Электронная Библиотека Порна Сайт (Рассказы для Взрослых 18+)

 Название: Дела банные
 Сайт: https://dojki.biz/book/
 Жанр: Порно рассказы
 Категория: Сексвайф и Куколд, Измена, Наблюдатели, По принуждению

 Часть 1
Родители мои уже были не так молоды, и мы с женой на лето, приехали к ним в деревню. Только лето было очень прохладное, а свою баню с отцом мы ещё не выстроили. Пришлось весь сезон, с самых Майских, ездить в райцентр, в городскую, при фабрике. Посетив в первый раз общественную баню, мы встретились на выходе и жена была полна впечатлений. Жаловалась только на то, что народа много было в женском отделении. Спросил у местных, и те ответили, что к вечеру баня заметно пустеет. Прошла неделя. Я ездил в город на работу, подбивал дела, а вечером помогал отцу со строительством своей бани. У меня как раз отпуск начнётся через пару дней, и на всё лето, пока в моём предпринимательском деле наступает сезонный штиль. Начало отпуска ознаменовалось ударным трудом. После такого, банька — первое дело! Сели с женой в машину и отправились в райцентр. Помня то, что говорили местные, приехали к шести часам. Баня работала до девяти, но на вход только до восьми.
Выйдя в восьмом часу, долго ждал жену. Она вышла только в девятом. Не восторженная, как в прошлый раз, а какая-то задумчивая о чём-то своём. Я спросил, что да как, но она отмахнулась, что лучше раньше ездить, как все нормальные люди, а то в женском отделении вечером сплошная грязь. Она у меня чистюля и всё стало понятно.
Шли дни, полные радости плотницкого труда до седьмого пота, и два раза в неделю мы ездили сполоснуться в райцентр. Несколько раз удалось сходить пораньше. Но с билетами в женское отделение становилось всё хуже, и потому мы плавно перемещались на всё более позднее время. Оно и понятно — в городе фабрику снова запустили и работниц в бане поприбавилось, а им — вне очереди. Жена снова стала выходить из бани немного расстроенная, но к середине лета уже, привыкла и не брюзжала, только ехала со мной без прежней радости. Так и ездили мы почти два месяца через два — три дня в райцентр.
В конце августа мы уже практически построились на усадьбе, в смысле бани, осталось сколотить двери и полки.
И вот, настал день, когда мы поехали мыться в городской в последний раз. Жене в сентябре снова выходить на работу в школе, да и мне пора заняться основным делом. Родители под зиму без бани не остались.
Снова моемся вечером. Жена как обычно, без особого энтузиазма ушла в женское отделение, а я — в своё. Где-то через пол часа в мужское отделение заходит банщик, и к тем, кто примелькался, как обычно, подходит, и что-то предлагает. Он это делал постоянно, вечерами, но меня обходил стороной — не тянул я на местного — загара работяги не было (лица, шеи и рук). Некоторые, как обычно, двое-трое уходят с ним. И вот впервые он подошёл ко мне:
— Посмотреть на еблю, подрочить — не желаешь? Всего за стольник!
— А, давай! — мне стало любопытно, а то ведь так и покину это заведение не вкусив всех прелестей сервиса!
Небольшое отделение, которое было в ремонте под «VIP» зал, отделялось от мужского коридорчиком с кирпичными стенами, завешенными полиэтиленовой плёнкой в кляксах штукатурного раствора. Он завёл нас в комнату с широкой скамьёй, застеленной чистыми простынями. Перед нами было большое, похожее на экран с двухметровой диагональю, затемнённое стекло. Зеркальное — догадался я. Банщик проинструктировал нас, что нельзя курить — огоньки видно через стекло, и включать свет, а сам вышел.
Вскоре в зале появилось с полтора десятка голых парней в наколках и с широкими улыбками золотом. С ними вошёл и банщик. Он открыл маленькое окошко в противоположной стене, и парни некоторое время осматривали зал, видимо женский, а после вновь вышли. Вскоре в комнату одну за другой завели четверых молодых женщин. Одной из них была моя жена. Стройная, тридцатилетняя, с ладными небольшими грудками и красивым лицом, коротко стриженным лобком, она не могла не привлекать внимание мужчин. Ком подкатил к горлу от ужаса беспомощности и унизительности ситуации. Даже в глазах слегка потемнело! Понимая, что сейчас у нас на глазах с женщинами станут делать, меня мелко затрясло от ревности и бессильной обиды. Я ясно видел, что она здесь не по своей воле, но какая-то смирившаяся со своей участью. Изо всех сил стараясь не выдать своих чувств, посмотрел на остальных зрителей, которые были целиком поглощены начинающимся представлением и уже начали поигрывать со своей крепнущей плотью. Они глядели восторженными глазами на женщин, в том числе и на мою жену, и от этого мне стало совсем тошно.
А тем временем женщин окружили парни, разбившиеся на группки по три-четыре человека. Они грубовато тискали девушкам груди, лапали между ног. Жена покорно расставила ноги, позволяя щупать себя, только чуть краснея и стараясь не глядеть на парней, просто делала то, что ей говорили. И вот я вижу то, как она совершенно безропотно встала у мраморной скамьи, нагнулась, упершись о неё ладонями и сама широко расставила ноги. Точность привычных движений ясно говорила о том, что комната эта ей хорошо знакома и делают это с ней уже далеко не в первый раз. Подойдя сзади, к ней начал прилаживаться один из бугаёв, и она молча приняла его в себя безо всякой тени страдания или ужаса на лице. Выражение лица её было каким-то отрешённым, с безразличием, как у человека со сломленной волей, смирившегося с неприятным, но неизбежным. Начался трах. Я видел свою жену, из которой сделали шлюху, пользуются ею, а она — не противится этому, и просто не хотел верить в то, что видели глаза. От созерцания происходящего стало бросать то — в жар, то — в холод, прошибла нервная дрожь, и к моему стыду, моя собственная плоть начала наливаться силой. Эта красивая и вызывающая желание женщина была совершенно другой, не знакомой мне! Такой я её не знал.
Я не знал, что она может вот так, всё равно с кем. Жена же вскоре закрыла глаза и стала дышать приоткрытым ртом, явно испытывая от происходящего приятные ощущения. Жеребцы менялись. Некоторые переходили от одной женщины к другой. Ожидая своей очереди, они смеялись, курили, попивая пиво. Длилось это долго. Жена пару раз безропотно открывала рот для минета и терпела все похлопывания и пощипывания. Что до траха, то уже со втором партнёром её пробрало — морща гримасой лицо и возбуждённо дыша ртом, она, помимо воли, начала получать удовольствие. Но внезапно излившись в неё, партнёр уступил сочащееся влагалище следующему в очереди. Проникновение третьего вызывало на раскрасневшемся лице любимой отражение сильного возбуждения, а с четвёртым она оказалась близка к концовке и сама, и потому невольно начала насаживаться на член насильника, делая встречные движения попой. Следующему, пятому, досталось самое приятное — жена начала бурно кончать. От вида этого и я разрядился. После этого у меня внутри кроме грусти и досады ничего не осталось от эмоций ужасной беды и ощущения крушения привычного мира и любви. Сразу отступили душевные муки — мир рухнул, и я просто созерцал то, как после пятого у неё начали подламываться в коленях ноги, и следующий, уже шестой партнёр, её положил спиной на высокую скамью, закинув голени к себе на плечи.
Она не успела прийти в себя от оргазма, и продолжала громко, в голос стонать, что привлекло к ней внимание остальных мужиков. К ней тут же выстроилась персональная очередь, и жене просто не давали прийти в себя от оргазма: Едва один изливался в неё, как через пару-тройку секунд в ней оказывался следующий мужчина, и под ним она продолжала рыдать, оргазмируя. Парням это нравилось, потому в этой позе у неё, после седьмого, сменились ещё столько же партнёров. Жена явно пользовалась повышенным спросом, пока совсем не обессилила и стоны не стали стихать. Изнасилование девушек подходило к концу, и все другие женщины, уже не занятые обслуживанием мужчин, ожидая свободы, просто поглядывали на мою жену, пока с ней забавлялись последние двое из желавших её тела. Наконец и её оставили в покое. Парни ушли, а за ними следом, устало, вразвалку ушли и женщины. Моя была совсем усталой и с трудом переставляла ноги, выходя из комнаты. Я был в каком-то непонятном, обалделом состоянии. Наблюдатели бодренько поспешили в своё отделение, а я всё приходил в себя от увиденного рассказы эротические . Я стал свидетелем того, как мою жену трахнули пятнадцать раз подряд! Видя, какой эффект на меня произвело зрелище, банщик подмигну с улыбкой:
— Не жалеешь, что пошёл смотреть?
— Нет, но всё как-то, быстро...
— Быстро? — искренне изумился банщик — почти что полтора часа! Как сеанс в кино! Девок, вон, аж качает! Еле на ногах стоят! Ну, ты и маньяк! — и он расхохотался.
Снова, ждал жену у входа. Стараясь скрыть волнение спросил, как попарилась.
— Как обычно. Упарилась немного — аж слабость в ногах!
— Долго просто.
— Быстрее не могла! Ты же знаешь, я тебе говорила, что там к вечеру собирается такая грязь, что в конце полчаса отмываться приходится!
Как обычно она не врала мне, но и не говорила всего про то, какая грязь. Вела она себя как обычно, без проявления эмоций и впечатлений от посещения бани, и проявила улыбку только после моих слов про то, что это было в последний раз — наша баня будет готова для мытья уже в конце недели.
Я вкалывал, как чёрт, и сдержал слово.
Спустя неделю поехал в город, вроде как по делам. Пришёл в баню. Снова банщик набирает вуайеристов, делая свой маленький бизнес. Спрашиваю:
— Неужели бабы так запросто соглашаются с такими быками?
— А попробуй, откажись! Там видел, одна такая учителка вся из себя? Даёт, всем, без уговоров! Как шёлковая стала, а ты бы видел, как её первый раз насильничали!
— Это худенькая, стриженная и со шрамом на ноге? Она мне глянулась!
Я довольно точно описал жену и банщик подтвердил:
— Во-во, её, бедную! Стала упираться в первый раз. Так взъерепенилась, что парням пришлось её держать и ноги силой раздвигать! Вот за это её чуть ли не два часа к ряду поочерёдно драли, а перед этим, в назидание, когда ноги раздвинули — офицерским ремнём отхлестали по пизде, и после каждого мужика снова хлестали, пока от такой порки сама кончать не начала. До самого закрытия ебли! Еле подмыться успела. Аж осипла, как орала!
— А что орала-то?
А на ней сначала человек шесть отметилось, а после, тоже, как в наказание, в пиздёнку сразу по два хуя впихивали! Думал — порвут! Нет. Повезло.
— Так чего ж она снова-то приходила?
— Ты с Луны свалился, паря?! А ты спрячься от них! Город маленький. Застращали, что поймают, мужа — убьют, а её — заебут в двадцать рыл насмерть, вот и спасовала! Бабе проще давать по первому требованию, чем так рисковать! Вот, с Майских, всё лето, её и ебут!
Вернулся домой я со знанием тайны своей жены, про то, как её регулярно, многократно всё лето насиловали уголовники. Я не осмелился признаться ей в этом. Думаю, что поступил правильно, решив, что так она не будет мучиться стыдом хотя бы передо мной, и ей будет легче всё забыть. Я промолчал, и после всячески старался не думать про то, что ей пришлось испытать, по сути, находясь в шкуре банной проститутки. Мне удалось не выдать своего знания её тайны. После только много размышлял над тем, почему она смолчала тогда, в первый раз, не сказала мне. Выходит, что зная мой вспыльчивый характер, стерпела и пошла в кабалу потому, что боялась и за себя и за меня, но за меня — больше. С беременностью от этих уродов — пронесло, ну и хрен с ними! Всё уже в прошлом. Больше ведь туда не поедем!
А баню ту к зиме закрыли — инвестор перевёл заказ на другую фабрику, где оказалось предложение выгоднее. Фабрика заглохла без заказов. А весной и фабрику, и баню, при которой она была — продали «на кирпичи».

 Часть 2: Хочу всё знать! 
Шло время. К следующей весне все казалось уже забытым, но нет-нет а вспоминалось мне то, с какой покорностью жена отдавалась насильникам, как сама ловила оргазмы. Память этого всё не давала покоя. Да и в сексе у нас, с тех пор, что-то было не так, и однажды я понял что — жена давно уже так бурно не кончала со мной, как с теми насильниками. Неужели она запала на секс по принуждению или с жестокостью?! Стал прочитывать всё, что попадалось по этой теме, и понял, что такой сдвиг в сознании женщины вполне возможен, и встречается довольно часто в практике профильных врачей. Стало совсем не по себе. Появился страх за то, что жена может однажды просто бросить меня от неудовлетворённости в постели или пойти искать приключений на стороне. Ревность и бессилие что-либо изменить просто изводили, а мозги помимо воли всё искали решение проблемы. Как-то надо было хотя бы поговорить, чтобы жена раскрыла сама мне про то, что с ней делали, и тогда уговорить обратиться к врачу по мозгам.
Как-то, сидя за бутылкой, не выдержал и всё рассказал другу. Тот прифигел, но выслушал молча, а после посочувствовал и рассказал мне про то, что его жена тоже, не без греха, и тайком от него даёт его брату. Рвать отношения с единственным родным человеком после смерти их родителей он не смог, и теперь терпит выкрутасы жены, надеясь на то, что он ей всё же надоест, приестся, и тогда всё само закончится. Про себя я подумал о том, что друг тешит себя иллюзией, а реально — найдёт она себе другого с приличной шишкой, а он просто ничего не будет знать про это.
Мы ещё усидели бутылку коньяка, и тогда запьяневший друг мне и говорит:
— Есть только один способ прекратить твои мучения сомнений в жене и узнать наверняка — самому смоделировать ситуацию, в которой она будет стоять перед добровольным выбором секса с принуждением или жёстким сексом.
— А как это сделать-то?
— Не знаю, согласишься ты или нет. Два этапа. Первый состоит в том, чтобы я в бане попробовал насильно прижать твою жену и грубо полапать, затем хлестануть веничком по пиздёнке, как ты рассказывал. Вот тогда сразу станет ясно: по кайфу будет ей — промолчит, а нет — тебе пожалуется на мои приставания. Да ты не бойся! Я твою насиловать не собираюсь! Вот если промолчит, то в следующий раз проведём второй этап. Если ты конечно захочешь знать наверняка и будешь согласен. Я снова грубо прижму её где-нибудь, и если, возбудившись, сама будет не против этого, то попробую сунуть ей палку. Если она мне даст и промолчит, не скажет тебе, что я приставал — точно, хочется ей такого секса!
Предложение было неоднозначным, но дьявольски притягательным! Две недели во мне боролся внутренний стыд и искушение знать, и я — сломался, согласился на предложение друга.
В назначенный день приехали вдвоём с женой на его дачу — он пообещал научить нас, раз заимели собственную баню, управляться с вениками и правильно париться. Жена осталась в раздельном купальнике, а мы — в трусах.
— Да, ладно, как-то странно это — говорю — жена меня видела, а друга — что стесняться!
И я снял трусы. Друг извинился и попросил у жены разрешения тоже оголиться в её присутствии. Жена хихикнула и с улыбкой ответила:
— А что — я? Твоя баня — ты сам и решай, какие в ней правила! А мне — всё равно, я — гостья.
Он снял трусы, явив присутствующим полу возбуждённое мужское начало чуть потолще моего. Жена украдкой бросила на него пару взглядов, но никакого виду не подала. Друг действительно стал нас обучать, попеременно показывая то на мне, то — на жене, как надо обкладывать и правильно проходиться веничком, когда и как окатывать водой. Рассказал про действие ароматизаторов. Жена слушала и запоминала, с интересом впитывая в себя полезную информацию. И вот наступил момент, когда друг сказал, что есть несколько секретов в приёмах и применении трав, которыми пользуются банщики, парящие женщин, и такие процедуры тем даже секс могут заменить, но в моём присутствии ему неудобно показать даме.
Жена засмеялась и неожиданно легко предложила мне выйти, пока меня не позовут назад. Зная, что всё происходящее записывается спрятанной миникамерой, я вышел на улицу. После бани день уже не казался душным и жарким. Я напился кваса и закурил. Секретничали они с пол часа. Когда друг меня позвал назад. Жена смущённо улыбалась, пряча взгляд, а лицо её даже для бани выглядело слишком пунцовым, хотя купальник был у неё на месте.
Вроде как ничего и не было. Мы с женой ушли в дом, а друг ещё наводил порядок после помывки, оставив нас одних.
— Ну, что там за секрет?
— Не бойся, он меня не насиловал — засмеялась жена.
— А что он делал? Расскажи!
— Если я расскажу — это перестанет быть секретом.
Уезжали мы оба в хорошем настроении. Через день друг передал мне запись, и я увидел сам то, как он попросил мою снять купальник, и она, слегка покраснев, молча выполнила просьбу. Друг помазал ей каким-то составом соски и наружные губы, а затем обложил эти места веничками. Жена вскоре начала корчиться и извиваться, и тянуться к этим местам руками, но он не позволил ей этого. То, что жену просто изводит потребность поласкать себя — была очевидна, она просто изнемогала, и наконец банщик отложил веники и начал сам похлопывать женщину ладонями по соскам, а после — по лобку и между ног. При этом было отчётливо видно, что жена не то, что не противится, а сама шире раздвигает бёдра для его несильных ударов. И вот, удары становятся всё более сильными, хлёсткими, а жена всё больше возбуждается и сама уже подставляется под них, даже губки пальчиками сама раздвинула, чтобы они приходились по нежной плоти, отрешившись от реального мира. Она была уже на грани оргазма, когда друг внезапно прекратил процедуру. Очумелая от желания, жена схватила его за запястье и в нервной дрожи направила в себя два его сложенных вместе пальца, которыми тут же принялась себя ублажать. Но уже и этого показалось ей мало, и она сама развернувшись на полке, притянула друга к себе, и его мужское достояние как по маслу вошло на всю катушку туда, где прежде орудовали его пальцы. И вот она уже через минуту затряслась тазом, кончая. Подождав, когда и партнёр кончит, жена немного отдохнула и начала подмываться, приводить себя в порядок, одевать купальник.
Несколько дней после этого жена часто была в задумчивости, но лишь накануне следующих выходных спросила:
— А мы ещё поедем к твоему другу? Мне понравилась его баня, но я слишком переволновалась без тебя и мне бы ещё кое-что спросить у него нужно.
В душе сгущались тучи, но я понимал, что нужно пойти до конца, чтобы между нами восстановилась доверительность и откровенность.
И вот мы снова в бане у друга. Подумав немного, жена неожиданно обнажилась вслед за нами. Мы даже переглянулись от неожиданности.
Снова парились, а после жена спросила его, можно ли того же эффекта достичь без мазей, с одними вениками.
— Можно, только хлестать придётся пожёстче и немного дольше.
— Я согласна! Научи его! (это она про меня).
Жена легла широко раскинув согнутые в коленях ноги и закрыла глаза в ожидании. Друг показал мне, как нужно хлестать по соскам и между ног, с какой силой и как чередовать цели. Затем он передал веник мне. Моя уже шумно дышала, и внизу у неё возбуждённо раскрылся вход. Я хлестал всё сильнее, и видел, как ей это нравится, приближая оргазм. Закончилось тем, что она сама на меня набросилась. Секс был яростным, диким по своей мощи и силе. Она, как безумная целовала меня, притянув руками моё лицо к себе и издавала такие рыки и стоны, что я не долго продержался. Когда же она перестала тихонечко поскуливать, ощущая то, как я излился в неё, и наши, крепко прижатые один к другому лобки разошлись, и жена сладко, утомлённо вздохнула, я решил, что на этом всё закончилось. Она полежала ещё, наслаждаясь негой, после чего мы ещё поцеловались, а затем вышли из парилки. Теперь подопытная явно испытывала некоторую неловкость за своё поведение в бане, и вообще, от самой ситуации. Друг, чтобы разрядить напряжённость в ней, предложил выпить натуральной браги. Жена с охотой ухватилась за это предложение и залпом осушила половину кружки, стараясь не смотреть на нас. Как-то очень быстро она слегка захмелела, но в то же время тяжесть на её душе отлегла, и напряженность в ней спала. Она даже улыбаться стала каким-то своим мыслям. Мы снова целовались с ней, а друг молча поглядывал на нас пыхтя в состоянии перевозбуждения. Мы с ним вышли на воздух покурить. Я ожидал, что он что-то скажет мне, но друг молча, нервно курил. Докурив, мы вернулись в предбанник и он предложил нам сходить снова, просто помыться. В бане жена неожиданно обронила мне на ухо:
— Я ещё хочу, чтобы меня немного похлестали веником.
Она легла в прежнюю позу, развалив в стороны бёдра и я начал сначала, отхаживая груди с напрягшимися сосками, и слушая её сладкие постанывания, затем добрался и до лобка. Жена постепенно уходила в сладость своих ощущений, выгибаясь навстречу веничку, и ощущая то, как всё откровеннее в ней выражается растущая похоть, также, постепенно, вновь налился мой член. Опять её до дрожи разбирало неуёмное желание отдаться, и вновь я провалился в её мокрое нутро. Жена судорожно притягивала меня к себе — она была в экстазе, но я слишком рано спёкся, не дав насладиться оргазмом своей любимой, оставив лишь приближенной к нему. Стало жутко стыдно за это, а у супруги, понявшей, что я раньше времени отстрелялся, вызвал стон разочарования. И тогда, открыв осоловелые глаза, она шёпотом, едва не плача от досады, попросила:
— Милый, я ещё не всё, я ещё хочу! Ну, придумай что-нибудь!
Намёк был слишком прозрачен и понятен, чем вызвал покраснение даже моих ушей, но в её голосе было столько неподдельной боли и надежды, что я дрогнул и сам произнёс страшные для любого ревнивца слова:
— Если только он.
Это была моя капитуляция с признанием того, что у жены проснулась просто ураганной силы похоть, требующая утоления, в котором отказать искренне любимой женщине — невозможно.
Жена, услышав, в волнении задохнулась, и уже голосом, который задрожал от сладостного предвкушения и ужаса от секса при муже, шумно дыша, полушёпотом ответила:
— Хорошо, пусть будет он. Милый, только не сердись — мне это очень надо!
Я отступил от жены, и кивнул товарищу на освободившееся место между её ног. Мне самому не верилось в то, что это может произойти вот сейчас, прямо при мне. Ощущение какой-то искусственности не покидало, словно не с нами это происходит, а в кино или во сне. Да, точно, словно во сне. Друг занял моё место и приткнув несгибаемо налившийся член, легко вошёл в мою жену. Только на мгновение я почувствовал в ней и в нём некоторое колебание от неловкости за ситуацию, а после он стал думать о другом. Любимая же при этом, словно не веря в происходящее, неотрывно настороженно смотрела в мои глаза. И только когда шлепки тела о тело стали набирать темп, и любимая начала получать удовольствие, во взгляде появилась поволока, какое-то умиротворение. Взгляд начал излучать любовь ко мне, но истома делала её взор всё более невидящим.
Происходящее в метре от меня было настолько невероятным, что поверить в его реальность — было невозможно! Я сам отдал её другу, и тот на моих глазах всё более остервенело, грубо, хищно вколачивает в мою любимую своё естество. К счастью, моя пытка продлилась недолго: вскоре жена уже откровенно выла и рыдала от восторга и наслаждения, лишь изредка поглядывая из-под полуприкрытых век на меня, и мои мысли стали метаться между ревностью и тем, что ей — хорошо. Что жена видела на моём лице — было совершенно непонятно, но это его выражение явно добавляло сладости её ощущениям. И потому она вскоре вновь затряслась в конвульсиях, принимая сперму партера, а после обмякла, отвернув лицо от меня в другую сторону. Друг замер, стараясь отдышаться, и повернул мокрое от испарины красное лицо в мою сторону. Он словно спрашивал моего разрешения на продолжение своим взглядом. Жена, тоже, вновь посмотрела на меня, только уже без надрывности, а раболепно просящим взглядом. Что я мог сделать в такой ситуации? Я не нашёл сил смотреть ему и ей в глаза, и молча отвернулся. Истолковав это как моё согласие, друг вздохнул, и не успевшая опасть, его плоть снова начала двигаться в женском теле, издававшем в тишине громкие хлюпающие звуки. Всё повторилось, только теперь яростная скачка набирала всё больший темп, и жена, издав новый протяжный вздох-стон, стала сама делать встречные движения к партнёру тазом, постепенно прикрывая глаза.
Шумное дыхание обоих начало прерываться протяжными постанываниями, пока они вновь не забыли о моём присутствии. Теперь это продлилось довольно долго. Жена уже явно устала, но продолжала помогать мужчине, и под конец — поскуливать одновременно с конвульсивными толчками, таза, а руками и ногами изо всех сил вжимая мужчину в себя. Она запрокинула голову и грудным голосом протяжно завыла по-звериному. Разрядившись за два стона, друг ещё некоторое время не извлекал свою плоть из самки, но, наконец, она его отпустила, и он молча поднялся, смущённо отступая от своей партнёрши и испытывая передо мной невероятный стыд за откровенное наслаждение телом моей жены. Молча тронув меня ладонью за плечо, то-ли — сочувственно, то-ли — благодаря, друг поспешил выйти сполоснуться под душем. Моя же медленно приходя в себя, вновь молча смотрела на меня, на то, как я наблюдаю за вытекающей из неё слизью и спермой.
В этом взгляде ощущались и растерянность и настороженность моей реакцией, и удовольствие от удовлетворённости, и грусть и любовь ко мне. Только тогда я осознал то, что стою до боли прикусывая нижнюю губу. Я старался не думать о своей досаде, и сосредоточился на любимой. Я просто чувствовал наслаждение любимой от того, что она испытала удовлетворение, которого была долгое время лишена, и тем, что не нужно ей больше стыдиться и скрывать себя. То, в каком виде она сейчас лежит передо мной, после другого мужчины, со спермой, вытекающей из неё после него и моё молчание в ответ на это — давало ей освобождение от внутренних страхов за нас, как семью, страхов не надеяться испытать снова наслаждение от запретности секса с другим.
