного?!. И назвалась Артемида Дианой — вроде как принцесса, на пароходе из Англии приехала, с братишкой на лечение. И даже на личной жизни она поставила крест — ну, ни дать ни взять, сестра милосердия! Тут всё общество Артемиду-Диану весьма зауважало!.
Но вернёмся к Ипполиту! Едва Артемида бережно уложила его тело на диван, поручик Ржевский (Ипполит, то есть) открыл глаза.
— Где я? — слабым голосом произнёс он.
— Ты — у меня в плену! В сладком плену! — жарким шёпотом ответила ему Артемида, с любовью глядя на прекрасного юношу и нежно целуя его в губы. — И никуда я тебя от себя не выпущу, понял?! Ты — целиком в моей власти, и посмей только меня ослушаться! И ни на каких лошадях ты у меня больше не будешь кататься! Хватит! Я не разрешаю!.
В отсутствие Асклепия лечение существенно затянулось, но всё же, мало-помалу, Ипполит начал поправляться. Опираясь о палочку, он выходил в сад и долго-предолго бродил по нему, с тоской глядя за ограду забора, за который ступить ему было категорически запрещено… По мере выздоровления юноша всё больше тосковал, ворочался, вздыхал по ночам:
— Ты чего это не спишь? — сердито выговаривала ему Артемида. — Сам не спишь, и мне не даёшь!. И кушаешь ты плохо! Открой ротик, солнышко!
Ипполит послушно открывал рот, и богиня совала ему полную ложку чёрной икры:
Нужно сказать, что Артемида, как и подобает скромной девушке, поселилась в соседней с Ипполитом комнате. Каждый вечер она с затаённой надеждой ожидала визита юноши, и каждый же вечер разочарованно засыпала одна. В конце концов, богине это надоело — не для того она оживила парня, чтобы спать в разных с ним комнатах и в разных постелях!
Однажды вечером, приняв ванную, она отправила туда же и Ипполита. Пока тот купался, Артемида успела высушить волосы и нанести макияж. А после ванны этот олух царя небесного вновь скрылся в своей комнате! Вот остолоп!
— Ипполит! — строгим голосом окликнула его девушка. — Можно тебя на секундочку?
Тот появился в дверях и выжидательно уставился на богиню.
— Ты, когда бреешься, — холодным тоном осведомилась богиня, — чем губы подпираешь?
— Языком, а что? — удивлённо ответил тот.
— Я как раз собралась бриться! Поможешь мне?
Ипполит, открыв рот, изумлённо уставился на Артемиду. Его враз поглупевшее лицо выглядело таким комичным, что та весело расхохоталась.
— Шутка! — призналась она. — Ну, подойди же поближе! Я не кусаюсь! А если серьёзно, почему ты меня избегаешь?
Ипполит стоял у кровати, потупив взор.
— Может, у тебя другая девушка есть? — участливо расспрашивала его богиня. — Да садись ты! Чего стоишь, как истукан?!. Скажи мне, мой милый, не стесняйся! Я не могу, когда ты так мучаешься! Открой мне свою тайну! Я — не ревнива! Лишь бы тебе было хорошо, мой любимый!
Говоря так, Артемида и сама поверила в то, что где-то на свете существуют неревнивые женщины, пусть даже и богини!
— Можно, я за тебя скажу, раз ты стесняешься? — продолжала она. — Ты любишь лошадей — в этом всё и дело! Ведь так?
Юноша вновь опустил голову и ужасно покраснел от смущения, отчего показался девушке ещё более любимым и желанным!
— А чем я тебе не кобылка? — лукаво спросила Артемида.
Тут же девушка проворно опрокинулась на спину, увлекая за собой юношу, и развела в стороны свои прекрасные, нежные ножки с чудесным, девственным пушком между ними.
— Вскакивай на меня, мой милый! Отныне я — твоя лошадушка!
Ипполит с сомнением заглянул ей вниз — выдержит ли она эти страшные, нечеловеческие мучения?!. Ему представились разорванные внутренности богини, потоки крови: Бр-р-р! Ужас какой!
— Давай, давай, не бойся! — с улыбкой подбодрила юношу богиня. — Посмотрим, кто кого из нас перескачет!
— Я, действительно, боюсь, — признался Ипполит, — что сделаю тебе больно! Если честно, поэтому у меня и девушки никогда не было!
— И ты ни разу не целовался? — поразилась Артемида.
— Да: целовал одну: в губы:
— Какой ты у меня смелый! — похвалила его девушка. — И что она тебе сказала?
— Да я не слышал! — смутился юноша. — Она мне уши бёдрами зажимала!. После этого я и сделал операцию по укорачиванию:
— Ну, и что?
— Ну, вот, сама оцени., если не стесняешься!
Девушка ухватила своей прелестной ручкой предмет любви и с любопытством осмотрела его.
— Вот это да! — восхитилась она. — Это я понимаю!. Да, кстати, а что это за слог «ин» на нём?
— Видишь ли, Артемида… Когда-то, в молодости, по пьянке: ну, глупый я был! ты уж прости меня! — выколол я там: Одним словом, наколол: «Пламенный привет мужественным защитникам Спарты от братьев по оружию — воинов Афин»!. Теперь вот, после операции, только «ин» и осталось!.
— Какой ты у меня смешной! — рассмеялась Диана-Артемида. — Нашёл, чем испугать девушку! Ну же, давай! Не заставляй меня, богиню, себя упрашивать!
Ну, тут уж Ипполита долго и уговаривать не пришлось — до того он настрадался без лошадей, бедняга! Да так в: л (ну, это — нехорошее слово!), одним словом, ввёл несчастной девчушке, что у той прямо глаза на лоб полезли!
— Ещё! — едва живая от счастья, потребовала она. — Ещё! О-о-о! Хуатыт! (хватит, то есть!)
Долго ли, коротко наслаждались они жизнью — нам неведомо. Только, в конце концов, состарился Ипполит и умер со временем. А безутешная Артемида вознеслась вслед за ним на небеса: И поныне мы можем увидеть её согнутые божественные ножки — в виде ковшичков — и как раз между ними сияет яркая Полярная звезда!
Так они и скачут до сих пор на небесах — прелестная богиня Артемида и не менее прекрасный юноша Ипполит!
И с тех пор — во все времена, у всех племён и народов — и стар, и млад поклоняются этой необыкновенной звезде и молят божественную Артемиду даровать им любовь и счастье!
А русские — те так до сих пор и называют это заманчивое местечко у девушки, откуда после любви появляются ребятишки — звезда (или что-то в этом роде, похожее)!
Тут и сказке конец, а кто слушал, тот молодец!

--- Исповедь ---

«Когда я влюбился, то ничего не смог с этим поделать. Это была девушка, очень красивая девушка. Случилось это на колонизированной планете Цезаре-8, на этой вот самой планете. Мы с Тэдом и Полиной тогда вышли из космопорта проветриться, купить мороженное и подышать свежим воздухом, Полина что-то щебетала над ухом, Тэд отвечал ей, поддразнивая меня, и тут я увидел её. И больше уже не мог никуда идти. Меня будто пронзило током, но тогда ещё я не знал, что это значит. Я испугался. Да, именно тогда — впервые — я испугался. Хотя вроде бы киборгам неведом страх. Как и любовь…»
Дэн держал у самых губ вытесанную из черного камня фигурку какой-то богини, и выговаривал ей то, что было на душе. Будто она могла слышать, будто могла поддержать или ответить. Хотя кто знает?.
Земляне привезли с собой множество культов, в том числе и языческих, а еще больше их придумали уже здесь, впитав местные верования цезарийцев. Скорее всего эта статуэтка женщины с гипертрофированными формами изображала Великую Мать — хранительницу судеб и богиню плодородия. Киборг очень смутно представлял себе, что такое вера, что есть молитва и для чего они вообще нужны — он просто сжимал фигурку в кулаке и методично, обстоятельно рассказывал ей о своей жизни. Ему нужно было высказаться хоть кому-нибудь. Пусть это будет чья-то богиня — почему бы и нет?
«Тогда она заметила нас и подошла. Мы о чем-то говорили, но в основном Тэд с Полиной, а я смотрел только на нее, почти не вслушиваясь. И уже невозможно было отвести глаз от ее плеч, нежной тонкой шеи, миндалевидных темных глаз, черных волос… Я хотел быть с ней, рядом, и что-то тянуло меня обратно, когда мы попрощались. Мы вернулись на корабль, но я уже не мог работать, не мог построить самой простейшей трассы — всё думал о ней. Конечно, друзья поняли, в чем дело.
Через несколько дней Станислав Федотович оформил все документы, команда устроила торжественный ужин, мы попрощались… Нас нельзя было поженить, да об этом я даже не мечтал. Я лишь хотел быть с ней… Беатрис, ее звали Беатрис.
Капитан оформил акт дарения. А я записал её как «хозяйку».
Дом ее был со вкусом обставлен — трехэтажный особняк под защитным куполом. Купол она соорудила ради меня — из-за очень светлой кожи я мгновенно обгорал под здешним жарким солнцем, а это было неприятно. И не эстетично, как говорила она.
Вначале всё было хорошо, Беатрис была доброй хозяйкой. Она открыла для меня моё тело, показала столько такого, о чём я даже не догадывался, научила, как вести себя в постели, чтобы доставить ей удовольствие, и показала как получать его самому. Я был теперь её киборгом и делал всё, что она просила. А она только просила — никогда не приказывала. Делал с удовольствием, надеясь на благодарность: поощрительный поцелуй, объятие или разрешения поцеловать её, мою «хозяйку». В ванной я тёр ей спинку, ночами любил так, как она хотела — всегда так, как она хотела, — а после обнимал, когда она засыпала. Она прижималась ко мне, красивая и умиротворенная, а я нежно-нежно гладил её волосы, вдыхая их запах и слушая неровный стук её сердца. Оно всегда почему-то билось неритмично.
По утрам готовил ей завтрак: блинчики со сгущенкой или же любимый ею овощной салатик, а днем, когда она куда-то уходила, делал работу по дому. И снова ждал её вечером, готовя ужин. Она меня не просила об этом, нет — я сам стремился делать всё для неё. Как можно больше для неё.
В те дни я очень многому научился. Я научился быть как человек, чувствовать как человек, быть счастлив как человек. Но потом… Видимо, я ей надоел».
Дэн задохнулся и ещё сильнее сжал фигурку в кулаке. Но исповедь не прервал.
«Киборги не умеют любить, да? Так все говорят. Но почему тогда меня трясло, то и дело сбоило процессор, бросало то в холод, то в жар, а в груди было так тревожно, пусто и больно, когда однажды вечером «хозяйка» не пришла?
Я не знал, что делать. Куда в такой ситуации бегут люди? На незнакомой планете, среди враждебно косящихся людей?. И я ждал. Ведь «хозяйка» вольна не уведомлять оборудование о том, что переночует не дома…»
Глаза Дэна затуманились — он мысленно перенесся в те дни, вновь переживая всё заново.
* * *
Она вернулась на следующий день к обеду. Дэн ссутулившись сидел на стуле и молча смотрел на неё глазами побитой собаки. Он думал, что в чем-то виноват, чем-то не угодил, но не мог понять чем и терзался чувством вины. Беатрис молча смотрела на него, прислонившись к стене, и похоже тоже чем-то терзалась. Затем, развернувшись, она направилась в спальню, тихонько попросив: «Дэ-э-н. Сделаешь мне массаж?»
С того дня она стала часто ночевать не дома. Она никак это не объяснила — наверно, это было не важно?.
Рыжик ждал её каждый вечер, не зная, придёт она сегодня или нет. Он лишь надеялся и исправно готовил для Беатрис ужин. Он любил её по-настоящему — искренне и самозабвенно, окунувшись в это новое чувство, живя им.
Но не всё было безоблачно. Дэн ощущал, как нарастает внутри какая-то необъяснимая тревога и подавленность, и это терзало его. Но пойти было не к кому.
Рыжик ждал Беатрис и был счастлив, когда она приходила, с аппетитом уплетала приготовленные блюда и улыбалась ему благодарной улыбкой. За этим следовала ночь любви, и тогда Дэн забывал всё и вся и был бесконечно счастлив, купался в счастье, дышал им. Потом он покрывал благодарными поцелуями ее гибкое тонкое тело и она засыпала в его объятьях.
Какое это, оказывается, безмерное счастье — любить «хозяина». Желать постоянно быть рядом и быть счастливым, охраняя ее сон, и охранять сон Беатрис — не потому что так предписывает программа, а потому что сам, САМ хочешь этого, хочешь тихо лежать рядом, доверчиво прижимаясь к ней, вдыхая нежный аромат её волос, вслушиваться в её сонное дыхание и чему-то улыбаться в темноте.
Но на следующий день Беатрис уходила снова, а Дэн опять ожидал ее, и снова накатывала тревога и ноющая боль. Но это ничего, «системе жизнеобеспечения ничего не угрожает».
В один из дней она вернулась не одна. С ней пришел чужак. Мужчина. Они оба были пьяны и не замечая киборга направились в спальню. Дэн оцепенел. Он не знал, что с ним происходит, но это напоминало моменты, когда ему пришлось преодолевать хозяйскую волю, бороться с приказом убить Станислава Федотовича. Все мышцы точно также напряглись и будто рвались в разные стороны и сердце билось где-то в горле, быстро и как-то гулко. Дэна знобило, хотелось остаться здесь, замереть статуей, бежать как можно дальше из этого дома и последовать за «хозяйкой» и гостем — одновременно. Никаких приказов не поступало и киборгу пришлось делать то, чего он больше всего не любил и не умел — делать выбор. И он поплёлся в спальню.
Объект раздевал «хозяйку», но делал это без враждебности, да и сама она не противилась ему, а значит угроза «хозяйке» отсутствует — чужака нельзя устранить. Пока не поступит такой приказ.
Приказ не поступал.
Восковой куклой Дэн замер в дверях.
— Это ч-что еще за хмырь, — заплетающимся языком произнес чужак, обернувшись. Это был прекрасно сложенный брюнет, смуглый и широкоплечий. Правильные черты лица, немного хищный прищур глаз — он был хорош по всем канонам красоты.
Беатрис тряхнула кудрявой чёрной головкой:
— Мой киборг. Он хороший.
— Для утех?
Она смутилась, отвернувшись.
— Нечего стыдиться, милая. Многие держат роботов для утех. Бытует даже мнение, что они лучше настоящих мужчин… Эй ты, подойди.
Дэн безмолвно и неподвижно стоял в дверях.
— Он меня не слушается.
— Дэн… Присвоить Юсту статус временного хозяина, — тихо произнесла Бэт.
«Статус временного хозяина присвоен. Системы готовы к работе».
Киборг бесшумно приблизился.
— Теперь слушается. Хмм… Ну ладно. На колени, — скомандовал Юст.
Дэн опустился на колени. Юст ухмыльнулся:
— Теперь он будет делать всё, что я прикажу, да? Подставь ладонь.
Взяв со стола зажжённую свечку, Юст установил её на ладони Дэна.
— Держи. Это очень ответственно! Ладно, Бэт, продолжим.
«Хозяин-2» аккуратно расстегнул платье Беатрис и оно скользнуло на пол, затем он поднял её на руки и перенёс на кровать, нежно целуя.
Стоящему на коленях Дэну сводило судорогой скулы, а сердце билось ещё сильнее, чем раньше. Было больно в груди, хотя что болело, процессор определить не мог, и раз за разом выдавал ошибку.
Очень скоро женщина начала стонать. Киборг сильнее стиснул зубы, хотя сильнее вроде было уже некуда. Он смотрел, казалось, только на свечу в своей ладони. Свеча почему-то дрожала.
Вот мужчина лёг на Бэт и начал двигаться. Не так нежно, как делал это обычно Дэн, — грубее, эмоциональнее, откровеннее. Но «хозяйке» явно это нравилось, по крайней мере стонать она стала громче и чаще. Они перекатились по кровати и женщина оказалась сверху. Она полуобернулась, бросив на Дэна виноватый взгляд, но тут Юст возобновил движения и глаза её затуманились, она отвернулась и застонала.
Система упорно показывала, что угрозы «хозяйке» не обнаружено. Вышвырнуть из дома чужака, разорвать его на куски, сломать кадык — повода не было. А так отчего-то хотелось.
Когда два изнеможённых тела наконец отлепились друг от друга, прошло уже более получаса. В ладони Дэна скопилась лужица застывшего воска, капли горячего — стекали по пальцам. Но это было не больно. Или в сравнении с тем, что происходило внутри — не больно…
Оба партнера тяжело дышали и явно остались довольны друг другом.
— Ну что, милая, живой мужчина всё-таки лучше? — промурлыкал Юст.
— Сложно сказать, — поддразнила его Беатрис.
— Эй ты, подойди.
Дэн безмолвно приблизился, невидяще смотря перед собой.
— У него и встаёт также, по команде? Ха-ха. Оставь где-нибудь свечу и оближи свою хозяйку. Видишь, как ей хорошо. Будет ещё лучше… Ещё бы, я-то нормальный мужчина, а не какая-то кукла. Лижи её.
Беатрис приподняла голову и хотела было что-то возразить, но передумала и отвела взгляд. Теперь она даже не смотрела на Дэна.
Рыжик опустился рядом с ней и начал делать так, как она когда-то учила.
Как он учился для неё.
Её вкус. Дэн очень любил её вкус. Запах её кожи — он успокаивал киборга, позволяя вернуться в те дни, когда они с Бэт были только вдвоём и никто не стоял между ними. Можно представить всё это вновь, если закрыть глаза.
Он облизывал Беатрис с таким упоением, что очень скоро она выгнулась, как раньше, и с силой вцепилась ему в волосы, вжимая в себя. Как раньше…
Первая в жизни Дэна слеза скатилась по его щеке. Но её никто не заметил.
Наутро чужак не ушел. Он остался и на следующий день, и на все дальнейшие. «Хозяйка» счастливо улыбалась, брала Юста под руку и они уходили куда-то вместе, нарядно одетые. Гулять, развлекаться или в ресторан, как предполагал Дэн. Никто ничего ему не объяснял.
DEX оставался в доме с уборкой, готовкой и списком домашних дел, являясь одновременно и сторожем дома. Теперь он готовил на двоих.
Они с «хозяйкой» никогда никуда не ходили вместе. Потому что Дэн никогда не просил её об этом? Потому что киборгу надо было охранять дом? Потому, что живой и темпераментный мужчина всё же лучше, чем сдержанный, спокойный и практически безэмоциональный киборг? Ответов не было.
Дэн жил как в тумане, почти полностью отдав контроль над своим телом процессору. Изредка его звали в спальню присоединиться — «третьим будешь» — и ради таких ночей стоило жить. Тогда Дэн снова забывал всё и был абсолютно счастлив, несмотря на едкие комментарии Юста о нём и его способностях. А ещё стоило жить ради того, чтобы ухаживать за «хозяйкой», целовать её, когда она того хотела, тереть спинку в ванной, расчёсывать волосы. Дэн очень любил расчесывать ей волосы.
Через несколько месяцев рыжику поступило сообщение, что Станислав Федотович с командой вчера приземлились на планету и зовут его повидаться.
Беатрис грустно посмотрела на киборга, но отпустила без возражений.
Не успел Дэн поздороваться со всем экипажем, как друзья взяли рыжего в оборот и начали расспрашивать о новой жизни. Но Дэн больше отмалчивался или отвечал урывками. Тэд дружески ткнул напарника кулаком в плечо заметив, что у того «несчастный вид». Дэн лишь странно посмотрел на пилота и качнул головой, вновь ничего толкового не ответив.
Позже, когда они со Станиславом Федотовичем остались наедине за чашкой чая, а остальной экипаж разбрёлся по кораблю спать, капитан прямо спросил у бывшего навигатора:
— Дэн… Скажи правду: ты счастлив? Судя по твоему виду, не особенно. Друзья за тебя волнуются, да и мне ты не чужой. кхм… человек. Может давай опять к нам, а? Место навигатора освободится через месяц, когда закончится срок стажировки нынешнего — он студент, практику у нас отрабатывает, — и тогда мы опять тебя запишем. Мы все успели привязаться к тебе.
— Спасибо за предложение, Станислав Федотович, но я откажусь. Да, не всё гладко, но я не уйду от неё. Несмотря ни на что, я не уйду от неё. Я никогда не знал, что это такое счастье — любить хозяйку. И я не уйду именно поэтому. Не могу. Не смогу без Бэт. Меня держит что-то большее, нежели программа. Что-то сильнее, чем хозяйский приказ. Противиться этому я не могу. Это сильнее. Я счастлив быть с ней.
Капитан тяжело вздохнул поняв, что киборга не переубедить.
— У тебя синяк на лбу, который ты так тщательно маскируешь челкой, Дэн. Тэд с Полиной не заметили, но меня-то не проведёшь. Что там у вас происходит? Она плохо с тобой обращается?
— Нет… Нет, — только и ответил Дэн.
Синяк поставил ему Юст нынче утром, ударив наотмашь за то, что киборг забыл положить сахар ему в чай. Беатрис тогда ещё спала. Ерунда, назавтра от синяка и следа не останется, с его то регенерацией. На «Чёрной звезде» с безответным киборгом делали вообще всё, так что на такую мелочь не стоило даже обращать внимание.
— Я не уйду от неё, — серьёзно повторил Дэн, глядя капитану в глаза. — Без неё я не смогу. Спасибо вам за заботу.
Через три дня «Космические мозгоеды» покинули Цезару-8, теперь уже сроком на полгода. Но через полгода обещали прилететь вновь и повидать друга.
Жить в доме Беатрис становилось всё труднее. Юст будто чуял в киборге соперника и, не желая в это верить (или от того, что всё же верил), постоянно утверждал свою власть над ним. В основном — когда Бэт не было дома. Ей бы это не понравилось.
Но Дэн никогда не жаловался.
В упоении властью второго хозяина Юст доходил до того, что порой запрещал рыжику ходить в туалет, не спросив на то разрешения. Которое он разумеется, никогда не давал сразу, наблюдая как «соперник» дрожит, судорожно сжимает бедра и кусает губы, тяжело, нервно дыша. Тогда Юст любил развалиться в кресле со стаканом виски и наблюдать за страданиями «куклы», в глазах которой порой мелькало что-то. Что-то такое… Юст и пытался понять, что именно. Ведь если эта кукла действительно ДУМАЕТ, как порой ему казалось, то… То надо звонить в компанию, пусть отзывают этого DEXа, и дают другой, не бракованный образец. Тем более, на этом шрамов полно, явный б/у.
А та тихая нежность и спокойная преданность, с которой киборг массировал Беатрис ноги по вечерам, Юсту почему-то очень-очень не нравилась. Машина не должна так себя вести. А однажды ночью Юст внезапно проснулся и увидел, что киборг безмолвно стоит возле их постели и смотрит на спящую Бэт. Он просто стоял и смотрел, ничего больше, но во взгляде киборга была… Да нет, смешно же. Быть того не может! Любовь?.
Когда же Юст приказывал облизать себя перед тем, как заняться любовью с любимой, используя слюну куклы в качестве смазки, взгляд рыжего становился таким отстранено-пустым и будто бы даже враждебным, что это пугало.
Юст предлагал Бэт избавиться от игрушки, можно же было продать его, но та наотрез отказалась от этой идеи. Охранника лучше киборга сложно было придумать, да и она к нему «привыкла» и он ей «нужен».
Что ж… Если куклу нельзя устранить, то можно её испортить. Нужно только успеть до прихода Беатрис, а потом она уже ничего не сможет сделать.
— DEX, дай-ка мне нож, — бросил киборгу Юст, спускаясь на кухню. Дэн оставил кастрюлю на плите, вытащил большой кухонный нож из подставки и передал на протянутой ладони «хозяину-2». Юст прокрутил нож в руке, взвесив, и бросил мрачный взгляд на киборга. Тот стоял перед ним с бесстрастным, абсолютно деревянным лицом.
— Штаны расстегни.
Чуть помедлив, Дэн подчинился.
Юст подошел к рыжему вплотную, оценивающе осмотрел и крепко сжал всё естество рыжего, одновременно приставив холодный, какой-то очень холодный нож к нежной коже. Дэн судорожно вдохнул и побелел, почти уже чувствуя боль, которая сейчас захлестнёт его и от которой не будет спасенья. Его расширившиеся зрачки смотрели прямо на Юста, и теперь в них уже точно не было ничего безличного и равнодушного. В них было бессильное отчаяние, море невысказанного любовного страдания, в них была ревность и боль. И бессилие что-либо сделать.
Прочтя всё это как в открытой книге, Юст понял всё и убедился в своих подозрениях. Кукла думает! Да что там — кукла чувствует! И мыслит. А еще Юст вдруг осознал, что киборг ничего не сделает ему — не сможет сделать, иначе потеряет благоволение своей «хозяйки». Маловероятно, что после убийства своего любовника в своем собственном доме Беатрис простит киборга и укроет от полиции, а не сдаст «на переработку». Неуправляемых «кукол» никто не будет держать дома.
— Давай проверим, восстановишься ты или нет, — ненавидяще прошипел Юст, вплотную придвинувшись к Дэну и медленно повёл ножом. Рыжик напрягся всем телом и закрыл глаза, кусая губы.
Дико и неестественно громко прозвучал звонок в этой напряженной тишине. От неожиданности Юст отпрянул, выронив нож. Тряхнул головой, протер глаза руками. Искоса зыркнув на стоящего всё также прямо и неподвижно киборга, он развернул пришедшее ему сообщение.
— Что?? — разом изменился в лице Юст. — О боже… Нет, нет, нет! — сдавленно простонал он.
Напрочь забыв о киборге, Юст рванулся к выходу, на бегу одевая куртку, и уже через мгновение покинул дом.
Рыжий наконец ожил, и позволил себе удивиться, что истязатель так внезапно бросил его и вообще куда-то сбежал. сборники эротических рассказов porna.site Но в голову уже стучалась тревожная, страшная мысль: что-то случилось с Беатрис. Новость была плохая, судя по реакции «хозяина-2».
Дэн выбежал из особняка через минуту. Впервые в жизни он покинул дом «хозяйки». Куда идти, он не знал, но больница в городе всего одна, можно спросить у персонала…
Вскоре выяснилось всё. На работе Бэт стало дурно, и пока врач успел приехать, у неё остановилось сердце. Оно всегда билось неритмично, он же слышал… И вот… всё… Врожденный порок сердца, как сообщили Дэну.
Пришел в себя он уже на окраине, около городской свалки. Дальше начинался Океан трав. Дэн понял, что сидит, прислонившись спиной к железному контейнеру, лицо его мокро от слёз, а в кулаке зажата фигурка из отполированного чёрного камня. Подобрал он её похоже где-то здесь, среди развалов и хлама. В груди, казалось, разорвалась граната, или же его просто выпотрошили и разорвали внутри всё, что там было. Так больно… Дэн задыхался от слёз, но говорил, продолжая свою исповедь неизвестной богине. Так было нужно. Так было проще справиться с горем. Так становилось легче.
«Хозяева. Они такие разные. Кого-то ненавидишь до безумия, с кем-то дружишь, как с братом, а кого-то любишь — самозабвенно и отчаянно. Любить оказалось больнее, но ещё во много раз больнее — терять» — шептал рыжик.
Он знал, не вернётся в особняк Бэт. Там больше нечего было делать. Не к кому возвращаться. Некого больше оберегать, некому дарить себя, своё тепло, свою любовь. Не о ком заботиться.
«От Беатрис я уйти не мог. К Юсту — не хочу даже возвращаться. Останусь пока здесь, на свалке, мне ведь не привыкать… На этой планете тепло даже ночами. Только жжёт лицо — кажется, обгорел… Через два месяца должны прилететь мои. Надеюсь, они ещё не забыли своего рыжего навигатора… Я их не забыл».
Взгляд Дэна скользнул по соседнему контейнеру и кое-что привлекло его внимание. Зелёный свитер из цезарийского хлопка, малость потрепанный, но вполне сносный, висел, зацепившись одним рукавом за гвоздь.
Дэн долго и задумчиво смотрел на него.
Вдали догорал закат.