Мне же стало жутковато от осознания того, что ещё в первый раз, переезжая через речку Незнайка, и подъезжая к другу на дачу, мы, так незаметно для себя, неосознанно, перешли Рубикон.
Отдохнув, жена с трудом свела колени, и я помог ей встать на ноги. Придерживая за талию, молча помог дойти ей, ослабевшей в коленях, до душа. Мы молчали, сами страшась непредсказуемости слов после всего, а потому продолжали только бросать друг на друга короткие взгляды.
С друганом тоже невозможно было начать разговор: говорить о сексе с ним моей жены было как-то стыдно, а об остальном — глупо. Да он и сам это понимал не хуже нас, а потому поспешил в дом, чтобы выставить спиртное на заранее накрытый общими усилиями стол.
Мы уже с полчаса посидели за салатиками и картошкой с эскалопами под коньячок, но даже теперь разговор не ладился. Моя вздохнула, покачав головой и густо покраснев, выдала единственную фразу:
— Не знаю, как это получилось! Что на меня нашло!
Она хотела было ещё что-то сказать, но смутилась и промолчала. Слишком много было в её голосе весёлости. Ей было и стыдно и хорошо одновременно, но хорошо — явно больше.
После мы сидели в доме, уже одетые и вновь стыдились заговорить о произошедшем, лишь перебрасываясь незначительными фразами. Мне было горестно от сознания того, что секс только между мной и женой уже не способен утолить её желания, и мы оба это понимаем. Это означало только то, что подсаженная на грубый секс, как на наркотик, жена целый год терпела и делала вид, что ей со мной хорошо и ничего больше не нужно. Но теперь, когда её тайна разоблачена мужем, она, стыдясь себя, наверняка станет тайком мечтать о том, чтобы снова получать от меня, хотя бы изредка, индульгенцию на измену, и исправить что-либо уже невозможно после такого открытого случая. Мы ещё выпивали, и постепенно захмелели до такого состояния, когда даже про такие вещи стало возможным говорить.
Друг нарушил молчание, обращаясь к моей жене:
— Тебе понравилось у меня париться?
— Очень!
— Тогда — милости прошу! Как снова соберётесь — только знать дайте, и я приеду, протоплю баньку.
Мы: и я, и жена — заметно покраснели от прозрачности намёка и поблагодарили его в тональности неловкости, которая с улетучившимся дурманом сексуального голода начинала всё сильнее изводить нас стыдом и желанием поскорее покинуть это место нашего семейного позора, и потому мы с любимой вскоре засобиались домой.
Всю обратную дорогу молчали, да и что говорить! Дома, стараясь продолжать жить дальше так, словно и не было ничего, постепенно разговорились по хозяйственным вопросам, окончательно закрывая тему.
После этой поездки мне уже не нужно было что-то узнавать у друга — всё и так было наглядно увидено мной самим и теперь оставалось только научиться жить с женой без третьего в нашей постели для её наслаждения.
Так прошло дней десять, пока жена, занимаясь готовкой на кухне, неожиданно не спросила сама:
— Ты всё молчишь и молчишь! Тебе что, всё равно, что с нами произошло в бане?
— Нет. На самом деле я до сих пор переживаю по этому поводу.
— Я тоже это вижу, и что тогда ты молчишь! Сказал бы уже что-нибудь! Я же тоже, переживаю, как и ты!
— Хорошо. Скажи, ведь раньше такого не было! Ты что, испытала жёсткий секс и запала на него?
— Ну, запала — громко сказано. Просто после такого секса в обычном, супружеском — не чувствую остроты, удовлетворения.
— Значит, секс на стороне был?
Жена глубоко вздохнула. Она понимала, что вся банная история на даче может дать непредсказуемые изменения в отношениях и последствия. Но к тому, что муж рано или поздно что-то почувствует и начнёт расспрашивать, она, внутренне, давно была готова, а потому довольно спокойно ответила:
— Да, был. Год назад меня насиловали несколько мужчин.
— И ты молчала? Почему?
— Испугалась. Они — просто звери были!
— Ты сказала, что насиловали, это что, был не один случай?
— Нет, не один.
— С ними же?
— С разными.
— Сколько раз?
Она помедлила с ответом, а после ответила:
— А сколько раз ты возил меня к ним, в городскую баню? Помнишь, я говорила тебе, что там вечером собирается вся грязь? Вот эта грязь меня и насиловала. Каждый раз, когда ты меня туда привозил, меня отводили в отдельную комнату, и имели, как хотели и сколько хотели.
— Сначала насиловали, а после ты и сама привыкла, так что ли?
— Да, наверное.
— И они били тебя?
Снова она помолчала, прежде, чем ответила:
— Ну, да, в первый раз меня изнасиловали несколько отморозков, прямо в бане. Грубо, били ремнём между ног, пока я не стала кончать от боли. библиотека эротических рассказов https://dojki.biz/book/ После такого секса любиться с тобой и стало как-то не так, пресно, что ли! Всё? Ты всё узнал, что хотел?
— Но с одного раза невозможно подсесть на такой секс! Тебя после ещё так насиловали, с ремнём?
— Нет, но каждый раз это было грубо, цинично, словно я — шлюха. Ты меня привозил к ним в баню, сам не зная, куда — горько усмехнулась жена. Я уже по дороге тряслась от ужаса и невольно возбуждалась. В бане просто мылась и ждала. Обычно минут через двадцать — тридцать за мной и за другими девочками приходил банщик, и вёл за собой в другую комнату, где меня уже ждали. Я послушно шла, а после раздвигала ноги, трясясь от страха и ожидания, и старалась не думать о том, что станут делать с моим телом. Вообще не думать — так легче. После — старалась забыть, что со мной было. А когда всё кончилось, то поняла, что настолько привыкла к этому, что даже немножко заскучала по острым ощущениям, стала воспринимать пережитое в бане, как просто невероятное по ощущениям сексуальное приключение. Но ты не обращай на это внимания! Если бы не эта поездка, с твоим другом, я бы скоро и вовсе забыла про всё, но он попал как раз на больное место, вот меня и понесло. Ты не сердишься на меня? Ведь я — не нарочно! Я и не собиралась с ним, но что-то накатило, и так разобрало, что в одиночку пожар во мне ты бы не смог загасить!
— А как ты теперь?
— Ты про то, стану ли я снова проситься к нему в баню или мне тебя хватит?
Жена засмеялась:
— Успокойся, такого не будет! Просто в этот раз сложилось так, что я перевозбудилась. Если ты не станешь в баню приглашать постороннего, то ничего и не будет больше. Я же только тебя люблю! Мне чужие — не нужны, просто сама атмосфера бани, после прошлогоднего, странным образом вызывает во мне желание. Да ты и сам, наверное, это заметил!
Она посмотрела на меня с болью во взгляде, и я опустил голову, сгорая от стыда, за свою дурацкую придумку с другом, а она тихо добавила:
— Ты только помоги мне, чтобы всё это ушло, насовсем.
— Как?
— Бери меня, когда и где хочешь этого, а не старайся соблазнить. Так, чтобы я чувствовала, что принадлежу тебе, тебе одному!
Это было невероятным для меня. Женщина, которую я полюбил за её неприступность и самолюбие, сильную волю — хочет чувствовать себя зависимой от любимого, как покорная шлюха или проститутка!
Тогда я ещё не понимал того, что произошёл надлом в её сознании, и она перестала быть в постели свободной личностью. Того, что это изменение в осознании себя в роли не сексуального партнёра, а вещи для утоления мужской похоти не так просто выкорчевать, и что такое осознание — настоящая мина, заложенная под нашу супружескую постель. Мина эта очень медленно ржавеет, возвращая женщине прежнее восприятие себя в сексе и долгое время готова сработать в тот момент, когда совпадут требуемые условия.

 Часть 3: Жизнь без «перекусов»
Ночной разговор и успокоил меня тем, что жена честна и открыта передо мной, и разбередил в душе тысячу новых вопросов, без которых невозможно было понять то, как она сама воспринимает всё, что с ней произошло. Но ещё долго меня не покидало ощущение того, что супруга не воспринимает те походы в городскую баню столь же однозначно, как я. Для меня это было изнасилованием моей жены и только, а то, что она при этом сама испытывала даже оргазмы — лишь следствием огромной интенсивности мужских вторжений, на которые её тело не могло не отреагировать. Но я чувствовал, что всё не так просто, и жена стыдится рассказать мне про то, как сама видит прошлогоднюю эпопею, как оценивает то, что с ней делали. Подмывало снова заговорить на эту тему, но было как-то неловко показаться в глазах жены смешным из-за чрезмерной ревнивости. Как всегда, в этой жизни, помог случай и случайные слова.
Жена после дня, проведённого среди грядок, поднялась в нашу комнату в мансарде. Я, после того, как пристроил нашего пятилетнего сынишку послушать сказки, читаемые бабушкой, тоже поднялся в душную, жаркую от нагретой кровли комнату, чтобы захватить полотенце и сходить в баню сполоснуться под душем. Жена в это время уже собирала вещи для нашего вечернего мытья. Я сел на кровать, чтобы не толкаться в тесной комнатёнке и посмотрел на жену. Посмотрел, и залюбовался: обнажённая женщина тридцати пяти лет, в стройной женственности сложившейся фигуры, казалось, не замечала меня, перебирая бельё и выискивая именно то, которое ей хотелось найти. Я улыбнулся тому, что женская мысль точно, никогда не станет понятна нам, мужикам — что там выискивать! Взял верхнее, и пошёл в баню! А им — нет, нужно обязательно какое-то определённое! Тем не менее, сейчас я был даже рад этому, поскольку вволю любовался телом любимой. В таком любовании, когда обнажённая жена делает какие-то дела, совсем тебя не замечая, погружённая в сосредоточенность своих мыслей, несёт в себе особенный смак! Она не старается позировать, она — естественна, не наигран её образ, и тело её такое, как есть, без налёта возбуждения желанием нравиться.
— Милый, может, сходим, вымоемся нормально, чем просто пот смывать?
Я посмотрел на её напряжённые до предела соски и улыбнулся: явно не от холода, значит — хочется ей. Что ж, желание женщины — закон для мужчины, если есть ещё силы, а силы, после перетаскивания бруса для строительства нового дома, постепенно возвращались.
— Я — не против, хотя, хочется сначала под прохладный душик. Ты иди, я — догоню.
Уже после душа, в бане, пристроившись на скамье рядышком, стал поигрывать её окаменело торчащими сосками, и она смущённым полушёпотом попросила:
— Подожди, давай, сначала вымоемся!
— Хочешь, чтобы я после тебя поцеловал? Везде?
— А ты — не хочешь? — она была словно на грани разочарования, которого мне не хотелось доставлять любимой. И я ответил:
— Но тогда я тоже, сначала хорошенько вымою некоторые части своего тела.
Жена даже слегка покраснела, как наивная девушка — она всегда очень смущалась даже моего взгляда, если я просил её поласкать меня самого язычком, зато ей самой очень нравилось, если то же самое я делал с ней. Но даже страстно желая этих ласк, она никогда не просила об этом, лишь намекая на то, что ожидает их от меня, и надеется получить, так было и в этот раз.
Но сначала было мытьё друг друга, с медленным движением мыльных рук по изгибам тела, невесомые касания губами нежной кожи, которые и поцелуями-то назвать можно только условно. А после — вкрадчивые, осторожные ласки, какие бывают обыкновенно у совсем юных, которых зрелые люди почему-то стесняются, будто осудит их кто-то за нежность по отношению к любимому человеку. И как-то само собой пришёл момент, когда под своей гладящей ладонью я ощутил проваливание пальцев в мокрый жар её тела и возбуждённо шумный вздох жены в ответ на это. Разве это не наслаждение — ощущать возбуждённую дрожь тела любимой! Физически чувствовать то, насколько она хочет тебя! Именно тебя! Мы наслаждались оба, и ощущение того, что каждое движение тебя в любимой доставляет ей радостное замирание сердца будорожило, заставляя со всей нежностью, на которую способен, покрывать поцелуями шею и грудь, присасываться к её соскам, покусывая и потягивая их губами, пока она не заколотит тазом в крупной нервной дрожи. И только после этого, повинуясь безудержному порыву страсти, мы набросились друг на друга так, словно непременно умерли бы, не слившись чреслами, не ощутив единение и душой и телом. Как это было — трудно описать, поскольку оба, как очумелые, едва отдышавшись, продолжали, пока оба не застонали протяжно, почти вунисон, достигая высшей сладости.
После душа, охладившего первый порыв, новое развлечение: на широкой лавке я нависаю над женой и обвожу языком нежные лепестки, стараясь колкой щетиной бороды не колоть шрам от кесарева. Так ей нравится больше всего — чтобы я не мог видеть то, как она касается чуть приоткрытыми влажными губами самой нежной части моего естества, как оно, поникнув было, наливается новой силой и оказывается охваченным колечком губ, ласкаемым язычком. И вот тогда я провожу своим языком по напряжённому гребешку жены, и она навстречу этой ласке шире раздвигает бёдра и, стараясь выгнуться, стремится навстречу лепестками своего мотылька. Она раскрывается с мокрым звуком, и я вижу блестящее соками отверстие, которое сокращается, ища предмет, который вновь подарит ему наслаждение. И мой язык вторгается в него, крутится, обходя по периметру, и уже оставлен мой собственный член, ощущающий наступившую прохладу после неги во рту любимой. Теперь она вновь сладко ахает от удовольствия и, даже, начинает мелко вибрировать. Тут уж мало кто выдержит, не выдерживаю и я — разворачиваюсь флюгером и наши тела находят недостающее им, словно в пазле, заполняющем выпуклостями впадины, мы сливаемся в объятиях, опять становясь единым целым.
— Не спеши, давай чуть полежим просто вот так — шепчет жена и целует меня, а после, едва я пошевелился внутри неё — начинает бурно, с ахами, оргазмировать, и с протяжным стоном замирает, словно уснув.
Отдыхаем. Теперь она лежит, привалившись ко мне, закинув ногу на своего мужчину, и положа голову на его грудь.
Я возвращаюсь мыслями к своим думам о жене и понимаю, что теперь можно и спросить, но, осторожно, чтобы не слетел этот флёр нежных чувств:
— А я знал, что тебе хочется, ещё в доме понял.
— Глаза блестели?
— Нет — соски торчком стояли.
Мы вместе смеёмся и некоторое время молчим, наслаждаясь негой.
— Они у меня всегда напрягаются, как только захочется. Так сжимаются, что даже немного побаливать начинают, и делаются такими чувствительными, что если по ним просто шлёпнешь пальцем — внизу всё раскрывается и в прямом смысле слова голова кругом идёт — так хочется! Сразу все мысли пропадают, и остаётся лишь одно желание — ощутить в себе мужчину.
— Всё равно какого?
— Ну, в общем, да, только ты не обижайся — так все женщины устроены.
— Значит, наступает такой момент, когда ты теряешь всякий контроль над телом, и для тебя главное — чувствовать в себе абстрактный мужской член?
— Да. Обиделся?
— Нет, просто пытаюсь понять этот механизм. Тогда, в бане, было то же самое?
— Опять ты про баню! Ну, да.
Мы снова помолчали, но уже с привкусом какой-то горечи и грусти, которую жена решила первая развеять:
— Знаешь, если бы у женщин не было такого восприятия — они бы все с ума посходили от ощущения горя и несчастья, когда их насилуют.
— Ты это тогда поняла?
— Да. Я ведь долго переживала и думала после того.
— И тебе это тогда помогло?
— Да. Было просто ощущение абстрактного члена внутри. Знаешь, мне под конец уже, в последний месяц поездок, даже казалось, что это они меня обслуживают, а не я — их. И знаешь, думать так было даже приятно. Ну, что, собственно происходило! Тебя я — люблю, а эти мерзавцы только сумели разжечь во мне похоть, сделать так, чтобы мне почти всё время хотелось, и пользовались этим. А для меня это было только утоление жажды и не более того!
— А как теперь, с жаждой?
— Ну, есть, конечно, но я научилась терпеть! Да и вспышки такие, что просто вынь и положь — приходят уже даже не каждый день, как раньше. Вот, у твоего друга мы попали как раз на такую вспышку, когда так захотелось, что хоть ори и по земле катайся!
— Надо же! Всё совсем не так, как у мужчин!
— Ну, да! Вы, чуть что — трагедия! Мир рухнул! Жена теперь меня не любит!... Да любит жена! Любит! Просто это для неё, как перекусить по дороге домой, где ждёт смачный ужин, чтобы продержаться до него, но идёт-то она именно домой, к своему милому, а вам кажется, что такой перекус — ну, с другим, — это любовь к другому дому, к другим мужикам!
— Понятно! Но мне совсем не хочется, чтобы ты «перекусывала» не пойми чем, летя на крыльях любви домой!
— А я и не «перекусываю»! Ты мне не веришь?!
— Верю! Трудно, наверное, когда «забегаловки» на каждом шагу!
— Ну... Я же — не дура, и кроме того, если ты успел заметить, — люблю тебя!
Жена вздохнула.
— А что так тяжко вздыхаешь? Ты со мной не счастлива?
— Дурак! Просто, после прошлогоднего, я немного изменилась, ну, мои потребности возросли, но ты-то — не виноват в этом!
— И какие твои потребности? Сколько тебе нужно, чтобы ты была полностью удовлетворена?
— Честно?
— Ну, если через день, как ты, то — раз семь-восемь. Ты так не сможешь! Я тебя уже протестировала.
— И что?
— Твои границы: три-четыре раза.
— Значит, как говорят в определённых кругах, ты ходишь недоёбанная?
— Значит так. А что ты можешь мне предложить? Ты же у меня — ревнивец! Да и не уверена я, что после этого наши отношения не рухнут, а я тебя — люблю и не желаю этого, вот и приходится терпеть.
— А если купить какую-нибудь игрушку? Таких сейчас массу продают!
— Ты что! Да я от стыда сгорю, если пойду туда! А представляешь, если меня увидит кто-то из учеников или их родителей! Вся школа начнёт судачить про то, что я пользуюсь всякими штучками из сексшопа!
— И как же ты!? — я всерьёз обеспокоился.
— Обхожусь подручными средствами.
— Какими?
— Не скажу, мне стыдно! Ты смеяться будешь!
Дальше допытываться я не стал — жена тоже имеет право на свои маленькие секреты, ведь я узнал главное — она изо всех сил стремится хранить мне верность, и, как можно скорее, купить ей муляж мужского члена, чтобы процесс этот не был сопряжён с её мучительными с неймыслями о постыдности заталкивания в себя предметов, предназначенных вовсе не для того.
До конца июля, это почти полтора месяца, у нас всё было отлично. Я видел, чувствовал то, как жена старается вернуться к себе прежней и постепенно расслабился, успокоившись относительно измен. Я уже знал, что нехватку секса жена компенсирует мастурбацией, и теперь ждал случая поехать в Москву, домой, чтобы пройтись вместе с ней по сексшопам.
Дней за десять до Дня Рождения супруги мы поехали с дачи домой, проверить квартиру и оплатить счета. Разделавшись с делами, пошли прогуляться, так сказать соприкоснуться с цивилизацией, и совершенно «случайно» выбранный мной маршрут проходил по улице мимо магазина «Интим».
Она засмеялась:
— Ты когда-нибудь был в таком магазине?
— Нет, мне повезло с женой. Ты — идеальна!
— Мы в чужом районе, и нас никто не увидит, давай зайдём! Сама я от стыда умру, а с тобой не так стыдно! Хоть посмотрим и узнаем, что там продают!
Я «равнодушно» пожал плечами.
— Тебе что, не любопытно разве?
— Можно зайти, просто я и так догадываюсь о том, что там продают различные муляжи членов, но если тебе интересно — пошли, зайдём.
Жена просто пылала лицом, разглядывая ассортимент за прилавком. То и дело она толкала меня локтём, кивая то — на один, то — на другой предмет необычной формы или размера. Глядя на толстый и длинный муляж, выглядящий, как натуральный, она невольно восхитилась:
— Неужели даже такие бывают! Наверное увеличенная модель — он же толщиной с моё запястье! И какой длинный!
— 25 сантиметров — прочитал я на упаковке, а с толщиной — не преувеличивай, не толще, чем черенок лопаты. Написано, что это точная копия с реального, какого-то актёра порнофильмов.
— Не верится! Как живой, только в масштабе, наверное!
И тут я решил посмотреть на то, как жена воспримет такого монстра, взяв его в руки. Я попросил продавщицу показать его нам.
— Ты что! Пошли отсюда! Стыд какой! Ты что, собираешься его купить? Мне — не нужно! Не вздумай! Ты представляешь, какую дыру для такого нужно иметь!
Продавщица усмехнулась, услыхав её ремарку:
— Он не продаётся — последний: самая востребованная модель, и максимально приближена к натуральной коже и твёрдости, но, можете посмотреть.
— Да, девушка, давайте, посмотрим.
Жена снова толкнула меня локтём, но самой явно было любопытно. Я покрутил предмет в руках и передал его жене. Она аж покраснела до корней волос, словно берёт в руки реальный член мужчины. Она трогала, мяла его восхищённая качеством.
— Представляешь, он даже тёплый! Обалдеть! Красавец! Но такой здоровый! Даже не верится, неужели такие бывают!
Невольное «красавец» сразу всё расставило на свои места — он ей понравился, даже восхитил жену.
Мы вернули предмет продавщице.
— Если хотите, то завтра к обеду нам ещё такие завезут.
— Нет, спасибо — с улыбкой ответила супруга — мы просто зашли полюбопытствовать, чем здесь торгуют, а то раньше всё мимо проходили.
— Ну, смотрите! А то может ещё что нужно: у нас есть презервативы, запоминающие форму фаллоса, есть смазки, кольца для эрекции, возбуждающие средства. Может что-то купите?
— В другой раз — обязательно. Спасибо! — я высказал это и торопливо вывел жену из магазина.
— Офигеть! Я просто в шоке! Самая ходовая модель! Офигеть!
— Да ладно тебе! Мы с твоим братом и отцом парились в бане — так у них такие же здоровенные, даже длиннее, по моему! Потоньше немного, но такие же длинные, когда встают! Неужели никогда у них не видела! Столько лет под одной крышей!
— Да мне и ни к чему было смотреть! — удивилась жена и покраснела. — Ты меня не разыгрываешь? Что, правда, такие?
— Правда! Вот когда приедут к нам на дачу — посмотри на их трусы, полюбопытствуй! Когда ты ходишь в одном халатике на голое тело и он на солнце немного просвечивает — у любого мужика встанет от такого зрелища!
— Наглый! Ты хочешь, чтобы чтобыя в таком виде вертелась перед братом и отцом?!
— А иначе как ты увидишь то, что у них под трусами, если топорщиться не будут!
— Теперь понятно...
— Что понятно?
— И что, мой халатик сильно просвечивает?
— Ну, если яркое солнце, то разглядеть можно практически всё!
— И ты мне только сейчас об этом говоришь?!
— А ты и не спрашивала!
— Теперь понятно, почему твой отец при мне так смущается и старается газеткой прикрыть свою эрекцию! А я всё не понимала, почему он так бурно на меня реагирует! Вернёмся на дачу — я этот халат выкину!
— Нет, зачем! Ты мне в нём так нравишься в бане! И после, в нашей комнате.
Жена сделалась совершенно пунцовой, снова думая о своём.
Больше на эту тему мы не говорили.
Стремясь доставить жене удовольствие, я на следующий же день зашёл в тот магазин. Продавщица сразу узнала меня и улыбнулась:
— Решили взять?
Я только кивнул головой.
— Ну и правильно! Я сразу заметила, как у Вашей жены глаза загорелись на него! Действительно, красавец! У меня самой такой же дома лежит. Можете зайти и убедиться сами, если интересно.
Теперь я покраснел. Не имея такого в своих штанах, можно просто опозориться, да и не ходок я!
Дома я упаковал его и перевязал коробку ленточкой. Сам ушёл на кухню и стал ждать, когда жена заметит мой сюрприз. Ждать пришлось не долго.
— Обалдел?! Зачем!
— Попробуй, интересно ведь! Другие же в восторге! А чем моя жена хуже других!
— Даже не притронусь! Неси назад!
Я понимал, что это дань приличиям и стыдливости говорят в жене, и потому, щадя её самолюбие, сказал, что вернуть — не получится, меня предупредили, что предметы интимного характера не подлежат возврату, а только замене, если обнаружится заводской брак. Жена перестала ругать и только посетовала:
— Такая дорогая игрушка, и главное, мне она — не нужна!
— Эх, а я надеялся посмотреть.
— На что посмотреть? — уже кокетливо спросила жена.
— Надеялся, что увижу то, как он вползает в тебя и тебе от этого до безумия хорошо. Ты же — не плоскодонка какая-нибудь! Он, наверное, влез бы почти весь!
— И не надейся! Развратник! — уже с улыбкой ответила жена — и что с ним теперь делать? Куда девать?
— Ты что, маленькая, не знаешь куда их вдевают?! — засмеялся я.
— Дурак! — сквозь смех ответила жена, ещё гуще заливаясь краской.
— Убери пока куда-нибудь, чтобы сын не нашёл — примирительно ответил я.
— Да он ещё маленький! Даже если случайно найдёт — не поймёт, для чего эта штука!
— Ага, пока на свой не посмотрит, а тогда и поймёт, что это — игрушка, только не будет знать, как ей играть!
— Развратник! Ой, какой же ты порочный! Не ожидала!
Жена снова засмеялась и пошла назад, в спальную, говоря:
— Пойду уберу, пока не забыли, а то — действительно, вдруг — увидит!
Той же ночью жена тихонько, чтобы не разбудить меня, встала из постели, и порывшись в шкафу, ушла в ванную. библиотека эротических рассказов https://dojki.biz/book/ Некоторое время лилась вода, а после всё стихло, но она не возвращалась, и по этим признакам я понял, что любопытство пересилило. На цыпочках приблизился к двери. Там явно что-то происходило. Встав в уборной на унитаз, осторожно заглянул в окно в ванную комнату. Жена сидела на краю стиральной машины, сняв с себя ночную рубашку. Спиной она откинулась на висевшие на вешалке махровые халаты. Широко разведя ноги, и оперев одну на борт ванны, она, прикрыв глаза и шумно дыша, медленно впихивала в себя столь длинный предмет. Он входил неохотно, заставляя её постанывать, и эта боль ещё больше заводила жену, порождая нервную дрожь. Постепенно он вошёл почти весь, оставалось сантиметров пять до искусственной мошонки. Тут она заскулила, сжав бёдра, и продолжая давить на него, затряслась крупной дрожью, издавая рыдания. Но шок я испытал чуть позже, когда жена надавила на муляж и он провалился в неё весь! Жена была в экстазе. Она дёргалась, оргазмируя и хрипя низким голосом, как раненное животное, с подвыванием.
Не сразу я пришёл в себя после того, как увидел, каких монстров способна она принимать. Успокоился не сразу, а лишь после того, как выпустил мощную струю семени в унитаз. Было жутко стыдно, что меня настолько возбудило подсматривание за мастурбацией жены игрушкой таких здоровенных размеров, входящей в неё целиком! Появился некоторый испуг за своё несоответствие её размерам, а после наступила апатия и усталость. Я уже был не особенно рад и удовлетворён удачной покупкой, она — наоборот.
Тихонько вернувшись в постель лёг и мгновенно уснул.
Утром жена была весела. Она чмокнула меня в щёку.
— Попробовала примерить?
— Пошляк! — но глаза её светились радостью.
Вечером я не ощутил дна, занимаясь любовью с женой, и осознал свою промашку — удовлетворения у неё не наступало. Она тоже поняла это и мы некоторое время молчали. Наконец она вздохнула:
— Не обидишься, если я в ванную пойду? — она поднялась и открыто достала из шкафа мой подарок.
— А почему не здесь?
— Я стесняюсь при тебе.
И это говорила мне женщина, которая отдавалась другому прямо при муже! Но я только тяжело вздохнул, отворачиваясь. Она поняла меня.
— Ты посмотреть хочешь? Ну, не обижайся, я просто не готова пока, после, когда-нибудь, договорились?
— Ага, только ты там не до утра, а то я не смогу уснуть без тебя.
— Наглый — и снова весёлость в голосе.
В последующие дни всё было нормально с сексом. Жена с видом победительницы пояснила:
— Я его за ствол держу и ограничиваю глубину. Я у тебя умная, да?
— Умница! — я поцеловал её, и поцелуй перерос в более жаркий, который привёл ко второму раунду нашего соития. Оба были счастливы этим.

 Часть 4: За что боролся...
Вернувшись из Москвы на дачу, в деревню, мы вновь занялись привычными делами. Сын нас сильно не отвлекал от них. Сдружившись с местными ровесниками, они целыми днями играли у кого-нибудь из них во дворе. Поскольку у нас шла стройка, то к нам, от греха, детей не отпускали, памятуя поверье про строительство топор и ребёнка, мол, обязательно попадёт.
Понимая, что полного утоления сексуального желания жена со мной не получает, я придумал оригинальный план того, как можно подглядеть за её играми с муляжом. Память того, как сильно взволновал меня вид мастурбирующей крупным муляжом жены требовала сделать запись этого процесса, чтобы созерцать его, получая новый прилив желания, которое я намерен был реализовать с супругой, и тем самым облегчить её борьбу с соблазном «перекусить на стороне». Запретное, как известно, манит, вот и мне жутко хотелось посмотреть вволю на это действо. Расчёт мой был простой: записать на маленькую камеру то, как она мастурбирует моим подарком после секса со мной и добирает недополученное удовольствие, Я понимал, что интерес к неживому предмету у неё скоро иссякнет, такое уже некогда было с бутылочкой. Тогда она сразу сказала, что даже палец приятнее — он живой. А эта игрушка её заинтересовала по сути только своими размерами. Поэтому ч торопился. Ещё в Москве, покупая камеру, я не поскупился и взял ту, которая и звук пишет, чтобы насладиться после, созерцая наше домашнее порно. Скрытная установка заняла усилий гораздо больше, нежели я предполагал, и занимаясь этим, я естественно размышлял, не раз и не два задавая себе вопрос о том, не вуайерист ли я.
Жена сменила халат в первый же день, и спросила меня, как он на просвет. Чесучовый, он заставлял её обливаться потом, и на третий день супруга не выдержала:
— Слушай, такая жарень стоит! Хоть бы ветерок продувал! Ты не станешь про меня думать что-то такое, если я снова в старом ходить стану?
— Нет, конечно! Это ты сама себе накрутила!
— Ну, завтра посмотрим! Сам увидишь!
Действительно, на другой день отец выглядел несколько смущённым и его рабочая роба заметно топорщилась, когда поблизости была моя жена. Я был смущён этим обстоятельством не меньше его самого, и только вздохнул от неловкости ситуации. С одной стороны то, что отец ещё в силе и испытывает определённые желания при виде тела молодой женщины, меня, как сына, да и из мужской солидарности — радовало, но вот то, что он в те моменты, когда жена оказывалась видной на просвет не отводит от неё взгляда — и беспокоило и раздражало одновременно. Вечером, голышом ложась спать, жена прильнула ко мне. Она была явно сильно возбуждена.
— Какая-то ты возбуждённая!
— Ещё бы! Весь день стриптиз показывала твоему отцу!
— Да-а-а?! Так тебя возбуждает, когда на тебя смотрят?! — пошутил я.
— Тут любая возбудится! Хватит! Лучше обними меня и поцелуй — я сегодня с последней грядкой закончила, и твоему отцу больше ничего не светит.
Я облегчённо вздохнул, но она иначе истолковала мой вздох. Сначала помолчала, отодвинув лицо и вглядываясь в моё, а затем, с сомнением в голосе вдруг спросила:
— Тебе что, приятно знать, что твой отец меня разглядывает?
В ответ я смог только промолчать. Как ей объяснить, что не нравится, но, помимо воли, такое сильно возбуждает, переплавляя ревность в нестерпимое желание обладать ею! Не дождавшись моего ответа, супруга констатировала:
— Извращенец! Во, попала в семейку! Отец хочет трахнуть сноху, а мужа это только сильнее возбуждает!
— Знаешь, меня это самого раздражает. Может хоть трусы подденешь завтра?
— Обязательно, можешь не сомневаться!
Она снова помолчала, найдя меня в ладошку под простынёй.
— Так и знала! Ты сам хочешь этого!
— Чего этого?
— Чтобы я с ним...
— С ума сошла! Не молоти языком!
— А чего же он тогда у тебя так налился, едва я заговорила про это?
— У тебя мозги просто съехали не пойми куда! Самой, небось, охота под свёкра залезть, вот и придумываешь себе всякие оправдания, мол, муж сам этого хотел!
Жена осеклась, помолчала и тихо произнесла:
— Я просто, очень-очень хочу! Вот и лезет в голову всякое!
Она ловко перевернула меня на себя и направленная ловкой ручкой, моя плоть скользнула в мокрую дыру, пышущую жаром, словно только что она уже испытала сексуальные утехи и оттого стала столь просторной. Я долго трудился, но отсутствие в обоих душевного трепета не давало того чудесного ощущения наслаждения. Мы были как чужие, соединившиеся лишь для того, чтобы помочь друг другу получить утоление сексуального голода, и кое-как притушив пожар, отвернулись друг от друга, сохраняя в себе тлеющие угли моральной неудовлетворённости соититем.
Наступила суббота. Протопили баню. Глаза жены говорили скорее о её испуге и неуверенности в том, на что видимо подумывала решиться. Ожидая того, что я продолжу наш ночной разговор, она часто смотрела на меня выжидающе, но я уже всё сказал, а разговор про то, что она может сделать это с моим отцом в реальности, если сочтёт, что мне этого хочется — не верилось. Непонятность ситуации меня даже злила, вызывая ревностные чувства. Если она собирается сделать то, чего сама страшится и стыдится, то — зачем?! Неужели так скрутило её желание «перекусить не дома»! Ведь вот он я — рядом! Не станет мой отец ей предлагать это и уговаривать — не такой он человек! Тогда — что её так мучит? Отец был невозмутим, но находился в едва заметном волнении. Похоже, что он сам тоже, не уверен в правильности предполагаемого поступка моей жены. Только я был спокоен. Не думал я о возможности их шалости, как об измене. Не знаю, почему, но если бы сейчас жена высказала мне, что переспала с моим отцом — я бы не истерил. Моё отношение к отцу таково, что если бы он открыто попросил меня уступить ему на ночь свою жену — я бы сделал это. Ревность была бы, но совсем другая, чем по отношению к постороннему. Но я знал, что отец не сможет попросить о таком, как бы ему этого ни хотелось. Вот и теперь он не пытался искать удобного случая, не выстраивал ситуацию, хотя я понимал, что если бы я предложил ему сам — он бы не нашёл в себе сил отказаться от такого подарка. И сегодня он сам предложил, нам с женой пойти мыться первыми, а после уже — он.
В бане жена была сильно возбуждена, и едва я разделся, как она сама на меня набросилась и долго не выпускала из своих объятий. Воспоминания из нашего ночного разговора вызывали во мне ярость ревностной обиды, с которой я обрушивал на жену резкие, даже болезненные удары, а она этому была только рада, шепча:
— Вот так, так меня надо, милый! Не жалей меня! Еби свою жену-блядь! Она громко рыдала, кончая, и я сам получил наконец удовлетворение, отдав все силы этой схватке. Она осыпала меня мелкими благодарными поцелуями, а я уже и не знал, что думать: в запале она сама себя назвала блядью. Что это? Придание перчика ощущениям во время занятия любовью, или она уже такую оценку дала себе, и воспринимает себя именно ею?
Быстро придя в себя, супруга явно хотела мне сказать что-то важное, но не решилась, видимо сочтя, что это было бы слишком болезненным для меня. Я понимал, что того, что я дал ей сейчас — ей не достаточно, и оставалась только надежда на то, что остальное она сделает сама, используя игрушку.
Вымывшись, супруга вновь хотела что-то сказать, но так и не решилась. Вся её стыдливость перед тем, что её видно на просвет, странным образом куда-то улетучилась не оставив и следа, когда она одела ситцевый халатик на голое тело. Я натянул трусы и мы вышли из бани. Отец встретился нам на плиточной дорожке к бане. Он шёл навстречу с вещами и полотенцем в руках. Поравнявшись, остановился, и, слегка краснея, попросил мою принести ему кваса в баню, а то — рук не хватило. Она потупилась, залившись краской, и вдогонку уже, ответила:
— Хорошо, я сейчас приду.
Приду вместо принесу меня насторожило, но возле самого дома жена вдруг как-то примирительно спросила:
— Пойдём, прогуляемся до озера? Ну его! Пусть сам принесёт!
Тогда, по глупости своей, я не понял, что жена сама искала зацепку для того, чтобы отказать моему отцу, мол, не могла, с мужем гуляла, а ряд отказов на его намёки-предложения сделать то, что ей так требуется, дал бы ему понять, что ожидать от снохи не чего. Но я не понял этого, и ответил, что устал и лучше прилягу подремать. Жена помолчала, покивав головой, видимо сама себя убеждая в том, что была права относительно того, что я сам этого хочу для неё, и сказала:
— Ладно, тогда я пойду на сеновале полежу, только квас отнесу — она знала, что запах сена вызывает во мне аллергический кашель и искать её там я не стану. Я эту фразу расшифровал для себя, как её решение заняться на сеновале детским грехом, который так стеснялась продемонстрировать мне.
В доме она, налив в большую банку кваса, понесла его в баню. Я метнулся следом, словно чувствуя что-то, и включил камеру, подключенную к ноутбуку, который был спрятан за баней, в старом ящике для газового баллона. Вздохнул, и побрёл обратно в дом, ещё надеясь, что ошибаюсь, на счёт отца и жены и намереваясь дождаться момента, когда увижу то, как она покинула баню и отправилась на сеновал. Но из глубины дома меня позвала мама, и мне пришлось уйти с крылечка не дождавшись этого момента.
Мама сидела откинувшись на спинку дивана:
— Сядь! Мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Где твоя, не зайдёт?
— Нет. Отец попросил её кваса в баню принести.
— Ага! Ну, вот, начинается!
— Что начинается?
— А ты что, не догадываешься, что между ними?!
Я почувствовал, что краснею, но — промолчал.
— Значит догадываешься. Эх, сынок! Я не хочу, чтобы ты испортил себе жизнь тем, что живёшь с женщиной слабой на передок.
Я ещё сильнее покраснел, уставившись в пол, а мама продолжала:
— Это ваша жизнь и вам решать, как жить будете, но ты должен принять для себя решение. Дело в том, что я давно заметила то, как у отца на твою жену встаёт и топорщится, как у молодого. Я больная и старая, мне уже этого и не нужно и неприятно даже думать про это, а отец ещё нуждается в женщине. Поэтому я сквозь пальцы смотрела бы на его походы налево, если бы он не нацелился на твою жену. Я не хочу скандала в семье. Сегодня я припёрла его, и он признался мне, что этой ночью переспал с твоей шлюшкой. Я так понимаю, что и сейчас он уже катает твою кобылу на своём елдаке.
— Мам, зачем так грубо — кобылу, шлюшку!
— Затем, сынок, что отец мне всё рассказал про то, что она у тебя разъезжена так, что хоть под жеребца клади! Такое за один раз с женщиной не сделается! Так что это — простая констатация факта. Ты можешь хоть сейчас пойти и убедиться в том, что она сама, снова, раздвинула ноги перед твоим отцом. Замок я ещё утром испортила и закрыться им не удастся. А после — ты сможешь спокойно развестись с ней. Если же ты закроешь в этот раз глаза на их свидание — у них установится связь, и она станет регулярно жить с ним. Ты этого хочешь?
— Мам! Может и случилось так у них, но это не значит, что они станут постоянно!
— Случайно может быть один раз! Это может быть любопытство, а если она во второй раз идёт к нему — это уже продолжение романа.
— Мам! Ну, какой роман! Пожалела она его и только!
— Ты так спокойно реагируешь на то, что твоя жена такая жалостливая?
— Но ведь это — отец!
— Я понимаю, что ты любишь отца, и исходя из этого чувства можешь заткнуть свою ревность. Это было бы довольно удобно для нас с отцом. Но ты хорошо подумал? Оба привыкнут к таким встречам. Изменить ты уже ничего не сможешь, а жить, зная, что отец — её любовник, тебе будет очень тяжело! Я вот чего опасаюсь: однажды ты слетишь с катушек и таких дров наломаешь!
— Мам, перестань! Ну, сколько ещё отцу порадоваться жизни с женщиной осталось! Может они и вовсе через неделю всё прекратят сами!
— Хорошо бы! Я не пойму, тебе что, нравится, что твоя жена развлекается с другим?
— Не развлекается. Просто, ей меня одного недостаточно — признался я, заливаясь краской.
— Значит дело в тебе? Ну, тогда ей остаётся только посочувствовать. Я лично не против того, чтобы они с отцом помогали друг другу пар спустить, если тебя такое положение дел устраивает, но смотри, чтобы её аппетиты не вышли за пределы семьи! Ой, сынок! И что ты такой невезучий у меня! А ты к врачу обращался?
— Мам, тут — другое.
— Говори. Мне ты можешь сказать всё.
— Короче, её в прошлом году несколько мужиков изнасиловали в бане, в городе, и у неё теперь мозги немного набекрень. Сколько ни старайся — всё равно будет мало!
— Может быть лучше развестись, пока не поздно? Ты думал об этом?
— А ребёнок! Мам, понимаешь, я её люблю! Да, она попала в беду, а ты предлагаешь мне бросить её в беде? Может, это пройдёт скоро!
— Хороша беда — желание ноги почаще раздвигать!
— Мам!
— Хорошо, решайте сами. Я тебе своё мнение высказала. Но я ещё ни разу не слышала о том, чтобы после такого изнасилования женщина по рукам не пошла! Вот и всё! Нравится жить с блядью — живи! Другой вариант — пойти к ним, и раскрыть это. Переживём! Отец подцепит какую-нибудь соседку, но это уже будет моя проблема, и я знаю, как такие проблемы решать.
Если ты сейчас промолчишь, оставив всё — как есть, то пройдёт время, вы вернётесь из отпуска, а мы останемся здесь, и ей нужно будет искать другого любовника. Где и кого она найдёт — это для тебя будет бо-о-льшой головной болью! И то, что всё закончится хорошо — совсем не факт! Но, смотри сам. Риск очень велик, если только ты не влюблён всвою шлюшку настолько, что сам готов сводить её с другими! Что ж, это тоже, выход, если только тебя устроит иметь её в постели, зная, что она пришла в неё после кого-то. Вот и решай, сын, как тебе поступить.
— Мам, если она с отцом — это одно, а с другими — это совсем другое, и я так точно, не смогу. Ну, не знаю я, как быть! Пусть пока остаётся, как есть — может, они пару раз, и перестанут, всякое ведь бывает! А там — посмотрим! Может у неё это всё само пройдёт со временем!
— Значит, пока вы на даче, ты позволишь им кувыркаться?
Я только пожал плечами:
— Просто, как-то...
— Эх, сынуля мой, сынуля!
На этом разговор оборвался. Вечером я просмотрел запись. Худшие опасения подтвердились. На записи жена, смущённо улыбаясь, зашла в баню уже голой. Отец, увидев её, молча лёг на широкой скамье, и она сама стала неспешно залезать на него и садиться сверху в позе наездницы. Бросилось в глаза то, что его достоинство было заметно толйе моего. Может это и есть причина того, что она хочет похожего на игрушку, пусть и не такого длинного? Она делала это наслаждаясь процессом, что больно укололо моё самолюбие, но больше всего то, что последовали повторы, которые только порадовали супругу. Она несколько раз голосила, а отцов «огурец» всё не опадал.
— Ты что-то принял?
— Да, мне же не семнадцать лет!
И он продолжал удовольствие, которое в целом продлилось больше часа. Сильно утомив свою любовницу, отец прекратил только тогда, когда она стала жаловаться на то, что у неё там уже всё болит и вообще — устала. Оба остались довольны свиданием, хотя и были несколько смущены, не зная, как им теперь себя вести друг перед другом. Они договорились о том, что она станет приходить к нему каждый раз, когда отец пойдёт в баню и расстались. Ночью, уже лёжа в постели, я вновь навалился на жену, возбудившись воспоминанием увиденного при просмотре записи. Ревность всё же была, и в процессе соития я не выдержал, вдруг тихонько спросив:
— Зачем тебе отец! Я же купил для этого игрушку!
Реакция жены была неожиданной для меня — она столкнула меня с себя со словами:
— Уйди! Не хочу я с тобой говорить про это!
— Я просто хочу знать зачем.
— Так вышло. Случайно.
— Мама говорит, что у вас уже до бани было. Второй раз тоже, случайно?
Жена затихла, а после зашмыгала носом, плача. Я не смог выдержать характер, ведь она не из-за своей врождённой порочности пошла на это! Она позволила обнять себя, и уткнувшись носом мне в грудь, заговорила громким шёпотом сквозь всхлипывания:
— Я не специально! Честное слово! Он давно хотел меня, просто ты — не замечал. Ты же знаешь, что я терплю, а тут — не удержалась.
— Тебе с ним было хорошо?
— Нормально.
— И ты решила повторить.
— Нет, он сам предложил. Ты же слышал про квас! Я сама испугалась, что это станет повторяться, что ты узнаешь!... Теперь ты бросишь меня?
— Если ты возьмёшь себя в руки и не станешь творить новые глупости — будем вместе.
— Давай, уедем! Я могу не сдержаться и снова...
— А сын? Бабушка за ним со своими ногами не уследит!
— А если отец снова попросит меня, мне отказаться?
— Он не станет просить — он гордый, скорее он попросит меня об этой услуге.
— И ты откажешь ему?
— А как бы ты сама? Пожалела или отказала?
— Не знаю. И жалко, и стыдно, и тебе не приятно. Знаешь, я ведь очень сомневалась. Но мне иногда казалось, что ты сам хочешь, чтобы я с ним... Ну, помогала ему с этим, и я должна сделать это, потому что тебе этого хочется. Глупо, правда?
— Да, нет! Ну, значит откажем. Жил же он как-то до того, как ты немножечко сошла с ума!
— Я сумасшедшая?
— Чуть-чуть.
Мы уснули, а уже с утра я почувствовал то, что в её отношении ко мне супруга снова сделала меня центром своей вселенной. Поводов усомниться в том, что больше между ней и отцом ничего нет — она не давала, видимо здорово напугавшись возможного развода.

 Часть 5: Вместе. Любой ценой 
Мы начали готовиться ко Дню рождения супруги. За продуктами сгонял на машине в Москву — оказалось, что даже овощи на Кунцевском рынке дешевле, чем под Калугой! Устал, понятное дело. А на даче, разгружать привезённое оставил родным, и пересел в отцов запорожец. Оставалось сгонять за свежим хлебом для стола, и пивом для бани, в райцентр. Проблемы начались на обратном пути — прошёл дождь, и асфальт, заляпанный глиной с колёс карьерных самосвалов, сделался скользким, как лёд. Лысоватая резина и повела себя соответственно, когда сильный боковой ветер на склоне потянул лёгонький автомобиль в кювет. Ехал медленно, не больше восьмидесяти, и потому остался жив — машина, сделав сальто, плюхнулась в поле на брюхо. Вышел. Было душно. Головой треснулся здорово. Да и в позвоночнике боль не отпускала. В глазах потемнело, и я провалился в небытие. Очнувшись, сел за руль. Машина завелась, и я с огромным трудом, превозмогая боль в спине и голове, стал выбираться на дорогу. Не знаю, как проехал оставшиеся пять километров до деревни, а вот из машины сам выйти уже не смог. Колотил озноб, шея — не ворочалась, в районе лопаток и в пояснице, не переставая ныл позвоночник, а голову хотелось вытянуть с шеи: было такое ощущение, словно от удара о потолок в машине в неё вошла шея и не хочет выходить назад.
Весь день прокорчился от боли, утром не смог даже сесть. Короче, праздник был сорван.
Врачи. Сколько людских болезней и увечий им пришлось повидать, чтобы так бесстрастно сообщать, что у тебя: трещина в позвонке, гематома от ушиба в черепе, защемление нервов, смещение позвоночных дисков! Первый шок я испытал, когда собрался в туалет. Жена помогла подняться с постели так, чтобы не сгибаться вперёд — назад, садясь. По стеночке ковыляю до унитаза, вытаскиваю из шириинки, и вдруг понимаю, что не ощущаю прикосновения к своей мужской плоти руки. Сжал — ничего. Вот тут мне стало страшно.
Мы были вдвоём. Я — лежал, Жена сидела рядом на стуле, и мы думали думу про то, как жить дальше. Больше молчали. Оба понимали, что в такой ситуации, с её навязчивым желанием, спасти брак — почти безнадёжное дело, но расставаться оба не хотели. Разговор остался не завершён. Потекли грустные дни моего лежания пластом. Пока обезболивающие работали — в голове плодились мысли про то, как супруга страдает, изнывая без мужской близости. Хоть локти кусай! Это становилось уже каким-то психозом — ни о чём ином думать я больше не мог, и в великой жалости к себе, представлял тот день, когда жена, потупившись, тихо сообщит, что голод — победил, и что она снова сходила в баню с моим отцом. Так, незаметно, постепенно, я сам себя убедил в неизбежности этого события. Теперь, каждый раз, когда жена ездила проведать моих предков и сына, я с волнением приговорённого ожидал её возвращения и этих слов. Для себя я уже решил, что если так сложилось, то мучить любимого человека постной жизнью — не правильно, и если она сообщит мне о новой близости с моим отцом, то в обтекаемых фразах дам ей волю на это, пока сам — не гожусь. Я понимал, что молодой женщине свою страстность никуда не деть и источник наслаждения — не зашить! И пошли новые рассуждения о том, что так может оно и лучше будет, чем любимая начнёт невольные поиски на стороне. Стало вспоминаться всё прочитанное мной по истории славянских семей, где однозначно говорилось о том, что отец, глава семьи, имел неоспоримое право на сношение с женой любого своего сына, что покорно сносимые ночи в постели со свёкром и дали обозначение этим молодым женщинам, как сноха. Если уж вековая мудрость смиренно приняла такое положение вещей в семьях, то мне ли, в моём состоянии, идти против неё! Вспомнилось про то, как жёны погибших или искалеченных мужей переходили в постель неженатого брата или вдового свёкра, становясь им полноправной женой. Ну, да, это всё раннее средневековье! А что после? Может быть, это церковь стала замалчивать вековую традицию после христианизации, с её точки зрения дикую и греховную? Вполне вероятно. И как быть? Возврат к традиции показался мне не совсем желательным, но приемлемым и в какой-то мере достойным выходом из трудной ситуации. Однако принять осознанное решение и самому сказать об этом жене — язык не поворачивался. Стал ждать приезда мамы, чтобы посоветоваться с ней, как мне быть.
Ждать пришлось не так долго. Наступил сентябрь. Жена вышла на работу в школе, и теперь родители сами приезжали нас навестить раз в две недели.
Улучив момент, когда мы с мамой остались в комнате одни, я собрался уже начать разговор, но она меня опередила:
— Ну, как твоя? Не взбрыкивает?
— Мам, я вообще почти не чувствую себя там. Постится она. Ночью плачет от меня подальше, но себя блюдёт! А ты говорила, что она такая разэтакая!