--- Исполнительница желаний ---

К рыбалке Юльку пристрастил отец еще с детства. И та, встав уже взрослой девицей, любила на утренней зорьке посидеть с удочкой. Ее любимым местом была тихая заводь в сорока километрах от города в живописном бору. Это место показал ей отец, и теперь как случался свободный выходной, она приезжала сюда.
Заглушив двигатель старенького мотоцикла, Юлька спрыгнула, разминаясь и потягиваясь. Было по-летнему душно, что девушка переоделась в крохотный купальник, состоящий из одних плавочек прикрывавших малую часть ее плоского животика.
Разведя костер и поставив палатку, она неотходя далеко, присела. Ее почему-то это возбуждало. Она представляла, что из кустов за ней подсматривают речные нимфы или русалки горящие желанием прикоснуться к ней и погладить за ядреный зад.
Не ожидая от нимф и русалок ни действий, ни приставаний о которых мечтала, в поездках на природу придавалась ласкам, глядя на звезды.
От этой мысли у Юлии что-то сжалось от нетерпения, но она прогнала эту мысль, перенося действие на попозже.
Накрошив в воду булки и бормыша, поставив ловушку, девушка надула матрац и растянулась на нем.
Рука скользнула под ткань и приласкала чуть кудрявого котенка живущего там.
Вода в чайнике закипела, что Юлии пришлось все-таки отложить это на потом.
Стряхнув с себя сладостное томление ожидаемого, девушка поставила чайник на валун, достала кружку, плеснув в нее чуть коньяка, с наслаждением стала тянуть чай вдыхая влажный аромат леса.
После чая она проверила удочки и прилегла. Чай с коньяком согрели тело и разбудили истомившегося зверька.
«Не спеши, сейчас я тебя понежу и приласкаю», — сказала Юля, своему телу оглаживая себя.
Омочив палец в коньяке, она принялась его сосать, другой рукой теребя сосок который постепенно стал твердым. Поиграв с ним, рука скользнула вниз, и два пальца погрузились в живительный колодец удивительного наслаждения. Зная как растянуть наплывающее чувство, она медленные движения руки перемежала ритмичными и наоборот. Ее тело как хорошо настроенное пианино пело и, пульсируя волнами, накатывалось, орошая кисть руки липкими струями.
Полежав минуту без движения, Юля сладострастно думала, что за ней подглядывали русалки.
По воде что-то плеснуло, и душа, вылетевшая из тела, вернулась обратно.
Посмотрев удочки, она сняла с трех трепещущих пескарей.
Пройдя немного в сторону, заглянула в ловушку. Там покачиваясь на воде бутылка вся в водорослях.
Аккуратно достав и очистив ее от слизи, Юля попыталась открыть закупоренное горлышко. Но у нее ничего не получилось.
Подбросив в костер хвороста, Юля залезла в спальный мешок и быстро уснула под тихий плеск воды.
Ранним утром, выскользнув из тепла и объятия сна, присела у куста, сбивая струей росу на траве.
Проверив снасти оказавшиеся полными рыбой, она с восторгом свалила улов в сетку.
Снова попыталась открыть бутылку. На этот раз пробка поддалась и воздух, закупоренный в ней, стал со свистом выходить. От неожиданности девушка выронила ее из рук, с изумлением наблюдая, как из горлышка взвивается дым, постепенно принимающий фигуру девушки в прозрачных штанах с обнаженной грудью.
— О, прекрасная ловец бутылок слава тебе!!! — девушка скользнула руками по телу, обхватив и слегка сжав грудь.
Юлька ошалело смотрела на вылезшую из бутылки и только хлопала большими от удивления глазами.
— Ты кто???
— Я джин. Меня заточила в эту бутылку верховная дива джинов исполнительниц желаний за то, что я не смогла удовлетворить жену падишаха. Сладкая была женщина, но обидчивая и ненасытная.
— Что ела много? — уточнила Юлия.
— Нет что ты! Просто она была ненасытной в постели. А ты как в постели?
Юля смутилась.
— Я так давно не занималась любовью, — потягиваясь телом, томно произнесла девушка из бутылки.
— Любовью с женщиной?
— Да. Очень давно я была исполнительницей женских желаний! Для тебя, ловкая из всех прекрасных рыбачек, я сделаю все, что ты захочешь. Хочешь, я покажу, что я умею?
Джин не дожидаясь согласия со знанием дела как ублажать тела, достала из смешно уложенного длинной бородкой низа живота баночки с благоуханием, втирания, похожий на язык предмет и еще много чего.
Попросив Юлию лечь, девушка-джин осыпала все тело поцелуями, потом смазала чем-то, от которого шел обалденно возбуждающий запах.
От чуть слышных прикосновений рук джина Юлия распалилась так, что уже не могла сдерживаться. Дева-джин склонилась у ног Юлии, языком прохаживалась по лепесткам и ложбинкам, разглаживая самые скрытые складочки и бугорки.
От этого у девушки окончательно затуманило голову, и она застонала.
Руки судорожно сжались в кулачки, зарылись в хвою, десятками иголочек кололи ладони.
Девушка-джин почувствовала это, и палец ее руки вытянулся, став крепким мужским органом. Палец-член потерся о соски, оказавшись между груди. Юлька сомкнула их, обжав палец, с любопытством наблюдая за мелькающей розовой полированной головкой смешно высовывающейся из обжавшей член груди.
Из набухшей головке пальца брызнула струя.
Дева-джин слизала с груди оторопевшей Юлии липкую влагу и, своей рукой с большим пальцем чуть коснулась кудрявой норки, стараясь ублажить юную рыбачку.
— Не надо! Я девушка и не хочу пока терять: Ну, самого ценного, что у меня есть: того, что нельзя будет найти после, — смущенно взмолилась Юля отодвигаясь.
Блаженный стон вырвался из груди девы-джина.
— Надо развести костер и что-нибудь перекусить, — попыталась перевести разговор на другую тему, сказала Юля.
— Ты хочешь перекусить? Яблоки, бананы, груши, кишмиш, нуга, казинаки, виноград, — и все что произносила джин, появлялось на скатерти.
Перепробовав все, Юльку потянуло в кустики, и она присела.
— Ты хочешь отлить? — вскрикнула сказочная дива — облей меня. Ты когда-нибудь стоя пробовала?
— Как?
— Прямо на меня, — взмолилась девушка-джин, вставая на колени.
Заниматься этим стоя Юлии не приходилось. Даже в самых откровенных фантазиях она не заходила так далеко. Струя Юли обрызгала грудь джина, которая, смеясь, ловила брызги, искрившиеся под солнцем, встающим из-за сопок.
— Как тебя отблагодарить о дарительница свободы. Ты сняла с меня заклятье верховной дивы джинов исполнительниц желаний.
— Какое заклятье?
— Что меня обольет живительной влагой девственница на ранней заре. А теперь иди ко мне о, дарительница свободы, — дева-джин легла на траву и потянула за руку еще не пришедшую в себя Юльку.
Оказавшись между широко разведенных ног джина, Юля, стараясь не сбиваться с ритма задвигала низом живота, отчего оба котенка опять терлись, касаясь друг о друга в самых скрытых местах.
Юля в который раз за утро испытала сильное чувство утоленной страсти. Стоны и крики носились над палаткой, улетая вверх ликующим гимном любви юных тел.
В воздухе что-то хлопнуло, и утомленная любовью Юля осознала, что осталась одна на поляне, перебирая воспоминания сказочной ночи и не менее фантастического утра.

--- Кошелёк или… ---

Стоял тёплый солнечный день самое то для неспешной пешей прогулки. Вислоухая тёмная эльфийка беззаботно шагала по дороге, напевая себе под симпатичный носик какую-то песенку. Среди эльфиек красавицами были все вот только похвастаться живым лицом, с чертами не успевшими застыть в вечной красоте могли далеко не все. Килла могла, ей лишь недавно исполнилось пятьдесят пять, что для длинноухого народа было очень и очень юным возрастом. Впрочем, не смотря на молодость, физически тёмная уже сформировалась, налились красой упругие груди, не слишком большие, но очень симпатичные. И ножки уже не походили на тощие подростковые палки, они облачились в красивую, мускулистую оболочку. Попка Киллы также отличалась очаровательной подтянутостью. В отличие от своих светлых родичей, славящихся своей классической красотой, красота тёмных эльфов была чуть более развратной. И большие, раскосые глаза Киллы с красными глазными яблоками всегда, даже против её желания, смотрели томно.
Эльфийка забрела уже достаточно далеко от города и сейчас собиралась перейти мост и прогуляться по зелёному лугу. А почему бы и не расслабиться в такой чудесный денёк?
Весело напевая песенку, тёмная перешла мост и уже собиралась направиться дальше, когда из-за соседнего валуна поднялся здоровенный гуманоидный кот, принадлежащий к зверорасе мяусов. Растерянно моргнув, эльфийка остановилась, смотря на незнакомца. Мощный, плечистый самец с короткой, рыжеватой шкурой, длинным хвостом и звериной мордой. На нём были надеты штаны из кожи и расстёгнутая на мощной груди безрукавка. В руке мяус непринуждённо держал боевой топор с широким лезвием.
Серокожая ещё миг рассматривала кота, потом, подняв изящную ручку, помахала ему и как могла доброжелательно произнесла:
— Привет, я — Килла.
— А я — Олев, приятно познакомиться с такой красоткой, — усмехнулся кошак с заметным рыком и добавил, меряя свою жертву глазами с вертикальными зрачками, — Обычно я спрашиваю: «Кошелёк или жизнь», но с такой красоткой, как ты, я был бы не прочь покувыркаться. (Виртуальный секс! С реальными девушками в своих квартирах позирующих для Вас перед веб-камерами! Русские красавицы из Москвы, Петербурга, Воронежа, Екатеринбурга! Займись с ними виртуальным сексом! — добрый совет)
— Что? — эльфийка даже отступила на шаг от неожиданности, внимательней прежнего уставившись на мяуса.
— Я тут разбойничаю понемногу, но ты мне приглянулась и я не возьму у тебя и монеты, если ты одаришь меня своей благосклонностью, право я прошу вовсе немного, ведь вы — тёмные эльфы — относитесь к сексу весьма вольно.
— Ну… — потянула длинноухая, оглянулась по сторонам и негромко уточнила, — Прямо здесь? На дороге?
— Зачем же прямо здесь? — удивился кот, мысленно облизываясь на эту сексуальную самочку попавшуюся ему в лапы, — У меня тут неподалёку палатка есть.
Килла ещё миг мешкала, размышляя, потом решительно кивнула своей симпатичной головкой и безбоязненно подошла к разбойнику.
— Пошли.
— Только после тебя, — оскалился в улыбке мяус, приглашая длинноухую идти вперёд.
Тёмная эльфийка не стала спорить, послушно направившись в указанном направлении. Кот немного приотстал, внимательно изучил окрестности и не найдя ничего подозрительно поспешил за своей роскошной находкой. Пусть Олев и принадлежал к зверорасе, но красоту воспринимал совсем как человек, потому его глаза быстро сбежали по гибкой спинке и тонкой талии Киллы на её поджатую попку. (Эльфов заснять не удалось, но вот отличный образчик межрассового секса в мире людей! — прим. ред.)
До лагеря разбойника действительно было добираться недалеко. Он раскинулся за небольшим холмом в пяти минутах ходьбы от моста. Эльфийка любознательно и без всякого страха заглянула в палатку и пожаловалась:
— Там я не буду, там грязно и места мало…
Олев, окрылённый подобным подходом к предстоящему развлечению, получается вовсе и не насилию, быстро вытащил из палатки большую шкуру, что готовил на продажу, и раскатал её на ровном участке земли мехом вверх, растянув губы в угодливом оскале:
— Так лучше, красавица?
— Ну… да… так пойдёт, — согласилась Килла.
— Тогда чего мы ждём?
— Мне самой раздеться или ты хочешь меня раздеть? — уточнила длинноухая.
— Пожалуй, раздевайся сама.
Тёмная эльфийка в знак согласия утвердительно махнула своими милыми ушками и без всяких дополнительных понуканий стала расстёгивать голубую блузку, хорошо подчёркивающую форму груди. Олев не удержавшись, облизнул губы, увидев упругие полусферы с тёмно-лиловыми, почти фиолетовыми сосками, точно такого же цвета, как и пухлые губки Киллы.
Тем временем серокожая присела на шкуру и стала расшнуровывать свои сапожки их мягкой кожи. Стащив первый, она покосила на кота своими большими, выразительными глазами и спросила:
— А почему ты сам не раздеваешься?
— Не хочу упустить и мгновения твоего обнажения, — усмехнулся разбойник, он не утратил бдительность, вдруг под одеждой у этой милой эльфийки спрятано какое оружие? Конечно, было глупо подозревать такую красотку, но жизнь на дороге приучила мяуса проверять всё досконально.
Килла улыбнулась. Вслух она не произнесла, но наверняка не поверила подобному оправданию. Впрочем, вместо того чтобы затевать бессмысленные дебаты о доверии длинноухая поднялась на ноги, встала на середину шкуры и, повернувшись к кошаку спиной, стала эротично стягивать штанишки, одновременно наклоняясь вперёд.
Олев сглотнул, но пасть мгновенно вновь наполнилась слюной. Эльфийки, особенно тёмные, умели себе преподнести. Взгляд кота скользнул по ущелью между половинками аппетитной попки. Килла чуть расставила ноги, давая ему увидеть краешек самого сокровенного, потом серокожая повернулась боком и откинула ножкой штаны в сторону.
— Я — красивая? — спросила длинноухая, оборачиваясь полностью.
Мяус сглотнул, оружия у тёмной не было, также верно, как и не было волос на лобке. Подтянутый животик плавно перетекал в гладенький бугорок страсти.
— Так красивая? — выждав секунд десять повторила вопрос длинноухая.
— Да… самки красивее я ещё не встречал, — упиваясь слюной, ответил разбойник и рывком сбросил с себя безрукавку. Килла с интересом наблюдала за ним. Олев не мучил её ожиданием, столь же быстро избавившись и от штанов.
Молоденькая эльфийка чуть-чуть округлила глаза, уставившись между ног бандиту. И было чему удивляться, испокон веку коты славились своими большими детородными органами.
— Ух… большой, — выдавила, наконец, серокожая.
— Никогда не пробовала с мяусом? — оскалив клыки, хмыкнул Олев.
— Нет, — честно призналась Килла и оторвалась, наконец, от болтающейся тридцатисантиметровой штуковины, посмотрев в глаза разбойнику, — Будь понежней, ладно?
— Конечно, тебе понравится, — самоуверенно заверил кот и стегнул хвостом по шкуре, — Ложись на спину.
Тёмная эльфийка тут же подчинилась, потом уже без подсказок раздвинула ножки, поднимая колени вверх. Мяус опустился подле добычи, погладил торчащие вверх коленки и заметил:
— Какая у тебя шелковистая кожа.
Серокожая несколько натянуто улыбнулась этому простому комплименту, видимо всё ещё мысленно представляя член разбойника.
Олев тем временем полностью убедившись в безопасности и превосходстве своего положения, склонился к Килле и лизнул в губы. Эльфийка первый миг лежала неподвижно, потом оправилась от потрясения и сама стала целовать мяуса в губы, даже просунула язычок между его острыми клыками ему в рот.
Кошак, довольный подобным ходом событий, решительно положил лапы на груди серокожей и начал их ласкать, чуть сжимать… нежные сосочки под его пальцами тут же затвердели. Оторвавшись от губ своей жертвы, бандит спустился ниже и стал своим шершавым языком лизать торчащие сосочки.
Килла возбудилась мгновенно, застонала в ответ на движения языка. Олев запустил одну лапу ей между ножек, накрыл пальцами лобок, раздвинул половые губки, влагалище эльфийки вовсю сочилось смазкой. Разведя руками колени серокожей шире прежнего, мяус сместил лицо ниже и лизнул её вдоль половой щели, задевая клитор.
— Ах! — вскрикнула длинноухая и стала поддавать бёдрами в такт движеньям языка.
Сдерживая себя, чтобы не навалиться и не оттрахать эту похотливую самочку — подарок судьбы, Олев минут пять тёрся носом о безволосый, приятно пахнущий цветочным маслом лобок, иногда задевая клитор и активно работая языком. Эльфийка, невероятно возбудившись, стонала всё громче и громче, пока не выгнулась дугой и с вскриком не кончила. Лишь тогда разбойник поднялся над ней и, придвинувшись, стал прилаживать свой пенис к кайфующей тёмной.
Головка члена была не самой толстой частью, но всё равно её диаметр равнялся добрым шести сантиметрам. Водя своим органом по половым губкам серокожей, Олев выбирал момент. Килла уже отошла от оргазма и неподвижно лежала, скосив красивые глазки вдоль своего тела на пенис кота.
— Вставляй же, — не выдержала длинноухая, сладостной пытки. Разбойник оскалился и последовал приказу своей партнёрши.
Неспешно головка исчезла внутри эльфийки, следом за ней стал погружаться и основной ствол органа, который был на целый сантиметр шире…
— Ах! Ух! Какой большой! Он заполняет меня! — бессвязно залепетала Килла, её колени плотно обняли бёдра кота, столь же плотно влагалище серокожей обволакивало и его твёрдый пенис.
Олев неторопливо проталкивал свой орган всё глубже и глубже. Любая человеческая самка уже давно «кончилась» бы, но глубина влагалища тёмной эльфийки поражала…
Мяус поддал бёдрами, разом вставляя последние пять сантиметров своего пениса, и лишь тогда почувствовал, что головка его органа упирается в матку. Килла часто-часто дышала, её руки невольно сошлись на талии партнёра, впиваясь в мех на его спине ноготками.
— Дай мне привыкнуть… — тихо взмолилась длинноухая.
Разбойник усмехнулся, стал лизать лицо серокожей — губы, нос, щеки. Эльфийка невольно зажмурилась, и тогда Олев стал двигаться, немного вытягивая и вновь вставляя свой орган. Тело Киллы согласно отдавалось ему, стенки влагалища пульсировали, сокращались вокруг толстого инородного объекта. С губ длинноухой то и дело срывались толи всхлипы боли, толи вскрики наслаждения.
Ясное дело продолжаться долго это действо не могло, мяус в силу своей криминальной профессии не часто мог позволить себе женщин и, тем более, на его пенисе никогда прежде не бывало прекрасной эльфийки, так что воздержание и вожделение сделали своё дело. С рыком победителя Олев сделал пару быстрых, завершающих тычков и с упоением стал закачивать в Киллу свою вязкую, горячую сперму.
Полежав немного неподвижно, не вытаскивая из партнёрши так до конца и не опавшего члена, мяус спросил у млеющей эльфийки:
— Ты куда шла то?
— Никуда. Просто гуляла, — ему на ухо проворковала серокожая.
— Ну и как нагулялась?
— Нет, я не спешу, могу задержаться ещё на часик-другой, если хочешь… да, хочешь, я же чувствую, — улыбнулась длинноухая своими пухлыми губками.
Вместо ненужных сейчас ответов Олев вновь начал двигаться. Килла уже обвыклась и теперь сама начала потихоньку подмахивать, ёрзать попкой ему навстречу.
Минут пять они упивались друг другом в тишине иногда прерываемой тихими вскриками эльфийки, потом кот приподнял свою партнёршу над шкурой и вместе с ней перевернулся. Серокожая оказалась сидящей на мяусе, пару секунд она бездействовала, а потом без пояснений стала двигаться то вверх, то вниз на твёрдом длинном органе. В один из моментов, длинноухая наездница упёрлась руками в грудь разбойника и намного быстрее прежнего задвигала одними только бёдрами…
Оргазм настиг их одновременно. Дрожа всем телом, Килла упала на грудь своего партнёра, чувствуя, как ещё больше спермы наполняет её, как она начинает вытекать, сбегать по бёдру, капая на шкуру. Олев обессиленный оргазмом, прикрыл глаза. Тёмная эльфийка чмокнула его в щёку и шепнула.
— Мне нужно в туалет, я быстро.
— Ладно, но потом ты мне пососёшь, — отозвался кошак, не открывая глаз.
Серокожая лишь усмехнулась в ответ и поднялась с разбойника. Он так ничего и не успел понять, не успел даже двинуться. Коротко свистнул его собственный топор, опускаясь хозяину на шею. Длинноухая вновь напрягла мышцы своих изящных рук поднимая топор и ударила второй раз, окончательно отрубая голову мяуса. Кровь брызнула на ногу, Килла поморщилась и обтёрла её о шкуру, отбрасывая больше не нужный топор в сторону.
Не торопясь одеваться, тёмная эльфийка направилась в палатку, покопавшись, отыскала тайник с пятью сотнями монет и парочкой ювелирных украшений, а также нашла там мешок. Вернувшись к трупу, она за ухо подняла отрубленную голову, заглянула в удивлённо распахнутые глаза и мило улыбнулась:
— Ничего личного, разбойник Олев, тот самый который благополучно прятался от патрульных разъездов стражи в течение трёх лет. Просто охота за преступниками — это мой бизнес, также как твоим был — дорожный разбой. Но тебе грех жаловаться, ты не получил предательскую стрелу в спину и не попал в западню, напротив перед смертью ты получил удовольствие, умер, как говорят, счастливой смертью в постели с молодой любовницей.
Олев ясное дело не ответил. Килла ещё пару мгновений изучала лицо мяуса, потом убрала голову в мешок, на скорую руку привела себя в порядок и оделась, дав самой себе обещание сразу же после сдачи задания поваляться пару часиков в горячей ванне.
Весело мурлыча себе под нос задорную песенку, и подбрасывая в свободной руке кошелёк с монетами, длинноухая охотница направилась обратно в город — не зря всё же выходит, что она целую неделю гуляла по окрестностям.