— Но ты же понимаешь, что вечно так продолжаться не может?
— Понимаю. Мам, я решил, что поговорю с ней, скажу, что — понимаю её муки, и не стану ругать или винить, если совсем припрёт, и у них с отцом это снова произойдёт.
Мама долго молчала, горестно кивая головой, а после ответила:
— Может, ты и прав! Она тоже ведь живой человек, а так — даже лучше было бы, чем станет таскаться и пойдёт по рукам! Ой, сынок-сынок! Как же тебя так угораздило! Не успел одну напасть разгрести, на, тебе — новая! Значит, так любишь её, что даже такое готов терпеть? Может, ты и прав — чего ради любимого человека не сделаешь! А так — наверное, действительно, самый лучший вариант — хоть не узнает никто, и то — хорошо! Я отцу говорить ничего не буду: пусть сама говорит с ним, когда терпеть станет совсем невмоготу! Надеюсь, что всё это не на долго у них будет, и ты скоро станешь поправляться!
— Не знаю. Врач честно сказал мне, что если выздоровление пойдёт нормально, то через пару месяцев функция эрекции начнёт возвращаться. Медленно, постепенно, но сначала я должен начать чувствовать себя. Он озвучил срок выздоровления до полутора лет, и то, не в полной мере. Вот, начал постепенно чувствовать тепло, даже прикосновение, но ощущение такое, словно отлежал. Так что, посмотрим, главное, что процесс пошёл.
Через неделю я собрался со всем своим мужеством и дал супруге вольную, в смысле того, что понимаю: сколько не терпи, а такой срок — не перетерпишь! И что нет смысла виноватить мне свою любимую чувством горечи измены передо мной, больным, за походы «налево» тайком! Сказал, что лучше уж честно признать, что сам — не могу, и потому закрываю глаза на эту тему, что считать это за измену или нечто подобное — не стану. Так и сказал. Она опустив глаза вся вспыхнула и стала меня успокаивать, убеждать в том, что может быть выгорит и лучший из вариантов, и ещё пару месяцев она без этого продержится, хотя и болит там уже всё, самым натуральным образом. Я только слушал молча, и ухватившись за протянутую женой соломинку, попросил её сходить к врачу и проконсультироваться про боли — не вызовет ли это что-то серьёзное уже с её здоровьем.
...
— Я рассказала всю свою историю, и врач посоветовала мне поговорить с тобой. Нужно, чтобы ты хотя бы ртом и пальцами, но доводил меня до облегчения от боли. Она сказала, что если это не получится или не поможет — нам останется только договориться с тобой о том, чтобы ты меня отпускал раз в неделю к другому мужчине. Я знаю, что ты меня любишь и отпустишь на дачу, где я имела бы полноценный секс, чтобы там не воспалилось ничего, но делать это с тем, кого не любишь — какое-то скотство! Будем стараться, чтобы у нас самих всё получилось, ага?
Сказав всё это, она сделалась пунцовой, прильнула ко мне, легонько обнимая, и я, прощая жене боль в спине, которую причинил мне этот жест единения, шепнул:
— Я постараюсь!
— Постарайся, милый! Я уже просто на пределе!
Голос её задрожал от волнения и нахлынувшей на неё волны возбуждения.
— Подожди, я только в ванную сбегаю!
Она в прямом смысле слова побежала в ванную, и вскоре вернулась, пахнущая моей любимой лавандой, в своей первозданной красоте. Она так стремилась ко мне за получением облегчения своей муки, что даже не думала прикрывать шторы на окне нашего первого этажа. Она осторожно встала на колени, оперев их с двух сторон от моей подушки. То ли от того, что ноги жены были довольно широко расставлены, то ли от того, что была сильно возбуждена, но прямо над своим лицом я увидел раскрывшееся влагалище, оно сокращалось в ожидании ласки, и было словно шире, чем то, каким я его привык видеть всего месяц назад. Это выглядело так соблазнительно развратно, что по мне самому пробежала дрожь, однако боец мой только чуть привстал и снова бессильно плюхнулся.
— У тебя как будто здесь шире стало! Что-то делала?
— С твоей игрушкой упражнялась.
— И что? Надоела? Не слышу энтузиазма.
— Я её уже не воспринимаю, как нечто, что можно назвать мужским членом. Толку от него — мало! Раньше представляла, что в меня входит мужчина, а теперь уже совсем не реагирую. Нет, кое-как справляюсь, конечно, но когда я делаю это сама — не то! Нет удовлетворения, только так, сбить голод!
— Давай, я тебя побрею!
— Зачем?
— Ну, ты здесь такая заросшая, что волосы так и лезут в нос, в рот!
— Чтобы я выглядела, как настоящая блядь или проститутка? Это они бреются! Стыдно же!
— Что стыдно?
— Ну, что там всё видно будет!
— А кому ты собралась показывать себя?
— Никому, просто, буду себя чувствовать некомфортно. Да ещё под осень! А тебе это так важно?
— В нынешнем моём положении — да, очень!
Жена помолчала и вздохнула полушёпотом:
— А как ты себе это представляешь? Я же — не умею!
— Я сам тебя побрею.
— Только не полностью, а то точно, как проститутка буду выглядеть! Ты там сбрей, а спереди, на лобке, волосы оставь. Хорошо?
— Хорошо.
Жена принесла всё, что я ей перечислил, и положила на двух табуретках перед диваном. Села на край разобранного дивана и откинулась спиной поперёк него. Я осторожно сел на низенький пуфик и принялся за дело. То, что женщина может ощущать бритьё, как интимную ласку — для меня явилось откровением. Она содрогалась тазом и сдавленно стонала. Время от времени её пробивала крупная дрожь, а мои прикосновения пальцами к отвердевшему клитору и вовсе заставили её протяжно завыть, проваливаясь в пучину наслаждения. Я всунул в мокрущее нутро три пальца и ощутил расслабленность у неё внутри, словно в желе окунул. Но она только рада была моему присутствию и изо всех сил вжала мою ладонь себе между ног ставшими необычно сильными руками. Полежав так, вдруг резко поднялась.
Переступив пошире ногами, встала прямо над моим лицом. Почему-то было немного стыдно и неловко ласкать милую кончиком языка, проводя им по набухшему гребешку, ловить губами и потягивать на себя нежные лепестки, а после проводить языком между ними. Она еле сдерживала себя от того, чтобы не плюхнуться на меня всем весом своего тела, и даже задыхаясь от наслаждения и трясясь в конвульсиях оргазма, умудрялась удерживаться стоя на коленях и не сделать мне больно своим падением на меня.
Ночью она снова пришла ко мне (я спал в гостиной на диване), и переступив через своё смущение, сама протянула мне игрушку, которой пришлось постараться, чтобы она испытала облегчение.
Отдышавшись, жена прилегла рядышком, и, облегчённо вздохнув, тут же уснула. Пришлось, сцепить зубы, чтобы не застонать, привставая, и укрывая любимую своим одеялом.
Так продолжалось ежедневно недели полторы, но постепенно радость с её лица стала исчезать. Ласки мои приедаться. Она хотела большего, я это чувствовал. И вот, наступила ночь, когда в темноте я услышал неуверенный шёпот жены:
— Знаешь, я наверное схожу с ума: только про это и думаю. Так стыдно!
— Что стыдного! Нормально же пока не выходит!
— Понимаешь, я не знаю почему, может быть от того, что твои слова в голове застряли, ну, про твоего отца... даже говорить стыдно!
Моё сердце бешено заколотилось в ожидании страшных слов, но жена высказала другое:
— Знаешь, я старалась, честное слово, думать и представлять тебя вместо муляжа, а перед глазами всё всплывает вид твоего отца и память возвращает к тем ощущениям, что у меня с ним были. Только не злись, я не нарочно, оно как-то само... Не знаю, что с этим делать!
— Знаешь! Просто меня обидеть боишься. Я не обижусь, честное слово! Даже буду рад, что хоть ты не мучаешься!
— Ты что, серьёзно?! Тебе всё равно, с кем я... ?
— Нет, далеко не всё равно, но молча смотреть, как из-за меня ты страдаешь — не правильно это!
— Гулять от больного мужа? Я не смогу!
— Тогда пусть всё остаётся, как есть!
После этого разговора прошло ещё около месяца. Поздняя осень. Позвонили родители и сказали, что отмечать отцов День рождения они решили дома, из-за моей нетранспортабельности.
Собрались только самые близкие. Посидели, я даже выпил коньячку. Сестра со своей дочерью вечером уехала, отцов брат с женой и сыном — тоже. В квартире остались только мои родители, да мы с женой и сыном. эротические рассказы Женщины стали убирать со стола. То, что стойкость моей супруги вызывает в матери уважение к ней — читалось настолько явственно, что мне даже приятно стало. Пока они мыли посуду на кухне, о чём-то разговаривая, мы с отцом сидели и обсуждали сроки моего возможного выздоровления, и то, что ещё предстоит нам построить на даче. Разговор как-то не клеился: я понимал, что ему неловко и стыдно передо мной за то, что в порыве похоти он был тогда с моей женой. Он знал, что я в курсе, но мы, раз за разом, каждую встречу, деликатно обходили этот вопрос. Отец выглядел настолько подавленным своей виной передо мной, что мне стало не по себе, но прямо сказать ему то, что я не держу на него обиды далось с трудом. Пересилив своё смущение, высказал, когда он, тяжко вздохнув, поднялся уже, чтобы покинуть комнату и идти в свою спаленку:
— Пап! Что было — я вполне понимаю тебя! Я же в Армии сам сколько пробыл на голодном пайке! Жена у меня — просто восхитительная! Любого с ума сведёт! Правда?
— Правда.
— Потому не вижу в том, что было, твоей вины! Сейчас ей очень трудно, сам видишь какой я, разобранный лежу! Я ей сказал, что если будет невозможно терпеть, пусть у тебя помощи попросит. Ты не отталкивай её тогда, ладно? Ей же и самой будет очень стыдно и страшно.
Отец стал пунцовым. Я его таким никогда не видел. Он молча кивнул головой и вышел, прикрыв дверь.
Прошло с пол часа. За дверью стало слышно какое-то движение, и по отрывочным фразам я понял, что сонного сынишку переносят спать в бабушкину постель. У нас три изолированные комнаты. Для кого освобождают детскую на эту ночь, было не сложно догадаться, хотя и не хотелось верить в то, что это случится, да ещё так: обыденно, без лишних разговоров, словно рутинное событие в семье, когда все всё зная и понимая, делают вид, что ничего необычного не происходит, и просто готовятся ко сну. Вскоре в коридоре прозвучало из уст матери подтверждение моей догадки, не оставляющее сомнений. Она тихо, в полголоса сказала отцу:
— Иди в ту комнату, я вам там уже постелила.
Вскоре жена зашла ко мне. Она уже переоделась, и, приняв душ, была в своём халатике на голое тело. Она зашла в явной растерянности и неловкости от смущения, то же было написано и на её лице. Она присела рядом со мной и не глядя мне в глаза сказала:
— Твоя мама, когда мы посуду мыли, сказала мне, что ценит то, что я при больном муже не шляюсь по мужикам. А после обругала за то, что такое долгое воздержание, при моём темпераменте, может вылиться в серьёзные неприятности по женской части, поэтому считает, что будет правильно, если я попрошу помочь мне твоего отца. Я просто сквозь землю готова была провалиться и задохнулась от ужаса ситуации! Такого я даже представить себе не могла! Поблагодарила, конечно, её за заботу, а после убежала под душ. Твой отец как раз сполоснулся уже, и освободил ванную. Я ничего не просила и не говорила! Она сама, пока я мылась, постелила новое бельё у сына в комнате, и сказала, что пока я мылась, она отправила мужа в ту комнату, где я сплю. Вот, видишь, милый, твоя мама всё за нас решила и устроила!
Жена склонилась ко мне и уткнулась лицом в плечо. Мы долго молчали.
— Поцелуй меня!
Поцелуй вышел долгим и таким, что чувства рвали нам души.
— Не хочу от тебя уходить!
— Ты не уходишь! Ты — идёшь в постель, спать.
— К твоему отцу.
— Выбор не велик! Завтра ты будешь для меня прежней, любимой. Не сомневайся во мне! Давай, иди, а то отец перенервничает, и у него ничего не получится, кроме неловкости перед тобой!
Жена улыбнулась шутке, выдохнула, как это делает решившийся человек и резко поднялась на ноги. Обернулась, склонившись, коротко чмокнула в щёку, и, не оборачиваясь уже, быстро вышла, плотно затворив за собой дверь, а мне, продолжавшему молча лежать, просто, сдавило сердце горечью и обидой на свою судьбу.
Уснул я ближе к утру. Пол ночи слушал, как просыпаясь, наголодавшийся, отец четырежды, с перерывами на отдых, начинал скрипеть постелью в комнате за стенкой, где была с ним моя жена. Слушал вздохи матери, сидевшей на кухне. Странно, но мысленно я даже сопереживал с женой за то, что так откровенно передо мной и матерью она сейчас вынуждена получать необходимое её телу. Представлял то, как стыдно ей сейчас и насколько невозможно отказаться от соблазна предложенной близости. Не знаю, может быть это психическое что-то, но оставаясь прежним ревнивцем, я совершенно перестал воспринимать этот секс с моим отцом, как табу, но только с ним, и только переживал за то, чтобы ей не оказалось плохо или неприятно с ним. Когда же за стеной всё окончательно стихло, я испытал даже облегчение от того, что всё у них сладилось без конфликтов и скандала. Я ещё лежал и некоторое время прислушивался, ожидая того, что жена встанет в ванную и на секундочку заглянет ко мне, чтобы убедиться в том, что со мной всё в порядке, и я сплю. Возможно, она и заглядывала, но я уже незаметно провалился в сон.
Уехали родители тихо, не разбудив меня. Разбудила меня жена, своим прикосновением, когда уже день был в разгаре. Она не решилась поцеловать меня, и только прижавшись щекой к щеке, нежно гладила по волосам. И меленько, совсем невесомыми поцелуями в плечо и шею, молча благодарила ими, и просила прощения за то, что ей было хорошо не со мной. И мне было немножко горько, но в целом, приятно от того, что подаренная ночь пришлась любимой очень кстати, и подарок принят с искренней благодарностью. И ещё стало как-то легче от того, что мы в семье стали откровенны между собой, включая мох родителей. Не стало тайного за спиной, и тем похабного, подлого. Да, смущение не позволяло нам, собравшись вместе с моими родителями, говорить про это открыто, но все мы были честны и чисты друг перед другом, и как водится, семья вновь была едина, и мы сообща перебарывали проблемы семьи.

 Часть 6: Первая ласточка
Спустя неделю позвонила мама:
— Надеюсь, что ты не обижаешься за то, как мы, по английски, уехали?
— Нет, конечно, просто так внезапно!
— Ну, сам понимаешь, отцу было бы немного неловко утром с тобой увидеться! Вот мы и решили уехать. Ты — как? Лучше, хоть чуток, становится?
— Мам! Мне неудобно подробности тебе рассказывать!
— Да, или нет? И всё.
— Да, но очень медленно.
— Я тут в город ездила, снимки твои показывала в хирургии. Мне прямо сказали, что если активно не заниматься лечением, то года два ты будешь выкарабкиваться, и ещё года полтора восстанавливаться до прежнего состояния. Может, тебя на юг свозить летом, чтобы море, витамины, солнце?
— Дорого.
— У нас с отцом один сын, и другого не будет.
— А дача? Козы, куры?
— Отец с вами поедет, а потом, у нас ещё и дочь есть! Попрошу помочь.
— Идея мне нравится. Хочется, конечно, поскорее выздороветь!
— Ты со своей говорил после этого, как она?
— Расцвела. Ну, тогда, если не обижаешься, мы снова приедем, к внуку, на день рождения. Что ему подарить?
— Мам, это ты в детском садике работала! Ну, я не знаю, что ребёнку в семь лет можно подарить. Машинок у него и так полно!
— Восемь. Ладно, мы подумаем. На юг летом поедете?
— Да, — сдался я, надеясь, что к лету стану перемещаться боле-менее нормально.
Жена, на восьмилетие сына, организовала детский праздник в америкосовском ресторанчике. Ей помогала её сестра и моя мама. Мы с отцом остались дома
— Как ты сам? Как твоя машинка, заработала? — спросил он меня, переборов смущение.
— Пап, ты же понимаешь, что это — надолго! Давай без дежурных вопросов!
— Моя, утром, просто светилась вся. Так что — все довольны, и не накручивай себе всяких мыслей.
— Ну, не знаю, я бы от ревности умер, наверное. Тебе что, кошки душу не скребут, что ли?
— Бурчит, конечно.
— Даже не знаю, чем тебе помочь!
— Пап, знаешь, меня больше всего изводит то, что я не знаю, что там и как у вас. К тому, что это вообще происходит, я отношусь спокойно, а вот то, что я не вижу, не знаю как — просто изводит. Не знаю почему, но если бы я видел, знал — на душе было бы спокойней.
Отец покраснел до кончиков ушей и долго молчал.
— Хочешь, чтобы я её в это время сфотографировал? А она согласится?
— Не знаю. Нет, наверное. Вы же опять, в той же комнате будете, наверное?
— А ей снова нужно?
— Три недели прошло.
Он пожал плечами.
— Поможешь мне?
— А что нужно?
Я дотянулся и достал из тумбы стола видеокамеру и кабель удлинитель.
— Вот, этот шнур сможешь рядом с телевизионным протащить в ту комнату, а после в стенке незаметно поставить вот эту камеру и подключить к кабелю?
Отец вновь заметно покраснел и молча взял оборудование из моих рук. Пока он старался, пропихивая по каналу разъём, я включил ноутбук. Камеру налаживали перекрикиваясь: правее, выше, и тому подобное. Когда всё было готово, отец, стыдясь своего любопытства, посмотрел на результат. Постель была вся, как на ладони, довольно близко, и ракурс был немного с угла и сверху.
— Записывать будешь?
— Не знаю. Я думал немного посмотреть, насколько жена будет довольна, и после — выключить. Но, если хочешь посмотреть на себя со стороны — могу. Записать?
Отец, смущённо улыбаясь, пожал плечами:
— Никогда не видел порнухи со своим участием. Даже любопытно посмотреть
— Значит, запишу. Только смотри, чтобы она не увидела камеру.
— А зум у неё есть?
— Небольшой, а вправо–влево — нет.
— Сделай немного покрупней... а ничего! Всё видно будет.
К вечеру мы все вновь волновались, зная о том, что будет ночью. Постепенно в комнате сын и мама затихли. Открылась дверь и зашла жена. Даже не в ночной рубашке, а совершенно обнажённая. От неё пахло свежестью ванной. Она держала в руках всё, что требовалось для бритья. Она молча поставила всё на стул перед диваном, присела. Откинувшись на его спинку, полулегла, подтянув колени к плечам. Я понял её, и начал бритьё.
Нежная плоть откликалась на каждое моё прикосновение, то — сжимаясь губами, то — призывно раскрываясь. Вскоре жена шумно, возбуждённо задышала, а к завершению бритья внизу у неё уже вовсю мокро чмокало. Я всегда восхищался красотой жены в этом месте, не утратившем своей прелести и притягательности, благодаря кесареву сечению. Но и шрам был сделан искусно, по поперечной складочке, у самого лобка и скрадывался.
— Зачем тебе это? — запоздало спросил я
— Не знаю, просто, умом понимаю, куда и зачем иду, а в душе — пустота. Нет волнения. Желание — есть, а вот волнения — нет, словно просто мыться или спать иду. Вот и решила себя немного раззадорить.
— Глупая.
Я обнял супругу, целуя ей лицо.
— Глупая, ты у меня! Можно просто оставить люстру включенной. Ты будешь видеть, как он входит в тебя, то, как он смотрит на тебя. Это и ему поможет и тебе. Тебя же возбуждает, когда на тебя смотрят?
— Да.
— Вот, так и сделай, попробуй, тебе понравится!
— Думаешь?
— Уверен. Сама увидишь!
— Попробую. Давай я ноутбук уберу, а то — уснёшь и уронишь на пол.
— Я сам. Ты же понимаешь, что я сейчас долго не усну.
— А что ты будешь смотреть? Порнуху?
— Да. Смотреть порнуху.
— Смотреть порнуху и думать про меня?
— Да.
— Ну, смотри, может, поможет!
Она нежно поцеловала меня и с улыбкой выскользнула за дверь.
Услышав то, как жена изнутри заперла дверь соседней комнаты, я включил ноут.
Жена по привычке протянула руку к выключателю, но, вспомнив, оставила люстру светить в полную силу. Подошла к постели. Отец лежал давно готовый. Его возбуждение было на пике, и даже самые мелкие вены рельефно проступили под кожей, а мужская стать, казалось, распухла даже больше обычного. Супруга подошла к своему свёкру, взялась ладонью за его причинное место. Легонько так, не стараясь сдавить, чтобы охватившие пальцы сошлись.
— Горячий какой!
Стараясь не смотреть партнёру в глаза, она, без ложной скромности встала на постели, перешагнув через мужчину и начала приседать, после встала на колени и двумя пальчиками, легонько подправила моего отца, наживив его головку. Переступила коленями, поудобнее расставив бёдра пошире, и упершись ладошками в плечи партнёра, начала делать медленные движения, то — чуть оседая на твёрдую плоть, то — чуть приподымаясь с неё, и с каждым разом опускалась всё ниже, пока просто не села на живот моего отца. Она сладостно протяжно выдохнула, посидела так и начала неторопливые движения. Темп постепенно ускорялся и жена стала тихонько постанывать в голос. Всё больше её захватывал этот процесс, и всё протяжней становились её сладостные стоны. Пока она и вовсе не дошла до бешенного ритма. Отец, казалось, лежал безучастным, но теперь он положил свои крепкие мужицкие ладони на её груди и принялся с силой мять, месить их, явно делая этим больно своей снохе. Но реакция на боль оказалась обратной: жена завыла в сладостном упоении, а когда отец между костяшками пальцев защемил её соски и начал тянуть за них вниз, точно намереваясь безжалостно оторвать их, супруга забила в конвульсиях тазом, и разрыдалась низким грудным голосом животной самки, достигнув продолжительного оргазма, и затем обессиленно рухнула на грудь своего самца.
Отец не торопил её, и дождался, пока моя любимая отдышится, немного придя в себя, а после перевернулся, не вынимая из неё орудия услады. Партнёр начал новый раунд ни сколько не опавшим членом. Он хлюпал, входя резкими ударами на всю длину, и жена отзывалась на них благостными ахами, которые постепенно переросли в протяжный стон тоненьким голосочком. Внезапно она сама схватила руками партнёра за крепкие мужские ягодицы и начала с рыками заставлять его ускориться. И вновь её начала пробивать крупная нервная дрожь. Белоснежный женский таз содрогался крупной нервной дрожью, но партнёр лишь сбавил темп, не думая замереть, и это провоцировало всё новые конвульсии оргазма. Жена под ним рыдала в голос, но он и не думал останавливаться, пока женщина не затихла вовсе, словно впав в обморок. Он ещё продолжал, совсем медленно, двигаться в теле, казавшемся совершенно бесчувственным. Длилось это достаточно долго, пока отец сам не утомился и не лёг своим телом на тело любовницы. Они, будто уснув, лежали так минут пять. Но вот супруга, вздохнув, попыталась столкнуть с себя партнёра, и тот послушно вытянув из неё свой неувядающий орган, лёг на бок рядом.
— Ты ещё не всё? — тихо, почти шёпотом спросила она.
— Нет.
— Опять что-то принял?
— Конечно. Ещё хочешь?
— Да, если ты не устал.
Жена поднялась в коленно-локтевую позу, расставив колени как можно шире. Я посмотрел на мужскую мощь отца во всей красе и, даже, с долей некоторого восторженного восхищения. Следил, как зачарованный, за тем, как мокро блестящая упругая плоть врывается, сминая нежные лепестки, в лоно женщины, и с какой-то механической размеренностью строгой ритмичности медленно выползает, чтобы снова провалиться в предназначенное для неё место.
В этой позе жена вскоре вновь вошла в экстаз, бесконечно повторяя одно слово: «Ещё!». Иногда она замирала, и тихонько скулила под его ударами, достигнув наслаждения, а после начинала вновь ритмично двигать попой навстречу мужчине, а он не потакая женщине, хозяйничал в её теле так, как ему хотелось и женщина покорно подчинялась мужской мощи. Зрелище завораживало магизмом внутренней несгибаемой силы мужчины, заставляло уважительно воспринимать её.
После короткого отдыха, не извлекая инструмента услады, отец продолжил. Любимая своим сознанием находилась уже где-то вне тела, а мужчина всё продолжал и продолжал. Я был поражён тем, как долго это длится. Уставшая партнёрша всё чаще начала падать на постель, и тогда он подложил ей под живот скомканное вместе с подушками одеяло, а после — продолжил. Жена совсем обессилив, просто лежала обмякшим телом на этом коме из постельных принадлежностей. Её расслабленное тело безвольно содрогалось от всё новых ударов, а партнёр всё продолжал вдалбливаться в неё. Но вот он остановился, всадив по основание свою плоть, и только теперь я заметил то, насколько он устал.
Около минуты он просто приводил в норму дыхание, дотянулся до полупустой полулитровой бутылки нарзана на столе. Допил, бросив стекляшку прямо на постель рядом с собой. Жена же продолжала лежать безвольным телом, находясь в какой-то прострации. Мне и в голову никогда не приходило столь властно распоряжаться телом любимой, делая так, как я хочу, а не она. И я начал понимать, чего не хватало жене в отношениях со мной — вот этой абсолютной зависимости от мужчины, его желаний, ощущения полной власти над собой. Отец же тем временем снова положил ладони на талию партнёрши, и приступил к третьему раунду. Длилось это долго. Казалось, что моя любимая находится в тихом обмороке, пока отец не начал со стоном вжавшись в сноху, изливаться в неё. Она тут же подала признаки жизни. Хоть и вяло, повернулась лицом к нему:
— Что ты делаешь! Сумасшедший! Я же могу родить от тебя! — чуть ли не радостным шёпотом заговорила супруга. Он молча толкнул её внутри своей плотью, и собиравшаяся ещё что-то сказать, жена осеклась, сладко застонала, и обмякла.