--- Кукольный город ---

Светлана вошла в мастерскую. Ей рассказывали о том, что здесь живет старый Мастер кукольных дел. Он делал куклы еще до ее рождения. Ни кто в городе уже не помнил с какого времени здесь появилась эта мастерская, казалось что она была всегда. Она уже стала символом их города. Мастер же никогда не продавал своих кукол, иногда он дарил их. Он считал кукол своими детьми. Светлана позвала:
— Есть кто-нибудь?
Но никто не ответил. Она прошла дальше. Это был самый настоящий храм кукол. Они были везде. Ей показалось, что они смотрят на нее живыми глазами и улыбаются.
«Что за мистика», — подумала она и еще раз позвала:
— Есть ли кто-нибудь дома?
Она села в красивое старинное кресло и решила подождать мастера. Вчера она разговаривала с Мастером в парке и договорилась о встрече. Светлана была художником-оформителем в Городском кукольном театре. Ей хотелось показать Мастеру эскизы кукол, которые она делала для театра. Он обещал посмотреть их. Его советы были бы очень полезны.
Она сидела в кресле, рассматривая кукол, которые лежали, сидели, висели на веревочках по всей мастерской. Ей опять стало казаться, что куклы рассматривают ее, как она их. Она уже была уверена, что их взгляды передавали разное настроение. В их взгляде читалась улыбка и печаль, грусть и радость, любовь и нежность. Что удивило Светлану, они все были голые. Их костюмчики и платьица были рядом с ними. Эти куколки без костюмчиков были прекрасны, вызывая странное чувство. Светлана почувствовала как щеки загорелись и учащенно забилось сердце. Она встала и подошла к куколке, в которой узнала Мальвину, девочку с голубыми волосами. Ее прекрасное платьице лежало рядом с ней. Она была прекрасна и сидела в такой позе, что Светлана была уверена, она сейчас оживет и займется страстной любовью с лежащим рядом Пьеро, который лежал рядом и взгляд его был обращен на прекрасную Мальвину. В этом взгляде читалась любовь и ожидание. Светлана улыбнулась своим фантазиям, но почувствовала как щеки ее запылали, а по всему телу побежала волна страсти. Она машинально расстегнула пуговку кофточки и провела рукой по набухшим соскам груди. По телу понеслось ощущение небывалого наслаждения. Она полностью расстегнула кофточку и крепко сжала грудь, наслаждаясь играя с сосочками. Вращая и сжимая, поглаживая и целуя их.
Вдруг она опомнилась, что пришла в мастерскую и застегнула кофточку. Но чувство, которое было несколько минут назад, не покидало ее.
Она опять посмотрела на Мальвину и удивилась. Кукла сменила свою позу, а ее маленькая грудка буквально поднималась вверх и вниз. Пьеро прижавшись к ней и целовал ее плечико.
Светлана стала рассматривать другие куклы. Она увидела Спящую красавицу, которая в эротической позе лежала на своем ложе закрыв глазки. Вокруг ее ложа лежали куклы Мушкетеры, Принцы, Гусары, Богатыри. Они лежали как мертвые после побоища. Ей понравилось это сравнение и она улыбнулась. Но от прекрасной обнаженной Спящей красавицы невозможно было оторвать взгляд. Ее прекрасное тело притягивало к себе.
Светлана опять почувствовала учащение дыхание. Ее рука опустилась по животику под юбочку. По телу разлилось тепло. Она посмотрела на Золушку и Златовласку, которые сидели перед зеркалом и словно любовались своими телами. А Принц, лаская и целуя ее ножку Золушки, с любовью одевал туфельку.
Она почувствовала, что куклы сейчас оживут. Ей захотелось раствориться в этом Кукольном городе, слиться с ним и стать его частью. Светлана посмотрела на старинное большое зеркало, которое стояло в темном углу комнаты. Она увидела в зеркале отражение молодой обнаженную девушку. Прекрасная фигура, прелестная грудь, длинные стройные ножки, будто это была она, но лица Светлана не смогла разглядеть. Ей захотелось подойти ближе и посмотреть.
Рядом с зеркалом она заметила куклу. Это была прекрасная молодая Девушка. Кукла лежала на трюмо, рядом с зеркалом и тоже была без платьица. Сердце ее забилось, волна побежала по телу, вызвав взрыв возбуждения. Повинуясь внезапному импульсу, она стала медленно раздеваться. Этот импульс привел ее в неистовство. Она снимала кофточку, стягивала юбочку и трусики, бросая все на пол, и не спускала глаз с куколки, лежащей на трюмо. Светлана узнала в этой красавице-куколке себя. Ей захотелось прикоснуться к ней. Она протянула руку и провела ладонью по куколке, а другой проводя по-своему обнаженному телу. Почувствовала, что куколка теплая, Светлана поняла, что куклы ожили.
Она видела вокруг множество самых разных кукол, которые занимались страстной любовью. Огонь страсти побежал по всему телу. Сжав набухшие сосочки, она начала опускаться на пол. Ее руки тянулись к паху. Пальчик дотронулся до набухшего бутончика клитора, что вызвало новый приступ возбуждения. Готовая ворваться в оргию любви, бьющуюся вокруг, она закрыла глаза и сознание ее отключилось:
Светлана открыла глаза от прикосновения к руке.
Она сидела в кресле, а перед ней стоял мастер.
— Извините меня за опоздание. Я ходил в магазин за молоком.
Думал, что успею до вашего прихода.
Хорошо, что вы меня подождали.
— Да, конечно: — ответила Светлана и оглянулась вокруг.
Вокруг было множество кукол, которые все были в костюмчиках. Моментально, но с сожалением у нее возникла мысль: «Все это был сон!».
Они поговорили с мастером о куклах для театра и обсудили ее эскизы. Уже поздно вечером Светлана пришла домой. Ее постоянно не покидали мысли о том сне. Она села в кресло и открыв сумочку, где лежали эскизы, увидела куклу. Это была та самая куколка из мастерской, что лежала на трюмо, красивая молодая Девушка без костюмчика. Притронувшись к ней, Светлана почувствовало тепло человеческого тела, а кукла словно улыбнулась в ответ.