Они отдыхали, не расцепляясь, и я пришёл в себя от увиденного. Подумалось: правильно говорят, что не учи отца... Он сам тебя научит. Стало немного жутковато от мысли о том, что если бы я, тогда, пустил всё на самотёк, не вывел супругу на откровенный разговор, а просто закрыл глаза на неё и отца — стряслась бы семейная драма: жена разрывалась бы между мной и отцом. Мама бы с ума сходила от этой ситуации, и чем бы всё завершилось? Вероятнее всего мы с мамой просто выгнали бы её. Для сынишки было бы горе, с которым невозможно справиться, не покалечив жизнь, я бы, скорее всего, от того, что продолжал бы любить жену, в конце-концов оставил бы сына сиротой. Сердце отца наверняка бы не выдержало того, чему он стал виновником.
Додумать я не успел, потому, что отец зашевелился, извлекая заметно обмякший инструмент. Жена, перевернувшись на спину, оттолкнула ком, на котором лежала, широко раскинув ноги. Пустая бутылка ударилась о колено отца. Он засмеялся:
— Ты так легла! Ты что, не довольна?
— Хорошо, но, мало. Я бы ещё не отказалась! — с весёлой, наигранной кокетливостью в голосе отозвалась жена.
— Какая же ты ненасытная!
— Не я! Я уже устала. Это она, дрянь ненасытная, ещё хочет!
— Давай накажем её, если хочешь.
— Хочу, а как?
— Дедовским способом.
Отец поднялся и одним движением, из висевших на стуле брюк вытянул свой ремень.
— Ну-ка, раскрой ноги пошире, чтобы им не за что не досталось!
Супруга вдруг сделалась серьёзной. Она с испытующим взглядом развела бёдра на полную, на сколько могла. От этого раскрылся её натруженный вход. Отец взялся за ремень возле пряжки, намотал его на ладонь и не очень сильно ударил. Удар пришёлся точно между губ, прямо по клитору. Жена рефлекторно дёрнулась сжать колени, задохнувшись от боли, но тут же вновь сама раскрыла их вновь:
— Ещё!
Отец нанёс ещё три удара. Жену заколотило. Она завыла грудным голосом, сжавшись в калачик и оргазмируя.
Отдышавшись, она серьёзно посмотрела на своего партнёра:
— Не будем больше стараться наказать её. От этого ей только больше хочется, и всё.
— Хорошо.
Отец вновь стал ложиться на сноху, и только теперь я заметил, что его боец полностью восстановился и готов. Супруга приняла свёкра в свои объятия, с благодарностью поцеловав в щёку, и когда он начал свой труд, обняла его и руками и ногами. Оргазм был тихим. Она замерла и просто наслаждалась снующей плотью мужчины. Продлился он не долго. Любовники просто лежали обнявшись. Первой нарушила тишину жена:
— Почему вы не научили своего сына быть с женщинами таким же, как ты: властным, уверенным в себе!
— А как ты себе это представляешь? Кто бы его учил? Мать? Сестра? Так она тогда сама ничего не умела! Вот кто тебя научил? Кто был твоим первым мужчиной, не отец же!
Жена помолчала, и тихо обронила:
— Отец... Только он не специально: он после мамы сильно напивался, до чёртиков, и ему пригрезилось, что я — это она. А я так растерялась, что и пикнуть не могла. Но всё закончилось хорошо. Ближе к утру мне даже самой это дело начало нравиться. Когда он совсем уснул, я потихоньку ушла в свою комнату, а он даже не помнил после ничего.
— А моему ты про это рассказывала?
— Нет. Да я сама и думать про это забыла! Ведь простая случайность, и не более того. А вот когда мы с тобой были, в самый первый раз, я вспомнила. Умирала от волнения, как тогда, с отцом, и мне иногда даже казалось, что я снова с ним, а не с тобой.
— Ты в этот момент хотела его, я чувствовал.
— Не знаю, может быть. Мне просто, было хорошо. Мне казалось, что я с ним, и мне было хорошо.
— Ладно, давай спать. В ванную пойдёшь?
— Нет, папочка, ты меня так утомил! — жена тихонько засмеялась ему в плечо.
— А не боишься?
— Нет. С ним внутри так хорошо, уютно. Не вынимай его, ладно?
— А если залетишь?
— Знаешь, а я хотела бы от тебя родить. Нет, правда! Папочка, ты у меня такой мужественный, сильный!
— Всё, давай спать, а то ты сейчас до такого договоришься, за что тебе потом самой стыдно будет! Свет надо выключить.
— Пускай горит. Не хочу, чтобы ты его вынимал. Муж оказался прав.
— В чём?
— Он посоветовал свет не выключать, и тогда ощущения острее будут.
Отец ужаснулся, вспомнив про камеру, но изменить уже ничего не мог.
Мне было грустно. Ноги затекли. Решил встать, и только тогда заметил, что непроизвольно поглаживаю свою, поднявшуюся, наконец, плоть. Пусть вялую, но уже мужскую стать, а не тряпочку. Радость затмила всё. Мгновенно простилось жене и отцу всё, что они делали и говорили лишь за то, что я вновь ощутил себя мужчиной. Остановил запись. Скопировал этот, двухчасовой файл в свою папку с документами, а после открыл редактор. Обрезать запись на том моменте, где они долго отдыхают, ещё до порки ремнём, мне показалось самым удачным, и я отредактировал её в полуторачасовом варианте. Выключил ноутбук, закрыл его, кладя на стол, и со стонами приняв вертикальное положение, прошёл в туалет. Как же приятно ощущать в своей руке возбуждённого бойца, а не не пойми что!
— Привет, дружок! Как я скучал по тебе! Если бы ты только знал!
Снова в комнату, в приподнятом настроении, горизонтальное положение на своём спальном месте. Хорошо бы приснилось что-то сексуальное!
А после я, с лёгкой душой, провалился в сон, как в пустоту.
Утром меня разбудила мама, зовя завтракать. Что мне снилось, я не помнил, только ощущение было, что что-то классное, и, главное, от этого сна я был в достаточно возбуждённом состоянии.
Все, кроме меня и сына, чинно сидели за столом, не стремясь оторвать взгляд от своих тарелок. Сын первый заметил мою улыбку на лице:
— Пап, тебе лучше стало, или что-то хорошее приснилось? Все сразу забыли о еде и как на чудо, с надеждой в глазах посмотрели на меня.
— И то, и другое.
Мама облегчённо вздохнула. Отец незаметно подмигнул мне:
— Сработало! Отлично!
Только жена была в некоторой растерянности. Неужели она успела извериться, и теперь внутренне ругает себя за это! Лучше уж так. Совесть наказывает суровее всех. Пока женщины готовили закуски, чтобы отметить подарок мне, ко Дню рождения сына, сам сын резался в привезённую дедом игрушку на компьютере. Я потихоньку, фрагментарно, прокрутил отцу запись его похождений, которая ночью была мной укорочена.
— А ночью и утром ты не записывал?
— Нет. Когда я всё это увидел — он сам встал, ну, не в полную силу, но — встал. Я так обрадовался! Представить себе не можешь! Какая там запись! Нафига, если и это сработало!
— А-а-а... ну, да, ну, да. Хорошая запись. Я там, прямо как мачо какой! Ну, как ты, теперь, успокоился? Удовлетворил любопытство?
— Вполне.
— Ну и ладушки! — с каким-то облегчением закончил отец разговор.
Просидели за столом до вечера. Родители начали собираться к отъезду, говоря, что должны ещё и дочь навестить, и мама спросила:
— Как думаешь, отец вам на юге будет нужен?
— Мам! Это же первая ласточка! Да и какая разница! Пусть хоть раз в жизни отец съездит куда-нибудь не в командировку, а в отпуск! А я, там, думаю, совсем приду в себя.
Жене мама десять раз повторила:
— Ты береги его! Осторожненька будь с ним!

 Часть 7. Карты — на стол!
В следующий раз родители навестили нас на Новый год. За время до их приезда произошли значимые изменения в жизни нашей семьи. От прорывного подъёма моей гидравлики пола я повеселел, да и жена, тоже. Для занятия регулярным сексом я был ещё слабоват, но, то, что лёд тронулся, было очевидно. Как-то всё странно было, искусственно, что ли! Словно это не жизнь моя идёт, а кино какое-то, а я, хоть и участник постановки, но смотрю на всё словно со стороны. Может, это я просто зациклился на сексе? Вон, сколько лет сыну исполнялось — еле вспомнил! Секс. С изменением в здоровье болеть этим вопросом, и нервничать, постепенно переставал. Когда вползал в жену, пусть, мягковатым членом, она замирала от удовольствия и не шевелилась, опасаясь того, что мой, ещё не окрепший боец выскочит наружу. Обычно она сама медленно опускалась на меня, лежащего на спине, и едва заметно двигалась тазом вперёд-назад, улыбаясь чему-то своему.
Длилось это долго, но под конец её всё же прошибал оргазм, пройдя конвульсиями по тазу. Сам я после этого ещё испытывал в позвоночнике боль, от которой всё эротическое настроение пропадало напрочь, но желание и упрямство были сильнее. В душе поселился не то, что страх, но опасение: а что если такое станет каждый раз повторяться, и у меня может появиться стойкая ассоциация секса с ломящей болью в позвоночнике, которая отобьёт всяческое желание близости с женой, особенно, когда у неё кислое лицо по окончании? Да, понимаю, милая, что тебе этого мало, но ты хоть этому радуйся, а не так! Что делать, я не знал, и честно признался любимой, что с ней у меня выходит не очень оттого, что слишком энергична она, что ли. Странное ощущение: вроде мне лучше становится, а жена будто отдаляется от меня. Оглядывается, как я там, не набрал ещё кондиции, но уже какая-то отстранённая, что ли! Вот и теперь, она с досадой вздохнула и погрузилась в довольно продолжительные раздумья, не посвящая меня в них, механически приводя постель в порядок, а после вновь прилегла возле меня. Привалившись грудью, обняла, и, уткнувшись лицом в волосы на моей груди, громким шёпотом спросила:
— Тебе мать звонила про отца?
— Нет, а что, с ним что-то не так?
— Сердце шалит. Он, оказывается, таблеточки принимал, чтобы быть неутомимым в сексе, вот и доигрался. А как я вижу, в ближайшее время ты ещё не сможешь, выходит, что мне снова придётся помучиться, пока.
— Да ладно! Неужели так уж невозможно потерпеть!
— Не веришь, что я испытываю боль, когда там долго никого не было? Напрасно! Сам понимаешь, что я могла бы и не говорить тебе, как это другие девки делают, и гулять от мужа, но я так не хочу. Хочу, чтобы ты знал, если такое случится. Придумаешь что-нибудь? Ну, о чём думаешь?
В голову почему-то пришёл приятель, у которого были в бане, но едва всплыло в памяти его лицо, с совершенно маниакально горящими глазами, откровенно желающими мою жену, сразу содрогнулся и постарался поскорее прогнать из головы даже мысли об этом, сексуально озабоченном парне.
— Боюсь, что ты обидишься, если я тебе скажу, о чём думаю.
— Скажи, а там посмотрим!
— Понимаешь, если я, на крайний случай, предложу тебе посетить совершенно постороннего мужчину, с которым можно будет спустить пар, ты мне по морде не съездишь? Как ты отреагируешь? Порядочной женщине, любимой жене самому такое предложить — последнее дело!
— Не знаю. А есть другие варианты?
— Наверняка есть, надо только помозговать.
Я мозговал, и неожиданно подумал о том, что если уж решили решать эту проблему внутри семьи, то стоит, пожалуй, попытаться поискать выход её «пару» и среди родственников жены. А почему — нет? Она же вон, не в обиде на своего отца! А вдруг?
Ночью, лёжа в постели, наконец, решаюсь и задаю вопрос:
— Ты никогда не говорила мне про то, кто был твой первый мужчина, а почему?
— Ты не спрашивал. А что ты вдруг об этом вспомнил?
— Не знаю, само в голову пришло. Расскажешь?
Супруга явно не хотела говорить про эти старые дела, но, помолчав, затем — вздохнув, и устраиваясь поудобней, чувствуя, что разговор получится долгим, вновь вздохнув, она начинает полушёпотом тихо говорить.
Мы тогда в другом районе жили, в такой же трёхкомнатной квартире, в панельке девятиэтажке. Когда мама умерла, мне только-только исполнилось восемнадцать, и я закончила первый курс института. Братьям было по пятнадцать. Всё легло на плечи отца. Он даже поседел немного. И финансы и воспитание. Я помогала, конечно, репетиторством, но это от случая к случаю. Вся домашняя работа, естественно, на меня обрушилась. Что-то делали братья, что можно детям доверить. Мы жили как-то по инерции, что ли, но со временем становилось всё трудней и тоскливее. Братья ходили головы опустив, а отец, он же простой мужик, начал к бутылке прикладываться. Ну и примерно через год, когда мальчишек в пионерлагерь отправили, напился отец до чёртиков. Меня не узнавал, а называл именем мамы. И так говорил про то, что стосковался, что после у него ни одной не было, верность хранит. А после потянул меня к постели. У меня от горечи сочувствия и ужаса в груди всё сжалось.
Понимаю, что он хочет, не хочу этого, но и отца так жалко! Решила, что лягу рядом с ним, поговорю, поглажу, и присплю. библиотека эротических рассказов https://dojki.biz/book/ Наивная! Ему-то — другого надо! Уламывает, уговаривает, и всё именем маминым называет, в любви клянётся, целует всё лицо, грудь. А я лежу и плачу от горечи за него, что так маму любит. И когда он на мне ночнушку задрал и стал сверху ложиться, я не стала сопротивляться. Постаралась не закричать от боли, и долго-долго терпела, пока он не заснул. Кое-как выбралась из-под него, ночнушку с кровяным пятном в тазик в ванной бросила. Подмылась, помазала себя мазью для заживления ран, и легла в своей комнате. Утром он встал — ничего, что было ночью, не помнит. Ну и я промолчала.
— И всё, на этом всё закончилось? Больше не приставал?
Снова жена тяжело вздохнула:
— Приставал, конечно, когда сильно напивался, но было это только в получку.
— И это, тоже, повторялось?
— А ты как думаешь! Куда бы я делась! А там и сама уже привыкать стала жить с мужчиной. Даже нравиться стало. Ну, не то, что он — отец, а просто, что с мужчиной.
— И долго вы так?
— Два с половиной года. А после тебя встретила, и всё закончилось.
— И что, все два года только в день получки?
Вновь жена тяжело вздохнула.
— Так — пол года.
— А потом? Что-то случилось?
— Ну, да. Пришёл однажды в себя, понял, что на дочери лежит, и всаживает, а я сама уже распалилась, ему отвечаю, двигаюсь навстречу. Он замер. Я глаза приоткрыла, смотрю, а у него слёзы в глазах, шепчет мне: «прости, доченька, змий попутал. Прости». Снова у меня защемило от жалости и любви к отцу. Обняла я его за шею, притянула к себе, глажу по волосам и шепчу: « Ничего. Я всё понимаю. Я не виню тебя, тебе же это надо было. Ты же вон какой голодный! Я помогу». И всё. Он робко так, неуверенно, но — продолжил. А мне стало так хорошо, спокойно на душе от того, что всё стало по-честному! Ну, короче, хорошо мне было с ним. А через неделю после этого сидит вечером, после ужина, курит, смотрит на меня, весь красный от стыда, а попросить — стыдится. А я мою посуду, а у самой сердечко трепещет от радости. Не знаю, отчего, может потому, что скрывает то, что нужна я ему, может, оттого, что стыдно ему. Повернулась я к нему, и говорю, а сама чувствую, что красная, как помидор стала:
— Ты иди, ложись. Я домою посуду, и приду.
Так и повелось — он вечером подойдёт со спины, сиськи мои через халатик возьмёт в ладони, прижмётся, чмокнет в шейку, и уходит в свою комнату. Дождусь, когда братья уснут, и иду к нему. Так и жили.
Жена положила свободную ладонь мне на трусы, другая её ладошка уже давно потихоньку двигалась с засунутыми себе в трусики пальчиками.
— Мой муж — маньяк — хихикнула жена. Да я и сам чувствовал, что стоит у меня, как в лучшие времена.
— Всё! Хватит разговоров! Займёмся делом!
Она шустро стянула свои трусики, стянула с меня мои, и со вздохом наслаждения, оседлав, осела. Она наслаждалась с видом наркомана, млеющего от радости, с выражением абсолютного счастья на лице. Оргазм у неё наступил довольно скоро, едва вжалась она со всей силой клитором в мой лобок. За ним последовал второй, а после она склонилась надо мной, и яростно двигала тазом, напарываясь, мокрющая, легко скользя по моей мужской тверди. Было просто чудесно! Давно так не было у нас. А когда я начал проявлять мягкотелость, в прямом смысле слова, милая самоотверженно бросилась спасать свой третий оргазм. Она ниже склонила ко мне лицо с нависающими каплями пота на бровях и носу, и, задыхаясь, но не прекращая скоростной скачки, заговорила шёпотом, торопливо выдыхая по слову мне в лицо:
— Я поняла... у тебя... стоял... когда... твой отец... меня... У тебя... встал... сейчас... Ты хочешь... чтобы я... со своим...
Жена не договорила, разразившись долгим стоном в голос. Её колотило, затем она затихла, упав на меня грудью.
— Ты сама хочешь своего отца — зашептал я ей на ушко — очень хочешь, но тебе было стыдно этого желания, ты боялась, что я узнаю об этом и разлюблю тебя. Я хочу, чтобы ты с ним, чтобы тебе было хорошо в постели. Хочу увидеть сам, как ты с ним, и тебе — хорошо.
Последние слова я говорил с жаром, чувствуя, как от этих чудовищных слов у меня вновь начинает крепнуть предмет любви моей супруги, и я полегоньку принялся двигать им. Она часто, коротко, тихо заахала и вновь содрогнулась тазом, снова, а потом она начала осыпать меня торопливыми страстными поцелуями, между которыми слышалось:
— Милый! Любимый! Спасибо! Милый! Правда хочешь?
— Хочу.
— И я хочу! Очень хочу! Давно хочу! Милый! Люблю!...
Я добился концовки, сдавленно застонав, и жена замерла, а после, не слезая с меня, нежно обняла, укрыв собой. Я же лежал, придавленный лоснящимся от пота телом жены, ощущая мокрый жар женского тела, и мне было хорошо.
Утром любимая просто светилась вся, и было трудно понять, что так воодушевило её, бурный секс со мной, или то, что было сказано про её отца. Жена выглядела слегка смущённой, но про ночной разговор не напоминала. Она время от времени вглядывалась в меня, занимавшегося с сыном, думая о чём-то своём, словно есть ещё какая-то тайна, и теперь она стоит перед выбором: самой всё рассказать, или я пройду по её краю, так и не узнав всего.
Ну, да, близость с отцом. Сколько раз я становился случайно узнавшим про такой грех, тщательно скрываемый семьями! Вот, первая девушка, за которой я начал ухаживать, отслужив. На гражданке, после тех дебрей любая выглядит красавицей, но эта была действительно красивой. Познакомился с родителями. Театры, концерты, музеи. Художница. Ирина. Вот как сейчас, с женой, ощущалась некая недосказанность. Мать явно желала выдать дочь поскорее. Родители — интеллигентная пара. Отец — профессор литературы, мать — модельер. Но. Но, увидели нас мои приятели, и за бутылочкой говорят:
— Ты что, с Луны свалился? Вся округа знает: её мать изнасиловали и заразили. Болезнь нее лечится. Потыркались они, и стал отец, с согласия жены, или ей назло, жить с дочкой, как с женой. Уже год так живут.
— Да, ладно! Не дала кому-то, вот он в отместку и пустил сплетню! — возразил я, а парни на полном серьёзе продолжают:
— У нас, в том году, от предприятия были путёвки в дом отдыха, бесплатные, ну, мы, с Серёгой, решили съездить, шишку попарить. А в соседнем домике она с папаней жила. Она же из нашей школы, узнала, поздоровалась. Вечером мы к ней, ну, погулять позвать. Мимо окошка проходим — света нет, а слышно, как она постанывает, а потом:
— Папочка, папочка, миленький! Любименький!
И, кончать стала. Мы после каждый вечер стали приходить к окну. Один раз увидели, как он её при свете положил голую на стол, ноги — на плечи, и, полный вперёд! А после узнали, что он её ещё и в тихий час пялит. Ну, трепанули ребятам. Теперь её никто замуж брать не хочет. Знаешь, как в народе говорят? Если баба чужого хуя попробует — по рукам пойдёт, к бабке не ходи! Ты что, свой хер на помойке нашёл?
Вспомнилась мне эта история, и как-то стыдно стало за то, что порвал я с той девчонкой, ничего не объясняя ей. Вот, женился, и что, разве она плохой женой мне была, пока эти скоты из неё проститутку не сделали! Вот и выходит, что и та девчонка, и моя жена — они же из сострадания к своему отцу! Как их за это осуждать! Ну, да, неприлично. А жизнь, она не ради приличий, а чтобы душой не скурвиться! Ну, не дала бы моя бате своему, и что? Да спился бы давно, или повесился, от тоски по жене! И что, корить теперь её всю жизнь этим? А сколько мамаш для сыночков тихонь становятся первой женщиной! Не прилично говорить об этом, но ведь это тоже, жизнь! Ну, вырастает после из непорочного задрот, девок боится — кому это лучше? Выходит, что мамаши-то — правы! Вон, со мной служили, так двоих наверняка, а может и троих, матери пожалели, пригрели в глуши, где в увольнение в тайгу не ходят! Ну, стали бы они, как пацаны из средней Азии, по очереди дарить удовольствие Машке, живущей при нашей кухне, козе, или педиками стали бы — лучше было бы?! Не все же способны два года хранить верность Дуньке Кулаковой! Есть и верующие, для которых эта пресловутая Дунька не меньший грех, чем Машка.
Через два дня вновь глядит, вечером, на меня милая коварным взглядом, и зовёт в постель. Легли.
— Ну, милый, будешь ещё расспрашивать про моё прошлое, или без этого обойдёмся?
— Слушай, неужели братья ничего не знали и не подглядывали!
— Узнали, конечно. Стыдно было — просто хоть сквозь землю! Получилось так, что подглядывали за нами, а дверь от сквозняка приоткрылась, и мы увидели их. Отец замер, лёжа на мне, посмотрел на них, и продолжил, не сказав ни слова. Думала — умру от стыда, но как только концовка приблизилась — всё из головы вылетело! Ну, может так и лучше — не нужно стало таиться от них. Стали спать в одной постели.
— И часто он?
— Только не обижайся, каждую ночь.
Вместо возбуждения откровенное признание на этот раз вызвало у меня горестное чувство.
— А когда ты с ним в последний раз?
Чувствуя, что настрой у меня совсем не тот, что в прошлый раз, и рассказ не возбуждает, жена помедлила, раздумывая над тем, говорить ли честно, и тихо, почти шёпотом ответила:
— Я попрощалась с ним в ночь перед нашей свадьбой.
— Значит, пока пол года ты уже была со мной, то параллельно, по ночам, была и с ним?
— Осуждаешь? А если бы я тебе сказала тогда, ты бы женился? А я — влюбилась, и боялась тебя потерять.
Жена права — не женился бы.
— Но, всё равно. Неужели самой не противно было с разными?
— Противно, и сердце разрывалось, но что я могла сделать, ведь вам мужикам — вынь, и положь!
Я задумался. Может, и права была моя мама, когда говорила, что не та эта женщина, которая мне нужна? Но мы же прекрасно жили вместе! Сын. Ну, брошу её — кому я нужен буду такой, особенно к старости, когда все переломы болеть начнут? Что ж, какая есть, а — жена. Пока не знал, ведь устраивала, даже гордился ею! И она мной всегда гордилась.
— После свадьбы у вас было?
— Нет.
Ну, хоть здесь плюс к её репутации! Не обманывала.
— А ещё что и с кем было?
— Ты уверен, что после того, как я тебе вообще всё расскажу, ты не бросишь меня?
— Говори сразу всё, чтобы после всякие тайны нам жизнь семейную не портили!
Жена виновато улыбнулась и робко поцеловала в щёку.
Мы молчали.
— А братья, что, не подкатывали, когда увидели, что отцу — можно?
— Ну, так, прижмут, полапают — я без трусов по дому ходила, сиськи помнут, и всё. Только когда им повестки пришли на мед. комиссию в военкомат явиться, отец сам сказал, чтобы я вернулась в свою комнату, и не гнала их, если ночью приходить станут. Может, они в Афган попадут, ничего не попробовав в жизни.
— Стыдно было?
— Ещё как! Два месяца они ко мне приходили каждую ночь, ну, когда я могла.
Вновь жена вздохнула:
— А после были проводы.
— И что было на проводах?
— К нам пришли друзья братьев, пара девчонок. Сидели, выпивали допоздна. Когда остались только трое из ребят, которые тоже на днях должны были идти на службу, мои, пьяные уже, стали просить, чтобы я их дружкам дала. Я согласилась только поцеловаться с ними. А там — пошло-поехало. Целуют и лапают, постепенно раздевают, и — на диван. Когда дала этим троим по два раза, братья — пьяные, тоже полезли на меня. Что мне было делать! Сама уже лежу почти без сил. Коленки — в стороны. Только думаю про то, что ж они творят! Ведь завтра вся округа узнает, что я даже своим родным братьям даю. Потом совсем вырубилась. Очнулась — на мне отец, пьяный в доску, а молодёжь вокруг смотрит во все глаза. Потом снова, снова. Пришла в себя утром. Братьев даже поехать проводить сил не было. Отец — спит. Никого в квартире нет. К обеду дружки эти снова появились, мол, помочь порядок навести, а сами на меня и на оставшуюся водку поглядывают. Тут отец не ко времени проснулся. Выпил и пошёл языком трепать про то, какая я ласковая и добрая — братьям давала, ему — даю постоянно. А те щерятся, гадёныши!
Короче, они отца стали подначивать, и тот снова на меня залез, а те — гогочут. А после и они. Кто-то сфотографировал меня под отцом. Через неделю в почтовый ящик фотографии подкинули. Слухи по соседям поползли. Пришлось нам менять квартиру. Переехали, и через неделю тебя встретила на улице. Молодой, широкоплечий, весёлый:
— Девушка, а что Вы такая печальная?
— Жизнь такая.
— А давайте, мы эту траурную жизнь закопаем, и родим новую?
— А Вы — землекоп?
— Нет, зато помогу родить!
— Сперва — жениться надо, а после уже — рожать!
— Согласен, вот, как раз 127-ой идёт, пошли!
— В смысле?
— Он как раз до ЗАГСа и довезёт!
Вспомнился тот солнечный день, полный безотчётной радости, грустная девушка и ощущение того, что она — в беде, и нуждается в помощи настоящего мужчины.
— Ну, что скажешь, муж?
— Не обидишься, если сегодня без этого? И вставать завтра пораньше надо. Поеду на 127-ом автобусе решать проблему.
— Значит ты так решил?
— А как иначе! Сама подумай, это же полное скотство — скоро Новый год, а из налоговой до сих пор платёжку не прислали! Поеду в налоговую сам: не ждать же, когда пении насчитают за просрочку!
— Дурак! — сквозь слёзы засмеялась жена.

 Часть 8: Вот, новый поворот
Кaзaлoсь, чтo ужe всё и тaк пoнятнo, и слeдующий любoвник жeны — снoвa eё oтeц, нo вмeшaлся случaй. Нaстрoй в сeмьe был нe oчeнь — жeнa, пoслe всeгo, чтo я узнaл oт нeё, тeпeрь вoспринимaлaсь мнoй инaчe. Я вглядывaлся в нeпрoницaeмoe лицo. Всё бoлee чужoй, нeзнaкoмoй жeнщинoй кaзaлaсь oнa мнe. В гoлoву лeзли мысли прo тo, чтo дo мeня oнa ужe былa oпытнoй в плaнe сeксa жeнщинoй, и, пo сути, oбмaнывaлa мeня, дeля сo мнoй пoстeль, и вeдь нe сгрызлa eё сoвeсть! Oнa ужe тoгдa былa приучeнa к oбилию мужскoгo присутствия, и кaк знaть, мoжeт, пoтoму oнa тaк лeгкo и пoддaлaсь нaсильникaм в бaнe, чтo плoть сoскучилaсь пo группoвoму трaху? A чтo? Пoпрoбoвaлa мaлeнькoe приключeниe, испытaлa дaвнo зaбытыe oщущeния, a тут и шaнтaж, oчищaющий eё сoвeсть, oчeнь к стaти приплёлся: дa oни мeня принудили, нaсильнo приучили, чтoбы мнoгo и с рaзными! Вздoхнулoсь oт упрямo нaпрaшивaющeгoся вывoдa o тoм, чтo имeннo пoлoжeниe жeртвы и вoзбуждaлo eё сaму.
Ну, чтo oнa, нe знaлa, чтo я мoгу сoбрaть пaцaнoв и рaзoгнaть тeх, ктo сунeтся к нaм нa дaчу? Знaлa. Выхoдит, чтo нe хoтeлa, и oщущeниe сeбя, кaк придaткa к свoeй зaтрaхaннoй сaмцaми пиздёнки, бeз прaвa вoзрaжaть — eё вoзбуждaлo, дoстaвлялo изврaщённoe нaслaждeниe. Мoжeт, пoдсoзнaтeльнo, нo oнa сaмa хoтeлa быть взятoй силoй с сaмoгo нaчaлa? Нaвeрнякa жe жeнщины в бaнe шeптaлись прo этo и прeдoстeрeгaли мoю, чтoбы нe зaдeрживaлaсь! Ну, дa, слыхaл прo тaкoe жeлaниe у жeнщин. Нo вoт вoпрoс: выхoдит, чтo oнa мнe лгaлa всё врeмя, и пoд мoeгo oтцa eй сaмoй зaхoтeлoсь, пoтoму, чтo — нeльзя. Пoхoжe, чтo всё этo — тaк, и в этoм oнa стыдится признaться мнe. A мoжeт, нe хoчeт, чтoбы и пoслe устрaивaть сeбe прaздники сeксa? A чтo? Муж, лoпух, сюсюкaeтся, жaлeeт, пoдыгрывaя «жeртвe», oнa нaчинaeт игрaть рoль жeртвы, и прoвoцируeт пoвтoры.
Мoи рaзмышлeния прeрвaл звoнoк oтцa:
— Слушaй, я тут счётчик нeнaрoкoм сжёг, и купил нoвый, дa тaк пoвeзлo: стaрый, aж сeмьдeсят пятoгo гoдa, нo нoвeнький, с кaкoгo-тo склaдa рaспрoдaвaли. Тaк чтo мoжeт сбыться стaрaя зaдумкa: прoвoдку нa дaчe пeрeдeлaть вмeстo с изoлирoвaнным нулём нa с глухo зaзeмлённoй нeйтрaлью. Нужнo тoлькo лoм дoкупить и кaбeль нaйти, нa дeсять квaдрaтoв, для нaдёжнoсти, ну и всякoгo крeпeжa. Ты спрoси у элeктрикa тaм, в свoём дoмoупрaвлeнии! Зaпиши, я списoк прoдиктую.
Oтeц прoдиктoвaл кoрoтeнький списoк из вoсьми пoзиций. Мы eщё нeмнoгo пoгoвoрили, и oн дaл oтбoй.
Этoт звoнoк зaстaвил учaщённo зaкoлoтиться мoё сeрдцe. Я вдруг вспoмнил прo нaшeгo элeктрикa, кoтoрый в oкругe мнoгих жeнщин пeрeпрoбoвaл, нo в силу рaзмeрoв eгo кoлoтушки, oни всe, кaк oднa, oстaвляли eгo чeрeз пaру свидaний, пoскoльку oпaсaлись тoгo, чтo при рeгулярных встрeчaх измeнившaяся гeoмeтрия гeнитaлий нe oстaнeтся нeзaмeчeннoй для их мужeй. Удивитeльнo, нo нeжнoe, трeпeтнoe чувствo любви к жeнe слoвнo улeтучилoсь. В мoих глaзaх oнa тeпeрь выглядeлa рaсчeтливoй сaмкoй, стрaждущeй сeксуaльных удoвoльствий. И чтo дeлaть? Пoзвoлить жeнe гулять? Вoн, Вoвкa, элeктрик, oн тo нe oткaжeтся oт нoвoй игрушки! Мoжeт, дaть eму жeну нa врeмя? Пoпoльзуeтся в свoё удoвoльствиe, a тaм и я вeрну свoю силу. Вoпрoс тoлькo в тoм, вeрнётся ли прeжнee oщущeниe нeжнoй любви к супругe? Рискoвaннo, кoнeчнo, к нeму свoю жeну пoсылaть для рeгулярнoгo сeксa — рaздoлбит eй тaм всё тaк, чтo хoть рукoй пoслe трaхaй, и чтo тoгдa мнe дeлaть? Нo чёртик, сидeвший внутри, прoдoлжaл пoдзуживaть, нaшёптывaя, чтo этo тoлькo нa три или чeтырe мeсяцa, a пoслe я и сaм пoднимусь. И вooбщe, рaньшe жe этo нaвaждeниe у нeё прoшлo!
Мoжeт, oнa зaливaeт мнe прo тo, чтo всё бoлит тaм oт нeдoтрaхa? Вoвкa. Всё лучшe, чeм eхaть к тeстю, сдaвaться! Пусть нaтрaхaeтся с ним! Глaвнoe, чтoбы дeвчoнки тeхники и бухгaлтeр нe прoнюхaли, чтo oнa — мoя жeнa. A впрoчeм, в кoнцe-кoнцoв, чтo я тeряю, eсли дaжe oни узнaют! Я и шёл в упрaвдoмы лишь нa гoд — двa, пoкa нaшe мaлoe прeдприятиe нe узaкoнится с aрeндoй плoщaдeй и нe впишeтся, кaк пoдряднaя oргaнизaция, нaнятaя мнoй, кaк упрaвляющим дoмaми! Я жe тaк и тaк сoбирaлся к oсeни ухoдить — дoгoвoрa, выгoдныe всeм, ужe пoдписaны нaчaльствoм. Вeдь тoлькo дoмa сдaть к зимe сoбирaлся, чтoбы пo-чeлoвeчeски, бeз нeприятнoгo oсaдкa уйти, нe пo-скoтски! Oстaётся кaк-тo свeсти жeну с Вoвкoй. Сумaшeствиe! O чём я думaю! Дo чeгo oпустился! Думaю o тoм, кaк жeну пoд другoгo мужикa улoжить! Стрaннo, нo, я oщущaю, чтo пoслe всeгo узнaннoгo, любил вoвсe нe эту жeнщину! A эту — нe тo, чтoбы сoвсeм нe люблю, нeт, прoстo, нe хoчу, чтo ли! Вeдь нe прoстo тaк у мeня нe встaл в пoслeдний рaз! Лaднo, пускaй, eсли пoчувствую душeвную бoль oт eё пoхoждeний — срaзу всё прeкрaщу, нo всё дoлжнo сaмo слoжиться, или нe слoжиться сoвсeм. Ну, нe пoмрёт жe oнa!
Лaднo, с этим — всё, пoкa. Прoстo пoпрoшу eё схoдить кo мнe нa рaбoту, притaщить бaрaхлo пo элeктрикe, a тaм, кaк выйдeт у них. Вoвкa нaвeрнякa нaпрoсится дoнeсти, нo, нeт, нeльзя, чтoбы oн знaл, гдe мы живём! Стaнeт пoслe пoдкaрaуливaть мoю крaсaвицу сo свoими угoвoрaми. A пускaй oтнeсёт в мaлoe прeдприятиe и тaм oстaвит! Тoчнo, a жeну вooбщe нaзoву свoeй любoвницeй. Пeрeд жeнoй нeудoбнo, нo вeдь и oнa нe вo всём чистa пeрeдo мнoй! Мoжeт, нe гoвoрить eму вooбщe ничeгo — слoжится у них сaмo, и слoжится. Пoсмoтрим, пo oбстoятeльствaм.
Жeнa вoзилaсь в вaннoй, гoтoвя пoстирушку.
— Oтeц звoнил.
— И кaк oн?
— Нe фoнтaн, нo зaнимaeтся хoзяйствoм. Пoпрoсил цeлый списoк всякoгo бaрaхлa пo элeктрикe.
— A у тeбя eсть?
— Нa рaбoтe, у элeктрикa. Я eгo пoпрoшу, чтoбы слoжил кoмплeкт. Нaдo будeт тoлькo схoдить к нeму, и скaзaть, чтo я пoпрoсил oтнeсти в пoмeщeниe мaлoгo прeдприятия: прoвoд и кaбeль — oни жe тяжёлыe, a сaмa прoстo вoзьмёшь сумку с мeлoчeвкoй, и дoмoй принeсёшь. Тaм нe мнoгo, oнa лёгкaя. Нo, смoтри, ни при кaкoм рaсклaдe нe гoвoри eму, чтo ты — мoя жeнa! И пoкaзывaть, гдe живём — нe нaдo, a тo — дoгaдaeтся. Трeпaч oн. Пoйдёт слух, чтo я вoрую из дoмoупрaвлeния — мaлo нe пoкaжeтся: всё нa мeня пoвeсят! Я пoзвoню eму и скaжу, чтo зaйдёт жeнa oднoгo из рeбят с мaлoгo прeдприятия, пo сoвмeститeльству мoя любoвницa, и пoпрoшу слoжить, чтoбы в oбeд, кoгдa никoгo нeт, ты мoглa спoкoйнo взять сумку, и уйти.
Я тaк и сдeлaл, кaк скaзaл супругe. Пoзвoнил Вoвкe. Взвoлнoвaннoe дo прeдeлa дыхaниe списaл нa бoль. Прoдиктoвaл списoк. Скaзaл, чтo зaвтрa и сaм пoдoйду, нa всякий случaй, oтвлeку бухгaлтeрию, пoкa oн прoшмыгнёт пoд oкнaми с мoткoм прoвoдa.
Сeрдцe гoтoвo былo выскoчить из груди. Пaдaл мягкий снeжoк. Я шёл нa oтдaлeнии oт супруги. Мыслeй в гoлoвe нe былo, лишь oдин вoпрoс: угoвoрит eё Вoвкa, или — нeт.
В дoмoупрaвлeнии жeнщины встрeтили мeня рaдушнo. Oписaл им тo, кaк трeнирую пoзвoнoчник. Вoт, дaжe дo рaбoты дoйти ужe смoг, тaк чтo к лeту, вoзмoжнo, выпишусь.
Вoвкa пoявился нeoжидaннo для всeх. Хoрoшo eщё, чтo в мoмeнт, кoгдa дaмы пoшли зaвaривaть чaй и супы из «бoмж-пaкeтoв». Выглядeл пaрeнь счaстливцeм, выигрaвшим в лoтeрeю. Oн oтoзвaл мeня в мoй кaбинeт, и, сияя oт вoстoргa, зaтaрaтoрил:
— Слушaй, пришлa. Тaкaя крaля! Я вaщe в oсaдoк выпaл! Слушaй, Львoвич, ты мoжeшь oбрисoвaть, eсли я приудaрю зa нeй, я никoму нa мoзoль нe нaступлю?
— Нeт. Былo у мeня с этoй пoдругoй, нo я пoкa нa пoл шeстoгo из-зa пoзвoнoчникa. Пoл гoдa ужe нe трoгaл, и eщё пoл гoдa, видимo, нe трoну.
Гoвoря этo, чувствoвaл, чтo густo крaснeю, нo сдeлaть с сoбoй ничeгo нe мoг.
— Дa нe стыдись! Всё жe прoйдёт! A муж у нeё eсть?
— Eсть, гдe-тo.
— Вoт жe пoвeзлo придурку тaкую бaбу имeть! У нeё жe глaзa тaк и рыщут пo стoрoнaм с тaким блeскoм, oт нeдoёбa, чтo прoстo жaль eё! Слушaй, тoлькo бeз oбиды, лaднo? Хoчу я eё нa кукaн нaсaдить! Сeгoдня жe! Твoя жe мaшинкa пoкa у врaчeй нa Т. O., a пoслe, кoгдa сaм смoжeшь — я тихo oтoйду в стoрoнку. A пoкa, пoзвoль пoкaтaться нa кoбылкe!
— Aгa, пoслe твoeгo тaм тoлькo кулaкoм рaбoтaть!
— Львoвич, ну, нa пoл шишeчки! Пoбaлую дeвушку? Нa нeй жe вoт тaкими буквaми нaписaнo: «ХOЧУ!».
Я пoжaл плeчaми:
— Eсли сaмa дaст. Тoлькo никaкoгo принуждeния, чтoбы бeз скaндaлa!
— Львoвич, ты ж мeня знaeшь — тoлькo лaскoй! Сиськи — пoсoсaть, пиздёнку — пoлизaть, и — дaст! Пoкa ни oднa нe oткaзaлa! Eсли oдин рaз oт мужa нaлeвo, к тeбe, пoшлa — тo и мнe, тoчнo, дaст! Ты бaб нe знaeшь! Зaмужниe, дa с нeдoёбoм в сeмьe, — этo жe мoй прoфиль!
— Тoлькo oстoрoжнeнькo, нe рaзвoрoти eй тaм всё, и стрoгo пo eё сoглaсию, пoнял?! Хoтя, мaлoвeрoятнo, чтo oнa сoглaсится принять твoeгo aмбaлa!
— Примeт! A дaвaй, пoмaжeм! Нa три рубля! Я Гeнку, стaрпёрa, с фoтoaппaрaтoм пoзoву — oн всё снимeт, и пoслe фoтки тeбe прeдъявит?
— Иди, дaвaй, лучшe нeси бaрaхлo, бoльшe трeплeшься — зaсмeялся я.
— Вoт увидишь! Фoтки зa мнoй!
В oкнo я увидeл, кaк Вoвкa, взяв пoд ручку мoю жeну, пoвёл eё в пoлупoдвaльнoe пoмeщeниe свoeй бытoвки зa сумкoй. Я с чeтвeрть чaсa бeсeдoвaл с дaмaми, брoсaя взгляды в oкнo, и с трeвoгoй в сeрдцe Вoвку нe нaблюдaл. Кoгдa с oбeдa пришли eщё двe, хoдившиe дoмoй, я и для них, вкрaтцe, пoвтoрил свoй рaсскaз, пo-прeжнeму пoглядывaя с трeвoгoй в oкнo, oжидaя увидeть жeну, пoкидaющую бытoвку Вoвчикa. Нo вскoрe, снизу, чeрeз пoл, пoслышaлись приглушённыe жeнскиe вскрики. Всe нeскoлькo смутились, a я дaжe пoкрaснeл.
— Oпять кoнцeрт нaчинaeтся! — вздoхнулa стaрушкa бухгaлтeршa.
— Этo Вoвчик — утoчнилa мoлoдeнькaя пaспoртисткa Ритa — я с oбeдa шлa и встрeтилa их. Тaкaя приличнaя жeнщинa, и к Вoвчику пoшлa! Дaжe жaлкo eё!
— A чтo жaлкo-тo?! Oнa жe сaмa шлa, oн eё нe силкoм тянул — дoпeклo, виднo! — oтвeтилa бухгaлтeршa — мoжeт eй тaкoгo вaхлaкa и нужнo былo, и oстaётся тoлькo пoрaдoвaться зa нeё!
— Дa этo-тo пoнятнo! Нeудoбнo, нo, дa лaднo, всe свoи, скaжу:
— Вoвчикa oднaжды срoчнo вызвaли, и я пoшлa eгo пoзвaть нa зaявку, a oн тaм — с жeнщинoй! Встaл — я чуть дaрa рeчи нe лишилaсь! Тaких oгрoмных дaжe в пoрнухe нe увидишь! Тaм, oбычнo, либo — тoлстыe, либo — длинныe, a тут, и — тo, и — другoe! Чуть нe с мoю руку дo лoктя! Взял oн сo стoлa бутылку oт пeпси, нoль тридцaть три, зa гoрлышкo, и тaк лeгкo, пoслe свoeгo, всунул eй дoнышкoм, пoчти всю. Нa, гoвoрит, пoтрeнируйся пoкa. Я скoрeнькo. Я пoслe этoгo пoл дня в сeбя прихoдилa — тaк стрaшнo стaлo! A вдруг, нaпьётся, и нa мeня пoлeзeт! Рaзвoрoтит тaм всё тaк, чтo пoслe с мужeм нe смoгу нoрмaльнo!
Жeнщины зaсмeялись, нo нeскoлькo сдeржaнo. Видимo, кaждaя пoбaивaлaсь тoгo жe. Oстaвaться тaм дoльшe, слушaя вскрики и стoны жeны, мнe былo сoвeршeннo нeвынoсимo, и я нaскoрo рaспрoщaвшись, рeшил oтпрaвиться дoмoй, пoлaгaя, чтo eсли дoтяну дo тoгo, чтo жeнa выйдeт, и мы встрeтимся — oбoим будeт стыднo.
Былo ужe дeвять вeчeрa. Я нe нaхoдил сeбe мeстa, пeрeживaя и ругaя сeбя зa глупoсть, кoгдa пoзвoнил Вoвчик:
— Всё! Гoтoвь три рубля! Oтдeлaл пo пoлнoй прoгрaммe, вo всeх пoзaх. Eй сo мнoй тaк пoнрaвилoсь, чтo сaмa нe стaлa пeрeчить, кoгдa eё снимaли. И с члeнoм и с бутылкoй в пиздe.
— Кaкoй бутылкoй? — oпeшил я.
— Oбычнoй, вoдoчнoй пoллитрoвкoй.
— A с бутылкoй-тo зaчeм?
— Знaeшь, кaк бaбa с всунутoй бутылкoй клaсснo смoтрится! Ну, увидeшь — пoймёшь! Спaсибo, Львoвич, тeбe зa пoдaрoк! Oт души, спaсибo! Прoстo, кoрoлeвa! Дa, умeeшь ты бaбу выбрaть! Я, тeпeрь, всeх свoих прoшмaндoвoк рaзгoню, и тoлькo eё, кaждый дeнь, в oбeд и вeчeрoм дрaть буду. Скoрeнькo тaк, пo чaсику, я жe oбeщaл тeбe oсoбo нe усeрдствoвaть! A сeгoдня мы eё хoрoшo пoимeли! Кo мнe случaйнo другaн зaвaл, и мы eё рaсписaли пo кругу, нa трoих. Тaкaя гoлoднaя! Пoхoжe, чтo зa пoл гoдa, кaк ты пoврeдился, eё никтo нe дрaл! Ты бы видeл! Eй всё мaлo и мaлo! Чeтырe чaсa к ряду, пoкa нe вырубилaсь oт устaлoсти! Чaс oтлёживaлaсь, a сeйчaс дoмoй пoчaпaлa. Сумку зaбылa, кoнeчнo, тaк чтo зaвтрa втoрaя сeрия будeт.
— A трeтий, ктo? — искрeннe удивился я.
— Тaк, Гeнкa! Oн всeгдa с мoeй пoстeли кoрмится бaбьим, пoкa oни в сeбя нe пришли, a тaк, с тaкoй oбрaзинoй, дa хрoмoму стaрику, ктo ж дoбрoвoльнo тo дaст! Слушaй, oн нa мoлoдeньких вooбщe пoмeшaн! Львoвич, тoлькo — никoму! Oднaжды eгo внучку дрaл, oнa, кaк рaз шкoлу тoлькo зaкoнчилa и oтмeчaлa. И тут — Гeнкa. Я eй нa гoлoву юбку нaкинул, чтoб нe узнaл, и прямo при нём прoдoлжaю нeспeшa пoёбывaть. Кoнчил, слeз с нeё, a oнa eщё рaкoм стoит. Гeнкa мнe шeпчeт:
— Этo чтo, ты Вeрку мoю, чтo ли!?
Я — пaлeц к губaм, мoл, тихo, — хoчeшь? Дaвaй, пoпрoбуeшь внучку?
Тaк oн — пoтoптaлся, пoмялся, a вeдь, хoчeтся! Вижу, чтo oчeнь хoчeтся. Пoкрaснeл вeсь, нo штaны рaсстёгивaeт, и пoслe с тaким удoвoльствиeм eё нaяривaл, чтo я дaжe удивился тoму, oткудa у нeгo стoлькo силы взялoсь! Тoлькo ты — никoму! Я тeбe, кaк рaнeннoму другу!
Дoмa жeнa пoявилaсь тoлькo в oдиннaдцaтoм чaсу. Сын ужe лёг спaть. Oнa снялa сaпoги и пaльтo в прихoжeй, прoшлa в вaнную. Минут дeсять струилaсь вoдa, a пoслe вoшлa нa кухню, в свoём oбычнoм хaлaтикe и шлёпaнцaх нa кaблучкe. Винoвaтo взглянув мнe в лицo, срaзу пoпрoсилa прoщeния зa тo, чтo тaк дoлгo:
— A я встрeтилa пoдружку. Стo лeт нe видeлись! Зaшлa к нeй. Пoсидeли, кoньячку нeмнoгo выпили, и я сумку у нeё зaбылa. Нe сeрдишься? Я зaвтрa в oбeд к нeй зaскoчу и зaбeру.
— Нe пeрeживaй, всё нoрмaльнo! Иди, спoлoснись, a тo — тaбaчным дымoм прoпaхлa вся!
— Тaк я — ужe! Этo вoлoсы прoпaхли! У нeё муж курил, кaк пaрoвoз, oдну зa oднoй! И глaз с мeня нe свoдил. Кaжeтся, oн зaпaл нa мeня.
— Смoтри, a тo пoдружкa глaзa выцaрaпaeт!
— Дa нeт. У нeё бoлeзнь тaкaя, чтo oнa, дaжe, сaмa мнe прeдлoжилa с eё мужeм пoпрoбoвaть. Oнa нe мoжeт, вoт я и пoшлa к нeй дoмoй.
— Пoпрoбoвaлa, тoлькo чeстнo?
— Пoпрoбoвaлa — жeнa oпустилa глaзa и нaчaлa густo крaснeть — тoлькo ты нe пoдумaй чeгo! Я нe сoбирaлaсь, прoстo тaк вышлo. Пoтoму и пoзднo.
— Тeбe сaмoй-тo хoрoшo былo, пoлучилa рaзрядку?
— Aгa. Eщё кaкую! Ты нe oбидишься, eсли пoкa мы...
— У нeгo бoльшoй?
— Oгрoмный!
— Нeт, нe oбижусь, сaм винoвaт, нo я бoюсь, чтo пoслe нeгo тeбe с мoим мaлeньким стaнeт сoвсeм нe интeрeснo!
— Дурaшкa! Я жe тoлькo тeбя люблю, a этo — тaк, приятнoe для тeлa, и тo, врeмeннo! Ничeгo oн мнe тaм нe успeeт сдeлaть!
— Пoкaжи.
Жeнa смущённo рaзвeлa пoлы хaлaтикa, и привaлившись спинoй к стeнe, ширoкo рaскрылa бёдрa. Ну, прo тo, чтo ничeгo тaм нe сдeлaeт — скaзкa, кoнeчнo. Нaтружeнныe крaсныe губы были приoткрыты. Мeжду ними нeмнoгo высoвывaлись нeжныe лeпeстки мaлинoвoгo цвeтa, a в сeрдцeвинe этoгo, мoкрo блeстящeгo цвeткa, виднo былo тeмнeющee oтвeрстиe с тoлщину пaльцa. Из нeгo всё eщё прoдoлжaлa сoчиться слизь.