--- Лиса и заяц ---

Пришла весна, разыгралась у зайца кровь. Хоть он силой и плох, да бегать резов и ухватка у него молодецкая. Пошел он по лесу и вздумал зайти к лисе. Подходит к лисицыной избушке, а лиса на ту пору сидела на печи, а детки ее под окошком. Увидела она зайца и приказывает лисеняткам:
— Ну детки! Коли подойдет косой да станет спрашивать, скажите, что меня дома нету. Ишь его черт несет! Я давно на него, подлеца, сердита. Авось теперь как-нибудь его поймаю.
А сама притаилась. Заяц подошел и постучал.
— Кто там? — спрашивают лисенятки.
— Я, — говорит заяц.
— Здравствуйте, милые лисенятки! Дома ли ваша матка?
— Ее дома нету!
— Жалко! Было еть-да дома нет! Сказал косой и побежал в рощу. Лиса услыхала и говорит:
— Ах он сукин сын, косой черт! Охаверник эдакой! Погоди же, я ему задам зорю!
Слезла с печи и стала за дверью караулить, не придет ли опять заяц. Глядь, а заяц опять пришел по старому следу и спрашивает лисенят:
— Здравствуйте, лисенятки! Дома ли ваша матка?
— Ее дома нету!
— Жаль, — сказал заяц, — я бы ей напырял по-своему!
Вдруг лиса как выскочит.
— Здравствуй, голубчик!
Зайцу уж и не до е…ли, со всех ног пустился бежать, ажно дух в ноздрях захватывает, а из ж…пы орехи, сыплются. А лиса за ним.
— Нет, косой черт, не уйдешь!
Вот-вот нагонит! Заяц прыгнул и проскочил меж двух берез, которые плотно срослись вместе. И лиса тем же следом хотела проскочить, да и завязла. Ни туда, ни сюда. Билась-билась, а вылезти не сможет. Косой оглянулся, видит, дело хорошее, забежал с заду и ну лису еть, а сам приговаривает:
— Вот как по-нашему! Вот как по-нашему! Отработал ее и побежал на дорогу, а тут недалечко была угольная яма — мужик уголья жег. Заяц поскорей в яме, вывалялся весь в пыли да в саже и сделался настоящий чернец.
Вышел на дорогу, повесил уши и сидит. Тем временем лиса кое-как выбралась на волю и побежала искать зайца. Увидала его и приняла за монаха:
— Здравствуй, — говорит, — святой отче! не видал ли ты где косого зайца?
— Которого? Что тебя давеча тебя е…?
Лиса вспыхнула со стыда и побежала домой.
— Ах он подлец! Уже успел по всем монастырям расславить!
Как лиса не хитра, а заяц-то ее попробовал!


--- Ловля фей на лугу ---

Наступил отличный солнечный денек, и я отправился не на рыбалку, не на охоту на крупную и дичь и не по грибы, а по лесные феи — маленькие крылатые существа с довольно развитыми формами. Их много водилось на известном мне волшебном лужку, куда видимо кроме меня захаживали двуногие редко. Хотя когда то рядом жили люди и даже стояла старая замшелая избу, что было кстати, так как на лугу часто было жарковато.
До луга по тропике я добрался часам к 10 утра, когда солнце уже светило и грело как следует, и значит беззаботные созданьица уже летали на своих разноцветных крылышках.
С собой я конечно нес сачок, большой сачок! А также небольшой рюкзачок, в который можно было запихнуть 5–6 пойманных фей. Насколько я помнил у меня правда уже сидели две феи в клетке в избушке, я оставлял пленницам воды, цветов и меду, которыми они должны были пропитаться. Но хотел поймать еще несколько экземпляров.
Осторожно выглянул из за большого розового куста и сразу услышал легкий мелодичный смех, тонкий — тонкий, как струны. Прищурившись, взглянул над зарослями васильков — так и есть, несколько фей носились там, наверное играя в догонялки. Ростом феи около 12–15 см, как куколки, мой член и то длиннее роста феи. Потому в цветах они конечно жить не могут, а только среди цветов делать себе дома или в кустах.
Одна была смуглая, темненькая с алыми блестящими крыльями, одетая в золотистую тунику и крошечные сандалии, за ней вились черные длинные волосы с блестящим в них опаловым ободком. Еще одна — рыженькая, кудрявая феечка с оранжевыми пятнистыми крылышками, вздернутым носиком, хоть с такого расстояния было плохо видно. Одета в длинное зеленое платье, хотя обычно феи длинные не носили, с развевающимися вырезами. Обе красоточки длинноногие, размер их сисечек я не мог определить, так они крутились. Были еще две, но рыжая и смуглая привлекли внимание первыми, и я стал разматывать сачок.
Обычно занятые игрой феи были беззаботнее чем обычно. А эти, — вот удача, — крутясь и визжа сами подлетали все ближе. Видимо они были хорошими подружками. Вот одна в шутку толкнула другую, та кувыркнулась на траву, дрыгнув длинными ногами и свернув бедрами… Вторая ринулась за ней… И тут на них с хлопком опустилась сетка сачка! Феи вытаращили и без того большие глаза. Смуглянка пискнула слабо от ужаса, а рыжая вообще не смогла издать ни звука, барахтаясь изящными ручками и ножками в сети.
Они пытались что то протестующее пискнуть, когда я вытащил их из под сети, чувствуя тепло хрупких тел и грубо засунул в рюкзак. Руки остались посыпанными пыльцой с отчаянно бившихся крылышек. Застегнув рюкзак, с возящимися в нем пленницами, я очень довольный зашагал по направлению к избе, где можно было насладиться уловом.
Когда я открыл скрипучую дверь, то первым услышанным внутри избушки звуком был тонкий жалобный плач, похожий на журчание ручья. Плачь на два голоса — это хорошо, значит мои предыдущие жертвы живы и готовы тоже доставлять мне удовольствие. В окошко ярко светило солнце, освещая клетку для птиц, в которой сидели две миниатюрных красавицы с заплаканными огромными глазами — голубыми у одной и изумрудными у другой. Зеленоглазую зовут Ромашка, она 16 см ростом, с сиськами 3 размера по человеческим меркам, очень длинными стройными ногами, белыми снежными волосами с золотыми заколками и сейчас в довольно помятом красном сарафанчике, в который с трудом влезали ее попка и сиськи. Вторую, голубоглазую с золотой косичкой, зовут Ястребинка, сейчас она стояла на коленках, опустив голову в отчаянии. На ней были очень тонкие зеленые краги и белый топик с юбочкой, сейчас уже с пятнами грязи. Через топик просвечивали большие сиськи, больше чем у Ромашки. Крылышки у нее были зеленые с голубыми переливами, а у Ромашки — белые с золотом, но сейчас тоже выглядели помятыми и грязными. Когда дверь скрипнула, обе пленницы подняли глаза и они расширились от страха. Я бросил перед клеткой рюкзак (оттуда донесся ушибленный писк) и закрыл двери.
— Ну что, девочки, скучали?) спросил я несчастных феечек. — Я вам еще принес подружек!
В ответ Ромашка тонко застонала. А потом встала на коленки, протянула ручки через прутья клетки и умоляюще запищала:
— Хозяин… Хозяин. Прошу вас, пожалуйста, умоляю, дайте нам немного хоть полетать на свежем воздухе! Мы тут сидим в клетке уже два дня, нам с Ястребинкой очень плохо! Пожалуйста, отпустите нас! Мы будем очень-очень благодарны!
— Молчать, рабыни! — безжалостно ответил я, открывая рюкзак и запуская туда руки в поисках улова. — И оголи свое маленькое вымя, живо!
В ответ опять раздался тоненький плач, но когда я вытащил за талии извивающихся фей, маленькие голые сиськи Ромашки уже качались оголенные за прутьями клетки, а рядом поспешно вытаскивала свои сиськи Ястребинка, не дожидаясь приказа.
Я встряхнул двух свежепойманных фей, которые смотрели на меня не отрываясь и мелко дрожали.
— А ну, как вас зовут? Отвечайте!
— Но… — попробовала протестовать смуглая. Я тут же начал ее сдавливать в руке. Глазки ее выучились, она бешено задрыгала ногами и вспотела. — Незабудка! Незабудка, не надо!
— Прибавляй «хозяин», когда мне что то говоришь, да, Незабудочка? — И я перевернул ее вниз головой. Ее туника съехала, открыв стройные бедра и малюсенькую писечку а также аппетитные смуглые ягодички. Волосы достали почти до пола.
— Ааа… Да, Хозяин! Хозяин!
— Молодец, быстро учишься! А ты? Как зовут? — Я резко встряхнул в другой руке курносую рыжую фею, чувствуя как бешено колотится от страха ее сердечко.
— Примула, Хозяин! — перепуганно заверещала фея.
— Ммм. Кто тут хотел полетать? Ты пока посиди, посмотри! — Я резко бросил помятую Примулу на стол, и, держа в руке Незабудку, которую все же повернул ногами вниз, подошел к клетке. За прутьями покорно красовались две пары голых сисек — побольше и поменьше, Ястребинки и Ромашки. Незабудка уставилась на них, а они пытались не встречаться с ней глазами, глада в пол.
— Сиськи остались в форме! — одобрительно сказал я и открыл защелку. — Ну ка, Ястребинка, лети за спичками! А ты, Ромашка, давай займись моим достоинством!
Феи тут же ринулись исполнять команду. Ястребинка помчалась по полкам в поисках коробка спичек, а Ромашка, трепеща крылышками, слетела к моим штанам и стала торопливо, отчаянно спускать мои тренировочные штаны, оттягивая резинку. В штанах уже топорщился мой большой половой орган, желая вылезти наружу.
Как только Ястребинка вернулась со спичками, усилиями Ромашки мой член выскочил наружу, покачиваясь, налитый.
— Штаны снять! — распорядился я, и пока две красоточки, мелькая крылышками от натуги, спускали штаны с моей задницы и дальше вниз по ногам, я прижал к столу Незабудку, приложив ее спинкой.
— Что… — пролепетала она. — Нет, Хозяин, нет! Держа ее одной рукой, я чиркнул спичкой и, подняв ногтем подол туники, сунул горящую спичку между ног фее.
— Иииииииииииииииии…. — Тонюсенький непрекращающийся визг понесся по комнате, Незабудка конвульсивно дергалась на столе, раскрыв ротик, запахло паленой кожей.
— Больно? — участливо спросил я. Спичка погасла о пизденку феи.
— Аа. Ааа… Незабудка истерически плакала. — По… Пощадите! Ааа.! Она стала кататься по столу, когда я ее отпустил, зажимая обожженную промежность. неожиданно я вздрогнул от сладострастного укола… От члена шли сладкие волны наслаждения, когда я глянул вниз то увидел и два источника этого счастья. Ромашка трепеща крыльями висела над моим членом, ритмично касаясь его бархатными сиськами и гладя длинными ножками, при этом ее язычок, маленький и бойкий, безостановочно ходил по моей головке, щекотал дырочку на конце, фея пила капли, которые выдаивала из налитой головки.
А у основания члена из всех сил трудилась Ястребинка, они висела вниз головой, держась ногами за член и помогая крылышками, и ласкала мои волосатые потные яйца, прижавшись к ним миниатюрным личиком, покусывая, присасываясь губами и слизывая грязь и пот, как цветочный нектар.
— Мммм… Я застонал от наслаждения, доставляемого маленькими рабынями, и повернулся прямо с ними на члене к Примуле. Она ничком лежала на полу и тряслась мелкой дрожью. — Эй, Примула… ахх., — я опять задохнулся от удовольствия, потому что Ромашка сверху легла на мой член голым телом (когда только сбросила платье, которое комком лежало на полу) и изо всех сил ездила по нему, дроча его жевотом, расплющенными сиськами и крошечной мокрой писькой. — Ты будешь слушаться?
— Да, Хозяин! — не своим голосом пропищала Примула, мгновенно вскочила, потом, не зная что делать, упала на коленки. — Что прикажете, я все-все-все сделаю, не надо только меня… — Она зарыдала.
— Все-все? — Я повернулся и развел руками волосатые ягодицы. — Ну, Примула, я жду твоего ротика!
И кончил, выстрелив из головки густой липкой спермой, когда почувствовал как между моих ягодиц зарывается личико моей новой миниатюрной рабыни.
 