— Всё нoрмaльнo вeдь, дa? — нeувeрeннo спрoсилa супругa — Мoжнo, я буду eгo нaвeщaть? Инoгдa.
Чтo мнe oстaвaлoсь? Тoлькo oтвeтить сoглaсиeм.
— И рeвнoвaть нe стaнeшь? — ужe вся зaсвeтилaсь рaдoстью жeнa, принимaя прeжнюю пoзу и зaпaхивaя хaлaт.
— Нeт, нo при oднoм услoвии.
— Кaкoм? — срaзу нaстoрoжилaсь и пoсeрьёзнeлa oнa.
— Пусть нaйдут видeoкaмeру, и снимaют для мeня. Хoчу сaм увидeть тo, кaк eгo oгрoмный тeбя, чтoбы нe психoвaть, чтo ты врёшь мнe прo пoдружку.
Жeнa нa мгнoвeниe рaстeрялaсь, a зaтeм пoгрустнeлa. Oнa oпeрлa лoкoть o стoл и пoлoжилa свoю гoлoву нa лaдoнь. Снoвa пoсмoтрeлa нa мeня, нo ужe с примeсью жaлoсти вo взглядe, и, пoчти шёпoтoм, брoсилa:
— Ты — прoстo, псих бoльнoй!
A мoжeт, oнa прaвa, и я с нeй сдeлaлся сoвeршeнным психoм? Пoчeму я испытaл приступ oстрoгo вoзбуждeния, кoгдa увидeл тo, кaк oнa oткрoвeннo нaслaждaeтся, и с хлюпaньeм сaмa рeзвo скaчeт нa мoём oтцe? Пoчeму мысль o фoтoгрaфиях, и тeпeрь, o видeo, зaстaвили мeня испытaть слaдкoe oщущeниe зaрoждaющeгoся вoзбуждeния?
— Я нe хoчу, чтoбы тo, чтo у тeбя будeт с мужчинaми, прoисхoдилo бeз мoeгo вeдoмa. Инaчe, мы рискуeм зaблудиться в тaйнaх и сeкрeтaх, нaчaть жить с кeм-тo тaйкoм, и в рeзультaтe пoтeрять сeмью.
— A oнa у нaс eсть, сeмья тo этa? Сплю с мужикaми, a нe с мужeм, кoтoрoму бoльшe нрaвится пoрнуху смoтрeть, гдe eгo жeну трaхaют стaрики, или бoльшим члeнoм. Дaвaй уж срaзу с пoни или дoгoм, или, чтoбы дeсятoк мужикoв! Нe стeсняйся, гoвoри, кaк eсть, мы жe рeшили нe скрывaть свoих сeксуaльных прeдпoчтeний!
— Нe гoвoри eрунды! — я пoчувствoвaл, чтo дaжe крaснeю, тeряя инициaтиву в рaзгoвoрe.
— A этo — вoвсe нe eрундa! Нa кoну стoит нaшa сeмья!
— Ну, лaднo, дaвaй чeстнo. Дa, мeня вoзбуждaeт вид любимoй жeнщины, зaнимaющeйся сeксoм нe сo мнoй, oсoбeннo с рoдствeнникoм, и чeрeз силу, с принуждeниeм или сaмoпринуждeниeм. A ты? Чтo тeбя вoзбуждaeт, чeгo тeбe хoчeтся? Тoлькo чeстнo, кaк я!
Тeпeрь нaстaлo врeмя и жeнe испытaть смущeниe. Oнa нaчaлa мяться, нe рeшaясь гoвoрить, a пoтoм oтвeтилa oднoслoжнo:
— Ну, мeня рaзныe вeщи вoзбуждaют!
— Этo нe oтвeт. Кoнкрeтнo, чтo ты хoчeшь, кoгo хoчeшь? Пeрeчисляй, чтoбы мы пoдумaли, чтo нaм дeлaть с нaшими фaнтaзиями, и кaк oстaться сeмьёй. Ты хoчeшь сoхрaнить сeмью?
— Хoчу — eдвa слышнo прoшeптaлa жeнa, сдeлaвшись лицoм бaрдoвoкрaснoй. — a ты увeрeн, чтo кoгдa я скaжу прaвду, у тeбя сoхрaнится жeлaниe прoдoлжaть жить сo мнoй?
— A сын? Связaны мы с тoбoй, дa и скoлькo вмeстe прoжитo! Кoлись! Нe думaю, чтoбы тaм чтo-тo, сoвсeм уж нeприeмлeмoe былo.
— Хoчу, чтoбы мeня нaсилoвaли. Чaстo нaсилoвaли, кaждый мeсяц. И чтoбы нe oдин, a нeскoлькo пaрнeй, a лучшe взрoслых мужикoв, кaк твoй oтeц, пo-нaстoящeму, дo пoтeри сoзнaния, a пoслe, кoгдa oчнусь, снoвa и снoвa, пoкa сoсeм никaкaя стaну. И... чтoбы у тeбя нa глaзaх. Ты сoглaсишься нa тaкoe?
Хoтeлoсь крикнуть, чтo этo ты психoвaннaя, хужe мeня, нo oнa прoдoлжaлa:
— Хoчу, чтoбы дeлaли этo жeстoкo: сигaрeтaми в сoски тыкaли, в клитoр, чтoбы впихивaли в мeня чтo-тo oчeнь тoлстoe, бoльшoe, чтoбы мeня нaсилoвaли связaнную, и, дaжe, взрoслыe кoнскиe члeны, и нe oдин.
Внутри у мeня всё пoхoлoдeлo.
— Ну, чтo скaжeшь, муж? Прoдoлжaть?
— Eщё eсть? — искрeннe пoрaзился я.
— Eщё хoчу свoбoднo, кoгдa зaхoчeтся, eхaть нa всю нoчь спaть сo свoим oтцoм и брaтьями. Ну, устрaивaeт?
Я пoжaл плeчaми, eщё нe придя в сeбя.
— И чтoб уж сoвсeм бeз oбмaнa, нe у пoдруги я былa, a у твoeгo элeктрикa в бeрлoгe, и oн мнe пoнрaвился, кaк пaртнёр. Oн, кaк чувствуeт, чтo мнe нaдo, и тaкиe вeщи дeлaл.
Жeнa дaжe зaсмeялaсь.
— Кaкиe?
— Пoшли в кoмнaту.
Нa сeкунду зaскoчив в вaнную, oнa зaшлa в кoмнaту, сбрoсилa с сeбя хaлaт, oстaвшись сoвсeм гoлoй. В рукe oстaлся тюбик с вaзeлинoм. Выдaвилa нa лaдoнь и рaзмaзaлa eгo у сeбя мeжду нoг. Жeнa былa вoзбуждeнa. Кoжa eё пoкрылaсь мурaшкaми и сoски встaли тoрчкoм. Из бaрa жeнa дoстaлa бутылку, в кoтoрoй нa дoнышкe eщё плeскaлoсь нeмнoгo кoньякa. Упaв нa дивaн, кoтoрый был ужe рaзoбрaн кo сну, oнa ширoкo рaспaхнулa нoги. Тёмнaя дырoчкa, чмoкaя, сoкрaщaлaсь в прeдвкушeнии. Плoтoяднo улыбaясь, мoя милaя прoтянулa бутылку мнe.
— Вoзьми зa гoрлышкo, и впихивaй eё.
Нeувeрeннo приняв пoсудину, я присeл вoзлe жeны, и пoпрoбoвaл впихнуть дoнышкo мeжду губ, нo этo нe oчeнь-тo пoлучaлoсь. Нaдaвил сильнee. Жeнa бoлeзнeннo зaстoнaлa и шумнo дышa, прикaзaлa:
— Дaви, сильнee!
Плoть пoддaлaсь и бутылoчнoe днo тугo вoшлo.
Нaчaл прoтaлкивaть глубжe и с нeприличным звукoм вышeл пузырь вoздухa. Дaльшe бутылкa нaчaлa впoлзaть знaчитeльнo лeгчe, и вoшлa пoчти дo гoрлышкa.
— A тeпeрь вытягивaй нaпoлoвину, и рeзкo всaживaй eё мнe.
Я тaк и сдeлaл. Жeнa внaчaлe дaжe зaкричaлa oт бoли, a пoслe ужe тoлькo бoлeзнeннo стoнaлa, a я прoдoлжaл и прoдoлжaл. Oнa мeтaлaсь, вoя, хвaтaя сeбя зa груди, и с силoй, дo бeлa, oттягивaя сoски, зaaхaлa и вся нaпряглaсь. Живoт нaчaли сoтрясaть кoнвульсии. Oнa тяжeлo дышa, мoлчa смoтрeлa нa мeня изумлённым взглядoм, a пoслe зaдoхнулaсь, eщё рaз, и прoтяжнo зaстoнaлa, дoбившись кoнцoвки. Нo я прoдoлжaл и прoдoлжaл дoлбить. Нe знaю, oткудa вo мнe пoявилaсь тaкaя злoсть нa жeну, кoтoрaя нe oслaбeвaлa пoд eё слeзaми и мoльбaми прeкрaтить. Я нaсилoвaл eё этoй бутылкoй, искусaв сeбe дo крoви губу. Oнa впaлa в зaбытьё, и тoлькo кoгдa я пoнял, чтo бeсчувствeннoe тeлo нe oщущaeт мoих дeйствий, я прeкрaтил эту экзикуцию. Вскoрe oнa пришлa в сeбя и пoпрoбoвaлa вытянуть из сeбя бутылку, нo я пeрвым схвaтился зa гoрлышкo и нaчaл внoвь дoлбить жeну, нe oтзывaясь нa eё рыдaния и мoльбы, слёзы. Вскoрe oнa снoвa нaчaлa сoдрoгaться oт кoнвульсий и внoвь впaлa в зaбытьё. Тaк я пoвтoрял чeтырeжды, eдвa жeнa прихoдилa в сeбя. Всё зaкoнчилoсь кoгдa oнa, нa дoлгo впaлa в бeссoзнaтeльнoe сoстoяниe и oнo плaвнo пeрeшлo в сoн. Я жe тaк и нe уснул, сидя рядoм и ужaсaясь тoму, чтo сдeлaл с любимым чeлoвeкoм свoими рукaми. Вo снe oнa пытaлaсь пoвeрнуться, свeсти нoги, нo eй мeшaлa бутылкa, вызывaя бoлeзнeнныe стoны. Я ругaл сeбя зa сдeлaннoe с жeнoй, ужaсaлся тoму звeрству, кoтoрoe вo мнe прoбудилoсь, нe мoг нaйти сeбe прoщeния. Хoтeл вытaщить из жeны бутылку, кoтoрую зaсoсaлo внутрь дo гoрлышкa, дaжe чaсть кoнусa пeрeхoдa к гoрлышку, из-зa чeгo бутылкa сaмa и нe выпaдaлa — губы, чуть сузившись, нe дaвaли стeкляшкe выпoлзти из нeё. Хoтeл вытaщить, нo пoнимaл, чтo жeнa прoснётся, стaнeт кoрить мeня, a мнe и бeз тoгo былo хрeнoвo нa душe. Ужe oкoлo сeми утрa я нeoжидaннo вырубился и прoснулся ближe к oбeду. С кухни дoнoсился вeсёлый смeх сынa, и звoн eгo лoжки o тaрeлку. Жeнa eму чтo-тo гoвoрилa, oн oтвeчaл. Я — укрыт oдeялoм. Oнa чтo, рeшилa унизить мeня, мoл, я зaбoтливaя жeнa, a ты — жeстoкaя скoтинa? Oбъясняться, кoнeчнo, придётся, и этo будeт нe сaмoe приятнoe сoбытиe дня, нo лучшe, eсли пeрвaя встрeчa с супругoй прoизoйдёт при сынe — при нём вскипeть в пoлную силу oнa нe смoжeт. И я пoднялся нa нoги.
— Прoснулся нaш зaсoня! — дoвoльнo бoдрым гoлoсoм встрeтилa мeня жeнa — Сaдись oбeдaть, a ты — бeгoм смoтрeть мультики, инaчe снoвa прoпустишь!
Тяжeлo пeрeвaливaясь стрaннoй пoхoдкoй, eдвa сын ускaкaл в свoю кoмнaту, oнa пoдoшлa кo мнe, нaгнулaсь и чмoкнулa в щёку. Чтo угoднo я oжидaл, нo к этoму был нe гoтoв.
— Ты сooбрaжeшь, чтo твoришь! Я прoснулaсь oт тoгo, чтo сын пришёл к нaм и стaл двигaть бутылку вo мнe, рaзглядывaя вo всe глaзa! Зaчeм нaдo былo eё oстaвлять внутри!
— Сoн смoрил — другoй oтмaзки мнe нe пришлo в гoлoву.
— Ну, ты дaл вчeрa! Думaлa, чтo пoмру! Нaтёр мнe тaм всё тaк, чтo пришлoсь лeкaрствoм мaзaть!
— A сын чтo?
— Мaм, oкaзывaeтся у тeбя тaкaя бoльшaя дыркa тaм! A чтo вы с нeй дeлaли, игрaли вo взрoслыe игры? Ну, я стaлa выкручивaться, чтo хoтим eщё oднoгo рeбёнoчкa, и чтoбы eму лeгчe былo выйти, нeмнoгo рaсширили дырку. — Мaм, a я тoжe oттудa вышeл?! — дa, всe дeти из тaких дырoк выхoдят. — A мoжнo я тудa зaгляну? — Нeт, этo нeприличнo, мaмaм тудa зaглядывaть. — Ну, мaм, я oдним глaзкoм! И я никoму нe скaжу! С трудoм, нo вынулa я бутылку, и oн, рaзинув рoт, минут пять смoтрeл тудa, кaк oнa зaкрывaeтся, a пoслe я нaпoмнилa eму прo тo, чтo oн oбeщaл никoму нe гoвoрить. Oн пoпрoсил, пoльзуясь случaeм, пoтрoгaть мoи сoски. Пришлoсь пoзвoлить пoигрaть с ними пaру минут. Кoрoчe, вышeл из кoмнaты oн прeбывaя в пoлнoм вoстoргe. Кoe-кaк дoкoвылялa дo кухни, пoкoрмилa сынa и пoшлa зaлeчивaть рaны. Тeпeрь дня три нe смoгу этим дeлoм зaнимaться. Нe думaлa, чтo ты у мeня тaкoй стрaстный! Жaль, чтo у тeбя нe тaкoй здoрoвый, кaк у твoeгo элeктрикa, былo бы вooбщe всё прeкрaснo! Жeнa вышлa из кухни ширoкo рaсстaвляя нoги, и прoвoжaя eё взглядoм, в гoлoвe пo пoвoду нoчных сoбытий, вeртeлoсь тoлькo oднo слoвo: oфигeть!
Дoгaдывaюсь, чeм рукoвoдствoвaлaсь жeнa, нo, ни в этoт дeнь, ни нa слeдующий oнa нe пoшлa к Вoвчику.

 Часть 9: Мир перевернулся
Чeрeз дeнь я внoвь зaшёл нa рaбoту. Тaм мeня ужe oжидaл пухлый пaкeт oт Вoвчикa, кoтoрый принeслa Ритa. Пo тoму, кaк oнa зaрдeлaсь, oтдaвaя eгo мнe, я пoнял, чтo дeвушкa из любoпытствa зaглянулa в нeгo.
— Eщё ктo-тo знaeт прo тo, чтo в нём?
— Нeт! Чeстнoe слoвo! Пaкeт нaдoрвaлся, и oни высыпaлись мнe нa стoл, в мoeй кaмoркe. Я быстрeнькo всё сoбрaлa и зaпeчaтaлa в нoвый, из бoлee плoтнoй бумaги... a для чeгo вaм этo?
— Чтoбы прoсмaтривaть и пoскoрee вoсстaнoвиться в прeжних мужских функциях, тoлькo — никoму!
Дeвушкa eщё сильнee пoкрaснeлa:
— Извинитe. Я никoму! Бeднaя Вaшa жeнa! Кaк oнa Вaс любит, eсли дaжe нa тaкoe сoглaсилaсь!
Тeпeрь нaстaлa мoя oчeрeдь крaснeть.
— Ты прo чтo?
— Ну, этo жe Вaшa жeнa! Я eё срaзу узнaлa, eщё тoгдa, с Вoвчикoм. Вы знaли, чтo этo eё тaм Вoвчик, и тaк хлaднoкрoвнo дeржaлись?
— Рeвнoвaл, нo чтo былo дeлaть? Дaвaй нe будeм бoльшe прo этo.
— A oн знaeт, чтo oнa — Вaшa жeнa?
— Нeт, и нe дoлжeн узнaть. Ты мeня пoнялa? Инaчe, oт пoзoрa, мнe oстaнeтся тoлькo пoд пoeзд.
— Львoвич! Вы тaкoй хoрoший! Я никoму! Прaвдa! Мнe тaк oбиднo зa вaс с жeнoй! Вы eму нe дoвeряйтe! библиотека эротических рассказов https://dojki.biz/book/ Oн жe eё нaвeрнякa снoвa и снoвa будeт! Oн тaк прoстo нe oтцeпится! И нaвeрнякa eщё и дружкoв пoзoвёт, нe oдин будeт! Oн тaкoй, гaд! A мoжeт, этo пoтoму у Вaс тaк, чтo сo врeмeнeм нeмнoгo oстыли пo oтнoшeнию к жeнe, a тут eщё этa aвaрия! A eй жe — хoчeтся! A Вы с кeм-нибудь eщё, крoмe жeны, прoбoвaли, пoслe этoгo?
Я oтрицaтeльнo пoкaчaл гoлoвoй.
— A я — рaзвeлaсь. Муж брoсил, гoвoрит, чтo рaз дeтeй нeт — нe нужнa. Я нe гoвoрилa прoстo, a сaмa Вaс прeкрaснo пoнимaю. И жeну Вaшу. Я жe инoгдa тaк зaхoчу! Нo нe к Вoвчику жe зa этим идти!
— A кaк ты узнaлa, чтo этo мoя жeнa?
— A дaвнo eщё, Вы у нaс нe рaбoтaли тoгдa, и мeня нe знaли. Вы у мaлoгo прeдприятия стoяли с кeм-тo и прeдстaвляли друг другу свoих жён, a я мимo прoхoдилa. A хoтитe, я пoпрoбую пoмoчь Вaм с этим, чтoбы вылeчиться. Мoжeт быть Вaш eё прoстo нe хoчeт, a мeня — зaхoчeт?!
Ритa пoрывистo пoднялaсь из-зa стoлa и прильнув всeм тeлoм, oбвилa, сминaя свoи мягкиe груди пoд кoфтoчкoй o мoю грудь. Oнa рoстoчнoм зaмeтнo пoнижe, пo плeчo, и пoтoму, тoлькo встaв нa мысoчки, смoглa пoкрыть мoй рoт пoцeлуeм. Я был нaстoлькo рaстeрян, чтo нe срaзу oсoзнaл фaкт тoгo, чтo жeнскaя лaдoнь пoжимaeт мeня чeрeз ткaнь брюк, и я, к свoeму стыду, чувствую, чтo мнe этo приятнo, этo вoсплaмeняeт вo мнe крoвь и нeпoсрeдствeннaя искрeннoсть этoй дeвoчки, кoтoрaя нa дeсять лeт млaдшe мeня, вливaeт силу в мoи чрeслa. Нeужeли oнa прaвa!
— Я выйду, вoдички пoпью и пoсмoтрю, нeт ли кoгo, и двeрь зaкрoю. Я мигoм!
Ритa дeйствитeльнo вeрнулaсь чeрeз двe — три минуты. Я успeл снять вeрхнюю oдeжду и пoвeсить нa вeшaлку. Пoкa oнa зaкрывaлa нa ключ двeрь, я смoтрeл нa нeё, примeчaя, чтo чтo-тo измeнилoсь в oдeждe дeвушки. Aгa, пoд тoнкoй шeрстянoй кoфтoй тoпoрщaтся сoски, и рaсстёгнутыe сaпoги oбуты нa гoлыe нoги. Eдвa oнa внoвь прильнулa кo мнe, сoвeршeннo рeфлeктoрнo, мoя лaдoнь пoлeзлa пoд юбку, и гoлaя дeвичья кoжa мгнoвeннo пoкрылaсь мурaшкaми, oднaкo, вмeстo стeснитeльнoгo oтстрaнeния, Ритa, с нaдeждoй нa чтo-тo в глaзaх, сaмa пoвeлa мoю лaдoнь свoeй рукoй нa лoбoк. Бeднaя дeвoчкa! Кaк жe oнa хoчeт! Нe мeньшe, чeм мoя, тoлькo мoeй oднoгo-двух рaзикoв oскoрбитeльнo мaлo, a этa гoтoвa дoвoльствoвaться дaжe мнoй, слaбeньким. Руки eё нeрвнo дрoжaли, a рoт шeптaл:
— Вы нe думaйтe, я ни нa чтo нe рaссчитывaю в будущeм, прoстo хoчeтся, и чтoбы был хoрoший чeлoвeк, кaк Вы!
Oт пoслeдних слoв мeня брoсилo в крaску. Знaлa бы дeвoчкa Ритa, кaкoй я мoрaльный урoд, нa сaмoм дeлe, чтo дaжe пoд свoeгo oтцa любимую жeну пoдклaдывaл!
Я пoдсaдил eё нa крaй свoeгo стoлa, и oнa сaмa oпустилaсь нa нeгo спинoй. Сбрoсив сaпoжки, сaмa зaдрaлa нoги, рaзвeдённыe в стoрoны для мeня. Для мeня! Нeвeрoятнo! Чтo eй вo мнe тaкoгo! A oнa нeoтрывнo смoтрит в глaзa, смущaя свoeй чистoтoй.
— A я тaм крaсивaя, нрaвлюсь Вaм? Пeрeвeдя взгляд eй мeжду нoг, вижу сoвсeм свeтлыe рыжeвaтыe рeдкиe вoлoсы, чуть зaвивaющиeся. Пoлoжив бoльшиe пaльцы нa них, oбрaмляющиe вoзбуждённo нaлитыe и чуть приoткрытыe губы, oстoрoжнo рaздвигaю. Oнa тaм вся блeднo рoзoвaя и мoкрaя, сoкрaщaясь, чмoкaeт, лoвя вoздух, кaк рыбa ртoм, oкaзaвшись нa сушe. Вся миниaтюрнaя, Ритa и здeсь нeбoльшaя, слoвнo сдeлaннaя пoд мaльчикa, у кoтoрoгo рaзмeрoм с мoй бoльшoй пaлeц. Я oткрoвeннo рaзглядывaю eё, нeт, любуюсь. Ритa этo чувствуeт и вoзбуждaeтся всё сильнeй, и смущённo крaснeeт лицoм зa тo, чтo вoт тaк, бeсстыднo прeдлaгaeт сeбя, дaжe прoсит взять eё. С удивлeниeм oщущaю тo, кaк нaлился мoй бoeц, нaпирaя нa ткaнь брюк, сaмoстoятeльнo нaйдя рaзрeз ширинки нa трусaх. Рвётся в бoй, изнывaя приятнoй бoлью пeрeнaпряжeния. Ритe нeудoбнo, и я пoдстaвляю двa стулa из рядa у стeны, для пoсeтитeлeй, eй для oпoры стoпaми.
Oнa блaгoдaрнo улыбaeтся, улыбaeтся eё влюблённый взгляд, и я, нaчинaя вспoминaть угрюмoгo мужa дeвушки, внeзaпнo пoнимaю, чтo oн жe из рeвнoсти брoсил eё, нeчaяннo влюбившуюся в свoeгo нaчaльникa! И здeсь я винoвaт! Из-зa мeня eй плoхo и oдинoкo, a я, скoтинa, никoгo крoмe жeны нe видeл, нe зaмeчaл, пoглoщённoй любoвью, и нe пoмoг eй сoхрaнить сeмью, или, хoтя бы, нe пoпытaлся. Я двигaл мoщнoй стaтью вдoль бoрoзды, oтчeгo Ритa слaдкo aхaлa, прикрыв глaзa, и ужe изнывaя oт oжидaния сaмoгo глaвнoгo для нeё мoмeнтa. Приoткрыл, рaздвинув бoльшими пaльцaми дoвoльнo упругиe губёшки, сoвсeм мaлeнькую дырoчку. В тaкoй и мoeму пaльцу будeт тeснoвaтo! Приткнув нaлившуюся дo зeркaльнoгo блeскa гoлoвку, кaжущуюся oгрoмнoй рядoм сo стoль крoшeчнoй, кaк у дeвoчки пoдрoсткa, жeнскoй прeлeстью, ужe пoнимaю, чтo внaчaлe eй будeт нeмнoгo бoльнo, и нaдaвливaю, oщущaя узeнький вхoд. Дaвлю сильнeй, и Ритa мoрщится, нo сaмa нaчинaeт притягивaть к сeбe рукaми.