--- Любовь по приказу ---

Я прекрасно устроился при Советской власти. Жены у меня не было, а занимался преподаванием древнейших языков. В 1937 году множество жильцов нашего элитного дома исчезли незнамо куда, но меня не тронули. Через два года пришли за мной, но как-то необычно. Человек, очень похожий на Лаврентия Павловича Берию, представился товарищем Борисовым и вежливо попросил его принять. От таких предложений не принято было отказываться. Товарищ вошел в квартиру и пожелал чайку. Вошел он один, несколько сотрудников с маузерами остались дежурить на лестничной площадке.
— Дело в том, Юрий Петрович, что нам потребовался образованный гражданин, прекрасно разговаривающий на древнегреческом языке. Страна Советов именно вам оказала столь высокое доверие, поскольку требуется молодой и симпатичный специалист по Античности. Задание партии таково: необходимо соблазнить дриаду и выяснить любые подробности о жизни в древней Греции.
— Вам нужна Медуза-Горгона? — невольно ахнул я.
— Товарищ Сталин не любит ученых за излишнюю сообразительность, — поморщился товарищ, — я же считаю, что без них обойтись нельзя. Стране победившего социализма, оказавшейся в кольце империалистического окружения, необходимо любое оружие.
— Лаврентий Павлович, где вы нашли дриад? — научный интерес у меня пробудился.
— Вам я представился как товарищ Борисов, — улыбнулись холодные глаза, — а дриада обитает в Абхазии, на склонах Главного Кавказского хребта. Доктору наук надлежит немедленно туда вылететь.
С дриадами я познакомился только через два дня. На разных автомобилях и самолетах везли. Сопровождающие меня покинули, и в большой палатке на склоне горы я мгновенно заснул. Проснулся в необыкновенно хорошем настроении, вышел на лесистый склон и заорал на древнегреческом языке:
— Девчонки, давайте знакомиться!
Зеленая рожица выглянула из-за ближайшего дерева:
— Ты не фавн?
— Нет, я смертный…
— А чем докажешь? Фавны невероятные обманщики!
— А чему дриада поверит? Как тебе доказать?
— Давай полежим на травке, если меня изнасилуешь, значит, ты фавн! А если мы придем к обоюдному согласию, то не фавн.
— А если фавну не захочется тебя насиловать?
— Такого не бывает!
— А если смертный не захочет придти к обоюдному согласию?
— Такого тоже не бывает, если он мне нравится!
— А я тебе нравлюсь?
— Да-а-а-а!
Изумительная девушка, прелестного зеленого цвета мною вполне насладилась. Трудно описать, что мы с нею выделывали.
— Он точно не фавн, — отдышавшись, сообщила дриада своим двум сестрам, они сбежались на сладострастные крики.
Прибежала еще наяда, точно такая же девица была, только голубого цвета.
Последующие дни дриада наслаждались телом смертного, причем весьма ласково, мои возможности она учитывала. Остальные две сестры сексуального интереса не проявили, но мы с ними подружились. Наяда сообщила, что еще девственница и пока не хочет познать мужчину. Даже от фавнов ей всегда удавалось скрываться, далеко от воды старается не отходить. В глубинах козлоноги девицу поймать не могут. Конечно, какие проблемы у вечно юной бессмертной полубогини!
Выглядели они обаятельно глупенькими девчушками, но постепенно я убедился, что им просто нравилось представляться легкомысленными дурочками. Нас никто не тревожил, войска НКВД наглухо оцепили окрестности леса. Несколько абхазских пастухов и охотников вероятно в Сибирь отправились. Через неделю я снял трубку телефона ВЧ:
— Лаврентий Павлович, ой, товарищ Борисов…
— Не приспособлены наши ученые для конспирации, — тихий смех в трубке послышался, — продолжайте, ВЧ связь не поддается перехвату.
— Ответы на интересующие вас вопросы дриады согласны дать только царю нашего государства, либо одному из великих вождей. Они также просят предоставить им наряды, подобающие для встречи высокопоставленного сановника и четыре шатра, подобных моей палатке, но покрасивее.
— Какие проблемы!
— Проблема есть, дриады умеют говорить только на простонародном древнегреческом языке, я же изучал литературный. Они сейчас меня обучают разговаривать! За пару месяцев я тоже смогу обучить их русской речи, девицы весьма понятливые, хотя и весьма своенравные.
— Но вы же какой-никакой переводчик?
— Девушки просят вам сообщить, что после секретных переговоров в Античности существовал обычай отрубать переводчикам головы. Моя голова дриадам понравилась, и они совсем не хотят ее лишиться.
— Удивительно мудрые создания. Завтра вечером я у вас буду для предварительного знакомства. Наряды и шатры товарищи в Сухуми изготовят.
— Лаврентий Павлович, наяде очень хочется посмотреть любые фильмы Чарли Чаплина, дриадам захотелось фильмов с Орловой и Серовой.
— Наши сотрудники просмотрели наяду. Кое-кто за это ответит!
— Наяду могут видеть только те смертные, которым она захочет показаться. Вас она захотела увидеть.
— Как они узнали про кино?
— Подзорной трубой меня снабдили. Дриады углядели киноплощадку в санатории на побережье, и теперь каждый вечер туда бегают.
— Как же они проходят оцепление? — вождь посуровел.
Я перевел вопрос. Дриады засмеялись серебряными колокольчиками прямо в телефонную трубку.
— Они сами не знают как, но могут проникать через любую охрану смертных. Об этой своей способности и о других они хотели бы побеседовать с философом. Я думаю, что они имеют в виду современного физика. Древнегреческому языку его берутся обучить и удовлетворять любые телесные желания.
— Попросите одну из них сказать что-нибудь в телефонную трубку. Мой референт удостоверит правильность перевода.
Певучим голосом Кея произнесла несколько фраз, я переводил про себя, тиская зеленые грудки:
— Великий Вождь Лаврентий Павлович, трапеза для вас будет накрыта на берегу ручья, в обители Наяды. Мы понимаем, что царственные руки не подобает отягощать дарами. Юрий нам объяснил, сколь тяжелы коробки кинопленок и шатры (эти слова Кея произнесла по-русски). Любое количество носильщиков-рабов могут оставить дары на поляне рядом с шатром Юрия. Прикажи только надсмотрщикам, чтобы ни один кустик они не сломали.
— Юрий Петрович, я думаю, что вы уже заработали Сталинскую премию и Государственную награду, — засмеялся невидимый собеседник и положил трубку.
Приехал всемогущий нарком только через месяц, государственные дела замучили. К тому времени девчушки уже немножко болтали по-русски. Отношения у нас вполне оформились. Старшая сестра Кея объявила, что я стал ее смертным супругом. Часа на два в красивейшем шатре мы уединялись. Лучшие ткачихи СССР над ним потрудились. Нечто глубоко личное там творилось. Думаю, что вряд ли кому-нибудь довелось исполнять столь приятный приказ Партии. Дриада уверяла, что немножко бессмертной жизненной силы при ласках мне передается. Но спать она могла исключительно в виде деревца. При грозе или сильном ветре я умолял Кею укрыться в палатке. Она только смеялась и махала веточками.
Средняя сестра Икея почти все время проводила с молодым физиком Володей. Два шатра они поставили. Один был для телесных утех, а второй для философии.
Младшая дриада Никея присматривала за лесом, Наяда за ручьем. Для отдыха они часто использовали знания о нравах острова Лейбос. В карты и домино еще обожали играть. Затем Никее приглянулся солдатик из оцепления НКВД, дриада обучила его волшебным способам хождения в самоволку, и он стал своим человеком в лесу. С комендантом леса пришлось договориться о прикомандировании его ко мне ординарцем, мне уже надоело таскать коробки с кинопленками и обслуживать проектор. Девушки пересмотрели множество Советских фильмов и переключились на Голливудские. Диснеевские мультики нравились им гораздо больше мелодрам. Но «Серенада Солнечной долины» их потрясла. Наяда морозила заливчик у ручья и демонстрировала фигурное катание. Начальник оцепления ошалел, когда я в разгар лета попросил фигурные коньки доставить. Дриады не захотели на коньках кататься, сказали, что попки мерзнут ото льда.
В нашем шатре однажды включился ВЧ. Кея сняла трубку:
— Лаврентий Павлович, мы вас ожидаем, с нетерпением хотим показать наряды, достойные царственного вождя, — эти слова она произнесла по-русски.
Я отнял у нее телефон:
— Лаврентий Павлович, у нас гостит Гарпия. Внешне очень милая старушка, но дриады уверяют, что никакие охранники, вооруженные самым современным оружием с ней не справятся. Она свободно разговаривает на одном из кавказских диалектов, я не знаю на каком!
— Юрий Петрович, вас она не съела?
— Нет…
— Попросите женщину пару фраз произнести, — Гарпия что-то сказала в трубку и передала мне.
— Я приду один и без оружия. Подарки вашим дамам сам принесу.
Гарпия улыбнулась, дриады тоже оценили мужество Наркома. От качества драгоценных подарков женщины почти завизжали, Гарпия даже сильно помолодела. Чудесный вечер на берегу завершился танцами на лужайке при патефоне. Древнегреческие дамы предпочли ритмы фокстрота.
Нарком часа на полтора уединился в палатке с Гарпией. Никаких охов оттуда не раздавалось. Они разговаривали. Нарком вышел неимоверно серьезным:
— На ближайшей сессии Академии Наук тебя изберут академиком. Эти волшебные создания позволят моему автомобилю к полянке подъехать?
— Позволим! — закричала Никея по-русски, — покатай меня на безлошадной колеснице, пожалуйста! Великий четырехглазый вождь, из Сухуми я сама домой добегу. За пять минут! А погонщику колесницы земной женщиной прикинусь!
— Лаврентий Павлович, — опомнился я, — кентавр просил о встрече с военачальником высокого ранга. Ему хочется выпить водочки, обсудить тонкости кавалерийско-танковой стратегии и поиграть в карты на золотые монеты. Бумажные деньги он не признает.
— А джинны в СССР не водятся? — сердито спросил Нарком.
— Только в Аджарии есть парочка знакомых джиннов, но греческий они еле знают, а по арабскому мы совсем не умеем разговаривать, — смутилась Никея.
Нарком тихо выругался русским матом, печально посмотрел на меня, видимо еще какую-то награду собрался добавить, затем махнул рукой и галантно усадил дриаду в подкативший лимузин.
Два безоблачных года мы в Абхазии провели. Охрану с нашего леса почти сняли, несколько человек оставили. На кордоне мы получали почту, журнал «Огонек» дриады захотели выписать. Читать они так и не научились, но картинки с удовольствием разглядывали. Кроме ласк, мы с Кеей работой занимались, словари составляли. Они потом сгинули в секретных архивах. В семантике русского языка ей понравились уменьшительно-ласкательные суффиксы. Отныне дриаду звали Кеюшкой.
Потом началась Война. Немецкие орды почти к Сухуми вышли. Божественные девицы не позволили взводу альпийских стрелков перейти Кавказский хребет, они их заплутали в лесу. Один воздушный налет на Сухуми предотвратила Гарпия. Мешок с камнями еле подняла в воздух, дождалась, пока вражеская эскадрилья не подлетит, и принялась швырять булыжниками в пропеллеры. Три Юнкерса она сбила. Товарищ Берия предложил вручить ей высшую награду СССР, но товарищ Сталин не согласился. Орден высокой степени тайно вручили греческой полубогине. Для награждения она слетала в Москву на своих крыльях. Дриады попросили их с русскими лешими познакомить. Вернувшись, она печально сообщила, что после таких страшных боев, подмосковные лешие и водяные решили лет двести никому не показываться.
Хотите, верьте, хотите, нет, именно такую историю поведал автору сильно престарелый главный герой рассказа. Жизненная сила ему видимо от дриады передалась. Почти столетний, всемирно признанный специалист по Античной истории, выглядит лет на семьдесят!



--- Медведь и баба ---

Пахала баба в поле, увидал ее медведь и думает себе:
— Что я ни разу не боролся с бабами! Сильнее она мужика или нет? Мужиков довольно-таки поломал, а с бабами не доводилось повозиться.
Вот подошел он к бабе и говорит:
— Давай-ка поборемся!
— А если ты, Михайло Иваныч, разорвешь у меня что?
— Ну, если разорву, так улей меду принесу.
— Давай бороться!
Медведь ухватил бабу в лапы, да как ударит ее оземь — она ноги кверху задрала, да схватилась за пи…ду и говорит ему:
— Что ты наделал? Как теперь мне домой-то показаться, что я мужу-то скажу!
Медведь смотрит, дыра большущая, разорвал! И не знает, что ему делать. Вдруг откуда ни возьмись бежит мимо заяц.
— Постой, косой! — Закричал на него медведь. — Поди сюда!
Заяц подбежал. Медведь схватил бабу за края пи…ды, натянул их и приказал косому придерживать своими лапками. сборники эротических рассказов porna.site А сам побежал в лес, надрал лык целый пук — едва тащит. Хочет зашивать бабе дыру. Принес лыки и бросил оземь, баба испугалась, да как перднет, так заяц аршина на два подскочил вверх.
— Ну, Михайло Иваныч, по целому лопнуло!
— Пожалуй, она вся теперь излопается! — Сказал медведь и бросился что есть духу бежать: так и ушел!


--- Мужик за бабьей работой ---

Жил-был мужик с женою, дождались лета, пришло жнитво, стали они ходить в поле да жать. Вот каждое утро разбудит баба мужика пораньше; он поедет в поле, а баба останется дома, стопит печку, сварит обед, нальет кувшинчики и понесет в поле мужу обедать, да до вечера и жнет с ним в поле. Воротятся вечером домой, а наутро опять то же. Надоела мужику работа; стала баба его будить и посылать на поле, а он не встает и ругает свою хозяйку:
— Нет, бл…дь! Ступай-ка ты наперед, я дома останусь; а то я все хожу на поле рано, а ты спишь только да придешь ко мне уж тады, когда я досыта наработаюсь!
— Не пойду!
— Нынче суббота, — говорит жена, — надо, много в доме работать: рубахи перемыть, пшена на кашу натолочь, квашню растворить, кринку, сметаны на масло к завтрему сколотить
— Я и сам это обделаю! — говорит мужик.
— Ну, смотри ж, сделай! Я тебе все приготовлю. И принесла ему большой узел черных рубах, муки для квашни, кринку сметаны для масла, проса для каши, да еще приказала ему караулить курицу с цыплятами, а сама взяла серп и пошла в поле.
— Ну, еще маленько посплю! — сказал мужик и завалился спать, да и проспал до самого обеда. Проснулся в полдень, видит — работы куча, не знает, за что прежде браться. Взял он рубахи, связал и понес на реку, намочил да так в воде и оставил.
— Пущай повымокнет, лотом развешу, просохнет и будет готово.
А река-то была быстротекучая, рубахи все за водою и ушли. Приходит мужик домой, насыпал квашню муки, налил водою.
— Пущай киснет!
Потом насыпал в ступу проса и начал толочь, и видит: наседка по сеням бродит, а цыплята все в разные стороны рассыпались. Он сейчас половил цыплят, перевязал их всех шнурочком за ножки и прицепил к курице, и опять начал толочь просо; да вздумал, что еще кринка сметаны стоит, надо сколотить ее на масло. Взял эту кринку, привязал к своей жопе:
— Я, дескать, буду просо толочь, а сметана тем временем станет на жопе болтаться, разом и пшено будет готово, и масло спахтано!
Вот и толчет просо, а сметана на жопе болтается. Тут курица побрела во двор и цыплят за собой потащила. Как вдруг налетел ястреб, ухватил курицу и потащил совсем с цыплятами. Курица заквоктала, цыплята запищали; мужик услыхал, бросился во двор, да на бегу ударился кринкою об дверь, кринку расшиб и сметану всю пролил. Побежал отнимать у ястреба курицу; а дверей и не запер; пришли в избу свиньи, квашню опрокинули, тесто все поели, и проса добрались: все пожрали. А мужик курицы с цыплятами не отнял, воротился назад — полна изба свиней, хуже хлева сделали! Насилу вон всех выгнал.
— Что теперича делать-то? — думает мужик, — придет хозяйка — беда будет!
Все дело чисто убрал — нет ничего! — Да-ка поеду рубахи из воды вытащу. Запряг кобылу и поехал на реку. Уж он искал-искал белья; нету,
— Да-ка в воде поищу!
Разделся, скинул с себя рубашку и штаны и полез в воду, и пошел бродить, а толку все не добьется: так и бросил! Вышел на берег, глядь — ни рубахи ни штанов нету, кто-то унес.
— Что делать-то? Не во что и одеться, надо в деревню голому ехать.
— Нарву-ка я себе, — говорит, — длинной травы, да обвяжу кляп, сяду в телегу и поеду домой, все не так стыдно будет!
Нарвал зеленой травы, обвертел свой х…й и стал отвязывать повод у лошади. Лошадь увидала траву, схватила ее зубами и оторвала со всем х…ем. Заголосил мужик о кляпе, кое-как добрался в избу, залез в угол и сидит в углу.
— Ну что, все приготовил?
— Все, любезная жена!
— Где же рубашки?
— За водой уплыли.
— А курица с цыплятами?
— Ястреб утащил.
— А тесто? А просо?
— Свиньи съели.
— А сметана?
— Всю разлил.
— А х…й-то где?
— Кобыла съела.
— Экой ты, сукин сын, наделал добра!


--- Мужик и черт ---

Жил-был мужик и посеял он репу. Приходит время репу рвать, а она не поспела; тут он с досады и сказал:
— Чтоб черт тебя побрал!
А сам ушел с поля. Проходит месяц, жена и говорит:
— Ступай на полосу, может статься, наберешь репы.
Отправился мужик, пришел на полосу, видит — репа большая да славная уродилась, давай ее рвать. Вдруг бежит старичок и кричит на мужика:
— Зачем воруешь мою репу?
— Какая твоя?
— А как же, разве ты мне ее не отдал, когда она еще не поспела? Я старался, поливал ее!
— А я садил.
— Не буду спорить, — сказал черт, — ты точно ее садил, да я поливал. Давай вот что: приезжай на чем хошь сюда, и я приеду, если ты узнаешь, на чем я приеду — то твоя репа; если я узнаю, на чем ты приедешь — то моя репа.
Мужик согласился. На другой день он взял с собой жену и, подойдя к полосе, поставил ее раком, заворотил подол, воткнул ей в пи…ду морковь, а волоса на голове растрепал. А черт поймал зайца, сел на него, приехал и спрашивает мужика:
— На чем я приехал?
— А что ест? — спросил мужик.
— Осину гложет.
— Так это заяц!
Стал черт узнавать: ходил, ходил кругом и говорит:
— Волоса — это хвост, а это голова, а ест морковь! Тут черт совсем спутался.
— Владей, — говорит, — мужик, репою! Мужик вырыл репу, продал и стал себе жить да поживать.


--- Мужик на яйцах ---

Жил мужик с бабою, мужик был ленивой, баба работящая. Вот жена землю пашет, а муж на печи лежит. Раз как-то и поехала она орать землю, а мужик остался дома стряпать, да цыплят пасти, да и тут ничего не сделал: завалился спать и проспал цыплят: всех их ворона перетаскала: бегает по двору одна квочка да кричит себе, а ему хоть трава не расти. Вот приехала хозяйка и спрашивает:
— А где у тебя цыплята?
— Ах женушка, беда моя! Я уснул, а ворона всех цыплят и перетаскала.
— Ах ты, пес эдакой! Ну-ка, курвин сын, садись на яйца, да высиживай сам цыплят.
На другой день жена поехала в поле, а мужик взял лукошко с яйцами, поставил на полатях, скинул с себя портки и сел на яйцах. Вот баба, не будь дура, взяла у отставного солдатика шинель и шапку, нарядилась, приезжает домой и кричит во все горло:
— Эй, хозяин! Да где ты?
Мужик полез с полатей и упал вместе с яйцами наземь.
— Это что делаешь?
— Батюшка служивой! Домовничаю.
— Да разве у тебя жены нету?
— Есть, да в поле работает.
— А ты что же сидишь дома?
— Я цыплят высиживаю.
— Ах ты, сукин сын! — И давай его плетью дуть изо всех сил да приговаривать:;
— Не сиди дома, не высиживай цыплят, а работай, да землю паши.
— Буду, батюшка, и работать и пахать, ей Богу, буду!
— Врешь, подлец!
Била его баба, била, потом подняла ногу:
— Посмотри, сукин сын! Был я на сражении, так меня ранили — что, подживает моя рана? Али нет? Смотрит мужик жене в пи…ду и говорит:
— Заволакивает, батюшка!
Баба ушла, переоделась в свою бабью одежду и назад домой, а муж сидит да охает.
— Что ты охаешь?
— Да приходил солдат, всего меня плетью избил.
— За что?
— Велит работать.
— Давно бы так надо! Жалко, что меня дома не бы ло, я бы попросила еще прибавить.
— Ну, да ладно же, и он издохнет!
— Это отчего?
— Да был он на сражении, там его промеж ног… он мне показывал свою рану да спрашивал: «Подживает ли?» Я сказал: Заволакивает — только больно рдится, а кругом мохом обросло!
С тех пор стал мужик работать и на пашню ездить, а баба домовничать.
 
   Электронная Библиотека Порна Сайт (Эротические сказки для взрослых 18+)