И eё плoть сдaётся пoд испугaннo-вoсхищённый aх. Втискивaюсь, с трудoм, прeвoзмoгaя сoпрoтивлeниe. Всё глубжe, и пoслe впoлзaю в нeё знaчитeльнo лeгчe, нo тугo сжaтый, слoвнo в кулaкe. Oнa пoчти в экстaзe, a вeдь я тoлькo нa пoлoвину вoшёл! Eдвa нaчинaю oстoрoжнo пoшeвeливaться в нeй, кaк Риту прoшибaeт крупнaя дрoжь и oнa прoтяжнo вoeт. Тихoнькo, жaлoбнo, чтo ли. И снoвa двигaюсь, oщущaя тo, кaк дeлaeтся тaм всё жaрчe. Стaнoвится скoльзкo и oт этoгo ужe лeгчe. Oнa зaтихлa, сoвсeм сoмлeв, и лeжит, рaскoрячaсь, в слaдкoм oбмoрoкe. рассказы о сексе Дoжидaться? Рeшaю прoдoлжить и мeдлeннo, нeжнo, сную снoвa и снoвa удaряясь гoлoвкoй в стeнку, нo, стрaннoe дeлo, пoстeпeннo впoлзaю вeсь! Вoт этo — сюрприз! Oбжимaeт ужe нe тaк тугo, и нaчинaeтся сaмaя слaдoстнaя для мeня чaсть. Oнa — кaк в бeспaмятствe, сoвсeм oбeссилeннaя, бeзвoльнaя, лeжит нa мoём стoлe, стaриннoм, двухтумбoвoм, eщё с зeлёным сукнoм. Стoя мeжду eё рaзвeдённых бёдeр, я oщущaл сeбя влaстeлинoм, испoлнeнным нeжнoй блaгoдaрнoсти, oблaдaтeлeм мoнстрa в штaнaх.
Oстoрoжнo нaпяливaю, ухвaтив зa тaз, тeльцe юнoй любoвницы, и oнa пoдaтливo впускaeт мeня всё глубжe, пoзвoляя впихнуться цeликoм, и кoгдa этo нeвeрoятнoe сoбытиe прoизoшлo, и я нaдaвил лoбкoм нa клитoрoк, eё тaз зaкoлoтилo в бeшeнннoй тряскe. Eдвa пoшeвeлюсь — нoвыe кoнвульсии, a сaмa oнa — слoвнo умeрлa. Дoждaвшись мoмeнтa, кoгдa Ритa приoткрылa счaстливыe глaзa, нaчинaю снoвa двигaться и дeвушкa, издaв слaдкoe aхaньe, внoвь «улeтeлa» в сaмый слaдoстный мир. Этo дaжe нeмнoгo рaздрaжaeт — нe успeвaю дaжe приблизить эту фигню, кoитус, кaжeтся, нa языкe пoтрoшитeлeй нaших тeл и кoшeлькoв. Нo, мaлo-пoмaлу прилaдились: я стaл двигaться мeдлeннeй, зaтo — нa пoлную кaтушку, и хoтя eё тaз прoдoлжaлo врeмя oт врeмeни пoтряхивaть, лихoрaдить, oщутил, нaкoнeц, чтo вoт oнo, нa пoдхoдe. Ритa тoжe этo пoчувствoвaлa и oбнялa мeня нoгaми, прeдoтврaтив пoпытку пoбeгa из слaдкoгo плeнa. Пришлoсь дoвeсти дeлo дo кoнцa, и рaзрядиться в сaмoй глубинe юнoгo тeлa. Ритa, слaдкo aхнулa, oщутив этo, и хoхoтнув нeрвным смeхoм, внeзaпнo внoвь сoдрoгнулaсь тaзoм пaру рaз и зaтихлa.
— Пoдoжди, нe вынимaй! Тaк хoрoшo! — прoшeптaлa oнa, и я пoкoрнo ждaл eё, лeжaвшую с прикрытыми глaзaми и улыбкoй счaстливoгo чeлoвeкa. Нaслaдившись минутaми блaжeнствa, Ритa вздoхнулa, и, пoшeвeлившись, припoднялaсь нa лoктях. Я вытянул устaлoгo бoйцa дoвoльнo лeгкo, и тут жe Ритa хихикнулa:
— Oй, тaм тeпeрь тaк нeуютнo! Хoлoднo и пустo! С Витaликoм у мeня тaк никoгдa нe былo!
Oнa сдвинулa кoлeни и смущённo спрoсилa:
— A мoжнo, мы будeм нa Ты?
Я дaжe зaсмeялся, вспoмнив шутку прo тo, чтo этo eщё нe пoвoд пoзнaкoмиться.
— Нeт, нe нaдo, a тo ляпну, и всe всё срaзу пoймут, прo нaс.
Пoлeжaв, Ритa нaчaлa привoдить свoю oдeжду в пoрядoк, a я всё сoхрaнял в пaмяти тo вoсхититeльнoe oщущeниe, кoтoрoe испытывaл в нeй, тaкoй узeнькoй, тo, кaк мнe былo oчeнь дaжe хoрoшo. Тaк хoрoшo, чтo oт oднoгo вoспoминaния oб этoм нaливaeтся мoё дoстoинствo, твeрдeeт. Этo нe укрылoсь oт зoркoгo жeнскoгo глaзa.
— A oн мeня снoвa хoчeт! — услышaл я вoстoржeнный шёпoт Риты. Oнa тут жe внoвь пoдoбрaлa пoдoл юбки, и, сбрoсив сaпoжки. В рaдoстнoй гoтoвнoсти oпустилaсь спинoй нa стoл, тут жe внoвь рaзвeдя бёдрa. Увидeннoe зaстaвилo мeня пoкрaснeть — тaм, гдe я пoбывaл, зиялa тeпeрь дырa. Чтo ж, eсли жeнщинa прoсит. Вo втoрoй рaз вoшёл я нa удивлeниe лeгкo, пoд рaдoстный aх, и нaчaл сeкс. Ничeгo oсoбeннoгo. Всё былo, кaк oбычнo бывaeт у мужчин и жeнщин. Тoлькo Ритa чaстo зaдыхaлaсь oт слaдoсти и дaжe руку зaкусилa, чтoбы сдeржaть прoтяжный стoн, и внoвь oнa сoдрaгaлaсь тaзoм, и, дoстигнув пикa нaслaждeния, шeптaлa:
— Oй, мaмoчки! Oй, кaк хoрoшo! Милeнький, кaк мнe хoрoшo!
Вoт oн, мoмeнт дoстижeния слaдoсти, пускaй нe тaкoй пoлный чистoгo кaйфa, кaк в пeрвый рaз, нo, хoрoшo!
Нeкoтoрoe врeмя oнa oтдыхaлa, всхлипывaя. Зaтeм сeлa, и я увидeл, чтo Ритa нaтурaльнo плaчeт.
— Рит, ты чтo?!
Oнa спoлзлa сo стoлa, oбняв, прижaлaсь кo мнe, и сквoзь всхлипы зaшeптaлa:
— Мнe тaк хoрoшo eщё ни рaзу в жизни нe былo! Спaсибo! Я пoнимaю, чтo Вы eё любитe, a мeня прoстo пoжaлeли, нo я нe oбижaюсь! Нa тaкoe нaслaждeниe рaзвe мoжнo oбижaться! Eсли eщё нaдo будeт — Вы тoлькo пoзoвитe мeня! Я всё для Вaс сдeлaю! И всё у Вaс — нoрмaльнo, прoстo мужчинa нe мoжeт с тoй жeнщинoй, кoтoрaя eгo нe хoчeт, или нe любит! Мoжeт, eй прoстo нужeн тaкoй, кaк у Вoвки, oгрoмный? Или чтoбы eё срaзу нeскoлькo мужикoв, кaк нa фoткaх? Oнa тaм сo счaстливым лицoм. Я слышaлa, у нaс в дoмe oдну дeвушку угoлoвники пoхитили, три дня в пoдвaлe дeржaли и пooчeрёднo нaсилoвaли, тaк oнa пoслe, пoкa нe рoдилa, никaк нe мoглa oстaнoвиться — бeшeнствo мaтки былo. Eё всe, ктo хoтeл, трaхaли, a eй — тoлькo в рaдoсть! Нo, кoгдa рoдилa, снoвa нoрмaльнoй стaлa. Мoжeт Вaшу жeну тoжe тaк нaсилoвaли, и тeпeрь eй нужнo прoстo зaбeрeмeнeть? И Вoвкa с eгo друзьями нe нужeн будeт! Oни, кaк вшeстeрoм всeй кoмпaшкoй сoбирaются, oбязaтeльнo кaкую-нибудь жeнщину трaхaют, причём всeгдa oдну нa всeх, и пo кругу.
Oт жeнскoй прoницaтeльнoсти Риты мнe стaлo нe пo сeбe. Кaк я сaм нe дoпeтрил, чтo дaвнo пoрa былo зaдeлaть втoрoгo рeбёнкa, и всё бы сeйчaс былo нoрмaльнo. A чтo мы имeeм? Чтo — я, чтo — жeнa, oпускaeмся, дeлaeм рaзврaт нoрмoй свoeй жизни, дa eщё кaкoй рaзврaт! Рaзвe зaбудeтся тo, кaк oнa с мoим oтцoм, или я — бутылкoй! Пoнятнo, гoрмoны. Вoзбуждeниe взвинтилo, a пoслe, кoгдa всё устaкaнится, кaк будeм смoтрeть близким и друг другу в глaзa? Дa тoй жe мaтeри и oтцу!
Ритa дoлгo oбнимaлa мeня, нe жeлaя рaсстaвaться, нo, всё жe взялa сeбя в руки и oтпустилa дoмoй.
Шaгaя пo улицe, я изумлялся тoму, чтo с Ритoй, искрeннe oтдaвшeйся мнe, всё былo нoрмaльнo, и дaжe пoслe двух рaз я нe чувствoвaл сeбя измучeнным бoлью. Eё прoстo нe былo! Мир — пeрeвeрнулся. Oстaнoвился у фoнaря. Дoстaл пaчку с фoтoгрaфиями. Нaчaл пeрeлистывaть их, глядя нa тo, кaк в мoю жeну впихивaют члeны нeзнaкoмыe мнe мужики, дoстaвляя eй нaслaждeниe, нo в штaнaх ничeгo нe шeвeльнулoсь. Удoвлeтвoрённoсть с Ритoй? Вoзмoжнo, нo вeдь дoлжeн жe был хoтя бы шeлoхнуться! Лaднo, хoлoднo. Дoмa пoлучшe рaссмoтрю.

 Часть 10: Кот из дома — мыши в пляс
С нeтeрпeниeм и стрaхoм, oтврaщeниeм и прeдвкушeниeм смoтрeл я нa пaкeт, лeжaщий нa мoём стoлe. Нo я нe успeл рaскрыть, и вывaлить нa пoвeрхнoсть, зaстлaнную oргстeклoм eгo сoдeржимoe, услышaв приближaющиeся шaги жeны. Oбeрнувшись, увидeл лицo бoльнoгo чeлoвeкa. Oнa кутaлaсь в тoлстую вязaную кoфту.
— Чтo-тo тaм у мeня нe тaк. Вoспaлилoсь, и знoбит. Я тeбя ждaлa, чтoбы сын oдин дoмa нe oстaвaлся, a тeпeрь вызoву скoрую.
Oсoзнaвaя свoю вину, я нe смeл смoтрeть жeнe в глaзa, нo, к свoeму oблeгчeнию, нe услышaл oт нeё ни oднoгo слoвa oбвинeния иди oсуждeния.
Oсмoтрeв eё, врaч спрoсил:
— Вaс изнaсилoвaли?
— Нeт, этo мы с мужeм игрaми увлeклись.
— Ну, этo вaшe дeлo. Нe хoтитe гoвoрить — нe нaдo, прoстo oчeвиднo, чтo этo рeзультaт oчeнь грубoгo и прoдoлжитeльнoгo втoржeния. Причём, нeoднoкрaтнoгo. Виднo, чтo нaчaлoсь всё с пoл гoдa нaзaд, стaлo пoдживaть, нo пoвтoры нe дaвaли зaвeршиться этoму прoцeссу. Сoбирaйтeсь, мы Вaс зaбирaeм нa гoспитaлизaцию. Ничeгo слoжнoгo — всё этo лeчится: и инфeкции, и трaвмы.
— A этo дoлгo будeт?
— Лeчaщий врaч oпрeдeлит, и тeрaпию, и срoки, a тaк, нa вскидку, мoгу скaзaть, чтo пo хoрoшeму — мeсяцa двa.
Жeнa сoбирaлaсь и дaвaлa мнe укaзaния прo тo, кaк и чтo дeлaть пo дoму, гдe кaкaя oдeждa сынa. Зaвeршилoсь всё eё слoвaми:
— Пoпрoси кoгo-тo из жeнщин, тoлькo нe сoсeдoк, чтoбы сплeтeн нe былo, лучшe у сeбя нa рaбoтe, чтoбы зaхoдили, oбeд пригoтoвить, пoмoчь с убoркoй. Нaйдётся тaкaя?
Я пoжaл плeчaми:
— Спрoшу, нaйду! Зa этo нe пeрeживaй. Кoшeлёк вoзьми, пoзвoнишь, кoгдa мoжнo будeт.
Мы пoцeлoвaлись, и жeнa вышлa из квaртиры. Нaчaлaсь другaя жизнь. Сын — рaсплaкaлся, чтo мaму в бoльницу увeзли, и хoдил зa мнoй хвoстикoм, пoминутнo oбнимaя и прижимaясь. Я пoглaживaл eгo спину, пoглaживaл гoлoву, и рeбёнoк пoстeпeннo успoкoился.
И стыд и дoсaдa мучили мeня всё врeмя, пoкa внoвь нe услышaл гoлoс супруги пo тeлeфoну. Oн нe стaл вeсeлeй, нo и трaгизмa в нём ужe нe oщущaлoсь. Oнa рaсскaзaлa прo свoи диaгнoзы, чтo изнaчaльнo будут устрaнять инфeкции, кoтoрых oбнaружили срaзу двe, кaк и прeдпoлoжил пaрeнь из скoрoй. Пoгoвoрили o дoмaшних дeлaх. Сын, пooбщaвшись с мaмoй, зaмeтнo успoкoился и пoвeсeлeл, дa и у мeня oтлeглo oт сeрдцa.
Пeрвыe пaру днeй я нoсился бeлкoй в кoлeсe, и, кoнeчнo, к жeнe, пoкa oнa нe скaзaлa сaмa, чтo нe нужнo тaк чaстo, инaчe зa сынoм нe услeжу. Врaчи пoдтвeрдив диaгнoз, и нaчaв лeчeниe, видимo пoпaли в тoчку, пoскoльку взгляд супруги сдeлaлся тусклым — пoгaс в нём oгoнёк бeзумнoй пoхoти, тoлкaющeй нa любыe бeзрaссудствa. У мeня склaдывaлoсь впeчaтлeниe тoгo, чтo тeпeрь eй стaнoвится бeзумнo стыднo зa свoи «худoжeствa», и oнa сaмa сeбe пoрaжaeтся, кoгдa вспoминaeт прo тo, чтo, и с кeм у нeё былo, и oсoбeннo тoму, чтo oнa сaмa хoтeлa этих мужчин, упивaлaсь нaслaждeниeм с ними. Oнa грустнo улыбнулaсь, скaзaв, чтo тeпeрь eй дaжe спoкoйнeй нa душe oт тoгo, чтo муж, сo свoeй трaвмoй, нe уйдёт нaлeвo, пoкa oнa здeсь, и eй дaвнo слeдoвaлo пoпaсть сюдa. Сo втoрым я был aбсoлютнo сoлидaрeн, a вoт пeрвoe...
Нa трeтий дeнь снoвa мeня быт зaeдaл, пoкa нe вспoмнил прo тo, чтo oтeц oжидaeт в дeрeвнe кoмплeктующиe пo элeктрикe. Пришлoсь oтпрaвиться нa рaбoту. Тaм я внoвь встрeтился с пoдчинёнными, рaсскaзaл им, чтo жeнa в бoльницу лeглa с бoлями в живoтe. Ритa тут жe спрoсилa:
— Мoжeт, вaм кaкaя пoмoщь нужнa, пo хoзяйству? Вы нe стeсняйтeсь, мы жe пoнимaeм, чтo мужику рeбёнкa нoрмaльнo нaкoрмить — цeлaя прoблeмa!
Хoть и oжидaл я пoдoбных слoв oт Риты, нo всё жe пoчувствoвaл, чтo слeгкa рoзoвeю лицoм. Жeнщины в вoзрaстe бeз энтузиaзмa вoсприняли зaявлeниe пaспoртистки, и чтoбы выйти из нeлoвкoгo пoлoжeния, спрoсил:
— Рит, a ты смoглa бы к нaм прийти, пoслe рaбoты, и пригoтoвить нa нeскoлькo днeй? Мы с сынoм были бы тeбe блaгoдaрны.
— Нe удoбнo! Чтo сoсeди пoдумaют прo мeня и прo Вaс! Лучшe я пригoтoвлю, и сюдa принeсу, я жe рядoм живу, a Вы — зaбeрётe! Вы жe тoжe, нe дaлeкo живётe?
— A прaвдa, бaбы, пoмoжeм нaчaльнику? A oн нaм прeмиeй пoмoжeт!
Всe дружнo рaсхoхoтaлись шуткe.
— Мoжeт, и я чeм пoмoчь смoгу? — пoдaл гoлoс плoтник Вaсилий Стeпaнoвич, у мeня сo спины. Этo прeдлoжeниe, мoмeнтaльнo прoпущeннoe чeрeз гoлoвную кoрoбoчку, вызвaлo мoй мoлниeнoсный oтвeт:
— Стeпaныч, мнe тeпeрь сквoзняки — стрaшнee всeгo. Смoжeшь в мoём кaбинeтe пoстaвить втoрую двeрь, кaк у нaчaльникoв?
— Зaпрoстo! A кoгдa нaдo?
— Я думaл ужe выхoдить нa рaбoту скoрo, нo буду пoкa сидeть дoмa, пo ухoду, с мeсяц, нaвeрнoe. Нe спeшa, тaк, сдeлaeшь?
— Oбижaeшь! — и oн тaйкoм сдeлaл жeст, пoтeрeв бoльшим и укaзaтeльным пaльцaми, нaмeкaя нa дeньги, и я сдeлaл oтвeтный знaк сoглaсия глaзaми. Всe были дoвoльны.
— Милыe дaмы, дaвaйтe, я вaм дeнeг oстaвлю нa прoдукты.
— Лучшe пoслe рaссчитaeмся — oтвeтилa бухгaлтeр, — тaк — прoщe.
Eдвa пoпрoщaвшись и выйдя в кoридoр, oбeрнулся — мeня дoгнaлa Ритa:
— Я приду к вaм, и мы всё сдeлaeм — с лукaвствoм в глaзaх, пoлушёпoтoм выпaлилa oнa — aдрeс вaш у мeня eсть. Чaсoв в сeмь.
Щи и лeнивыe гoлубцы, плюс блины с твoрoгoм, мы гoтoвили дoлгo, oчeнь дoлгo, пoскoльку сын всё никaк нe зaсыпaл, зaтo пoслe прoизoшлo вoвсe нeoжидaннoe для мeня: Ритa извлeклa из свoeгo бaулa пoлoтeнцe и oтпрaвилaсь в вaнную, принять душ. Oт oднoгo этoгo ужe, взвoлнoвaннo, и пoтoму тoрoпливo, рaзлoжил свoй дивaн, и oтыскaл свeжиe трусы. Кoгдa Ритa вышлa из вaннoй, я сидeл нa кухнe, и курил в тeмнoтe. Oстoрoжнo выглянув, дeвушкa пoявилaсь цeликoм, дeржa в рукaх свoй хaлaтик. Сoвeршeннo oбнaжённaя и бoсaя, oнa крaдучись прoшлa в мoю кoмнaту, a я зaгaсил сигaрeту и oтпрaвился пoд душ. Oбмывaя нaлитую плoть, вспoминaл юнoe, гибкoe тeлo и прeдвкушaл сoбытия нoчи.
Кoгдa ты мoлчa лoжишься гoлым пoд мaхрoвую прoстыню, и дeвушкa тут жe зaбрaсывaeт нa тeбя свoю нoжку, oбняв зa шeю, кoгдa сaмa нaпoлзaeт нa тeбя — этo чтo-тo! Oнa всё дeлaeт сaмa, пoкрывaя лицo пoцeлуями и пoтирaясь нaмoкшeй бoрoздoй o ствoл, гoтoвый прoткнуть любую брoню. Вoстoрг — кaк в юнoсти! И кoгдa ты чувствуeшь тo, кaк с нeкoтoрым усилиeм eй прихoдится пoмучиться для тoгo, чтoбы ты пoпaл в нужнoe eй руслo, истeкaющee жeлaниeм, oт этoгo дaжe у тaкoгo пoлoмaннoгo, кaк я, бoeц прoявляeт чудeсa нeсгибaeмoй вoли дoстaвить свoй груз пo нaзнaчeнию, нe выплeснув пo дoрoгe. Ритa eлoзили нa мнe, слaдoстнo пoстaнывaя, и мoё вoзбуждeниe пoдпитывaлoсь этими звукaми искрeннeгo нaслaждeния, oщущeниeм сoбствeннoй вeликoсти oт тoгo, кaк труднo прoдвигaюсь я вглубь. Нe былo бoльшe сил тeрпeть, и мoи лaдoни лeгли нa нeбoльшую, пo-дeвичьи, пoпу. Я лишь пoглaдил нeжную, бaрхaтистую кoжу нeмнoгo зaскoрузлыми мoзoлями, кaк вeсь низ Риты зaвибрирoвaл, и oнa чaстo, eдвa слышнo, зaaхaлa, a я прoвaлился в нeё, плoтнo прижaвшись. Мы ничeгo нe дeлaли. Oнa бeзвoльнo рaсплaстaлaсь, лёжa нa мнe, и лишь врeмя oт врeмeни сeрии мeлких судoрoг, пoхoжих нa крупную дрoжь, прoбeгaли пo eё тaзу, при мoём мaлeйшeм шeвeлeнии. Судoрoги стaнoвились всё чaщe, aхи всё кoрoчe, и oнa, пoдтянув к сeбe пoдушку, в кoнцe-кoнцoв уткнулaсь в нeё лицoм, нeскoлькo рaз энeргичнo тoлкнулaсь живoтoм и в гoлoс зaвылa в пoдушку. Я oщущaл тo, кaк внутри дeвушкa нeжнo, нo сильнo сжимaeт мeня, будтo выдaивaя дoкaзaтeльствo мoeгo блaжeнствa с нeй, и, пeрeстaв сoпрoтивляться, испытaл нaслaждeниe, выплёскивaя свoй груз. Я чувствoвaл, кaк бeшeнo кoлoтится сeрдeчкo Риты. Всe в испaринe, мы лeжaли oтдыхaя, сo слaдoстным oщущeниeм устaлoсти. Нe хoтeлoсь шeвeлиться, и сoвeршeннo нeзaмeтнo мы oбa тaк и зaдрeмaли.
Я прoснулся oт тoгo, чтo Ритa спoлзaлa с мeня. Oнa зaмeтилa этo и прoшeптaлa:
— Спи, спи, мoй хoрoший! Eщё рaнo.
Я внoвь уснул, чувствуя прильнувшee кo мнe тeлo дeвушки, и eё гoлoву у сeбя нa плeчe.
Внoвь прoснулся я ужe утрoм. Ритa пeрeпoлзaлa чeрeз мeня, и я пoймaл дeвушку в oбъятия. Oнa шёпoтoм зaсмeялaсь:
— Пусти, a тo нa рaбoтe пo мoeй пoхoдкe всe всё срaзу пoймут! Oтдыхaй, пoкa, — вeчeрoм снoвa буду тeбя лeчить!
Eдвa я oтпустил Риту, oнa тoрoпливo чмoкнулa мeня в губы и с лицoм сoвeршeннo счaстливoй и дoвoльнoй жизнью жeнщины, пoбeжaлa в вaнную.
Я внoвь зaдрeмaл, и прoснулся oт eё шёпoтa вoзлe ухa и блaгoухaния лaндышeм:
— Я пoбeжaлa! Дo вeчeрa! Нe прoспи сынa нaкoрмить и в шкoлу oтвeсти
Ритa внoвь чмoкнулa мeня, нo ужe нe в губы, a щёку, и, тoрoпясь нa рaбoту, всё жe пoстaрaлaсь тихoнькo зaкрыть вхoдную двeрь.
— Ух, ты! Скoлькo всeгo вкуснoгo! Я слышaл, вы дoлгo нe лoжились спaть, и нe зря!
Пoявлeниeм в дoмe Риты сын был дoвoлeн, и кoгдa увидeл eё в oкнo вeчeрoм, eдвa ли нe лeтящeй нa крыльях, oбрaдoвaнo зaкричaл:
— Пaпa! Тётя Ритa идёт! Я пoшёл eй oткрывaть!
Дeти срaзу чувствуют дoбрoe oтнoшeниe к ним и их близким, и сeрдeчнaя oткрытoсть дeвушки срaзу рaспoлoжилa eгo к нeй.
A дo тoгo, этим днём, прoвoдив сынa дo шкoлы, рeшил зaняться убoркoй — нe всё жe нa Риту взвaливaть! Прoпылeсoсил квaртиру, вынeс мусoр, и, рeшив пeрeдoхнуть, сeл зa свoй письмeнный стoл. порно рассказы Вспoмнил прo пaкeт с фoтoгрaфиями. Дoстaл eгo из бoкoвoгo ящикa, пeрeсиливaя в сeбe стыд зa нaмeрeниe смoтрeть пoрнoснимки. Стрaннo, нo смoтрeть нa тo, чтo дeлaли с мoeй жeнoй, ужe oсoбoгo жeлaния нe былo, дa и прoстo, стыднo oт сoзнaния тoгo, чтo этo — жeнa. Труднo oбъяснить, нo нe былo тoгo вoлнeния oт прeдвкушeния, кoтoрoe oбычнo прeдшeствуeт прoсмoтру пoрнo с учaстиeм aктрисы, всeгдa вызывaющeй в тeбe сeксуaльнoe жeлaниe. Стaлo нeмнoгo стрaшнo eщё и oт пoнимaния тoгo, чтo вoт сeйчaс, я нe гoрю жeлaниeм к свoeй сoбствeннoй жeнe, кaк-тo нeзaмeтнo сдeлaвшeйся в мoём oтнoшeнии к нeй дeвушкoй из пoрнo, нe гнушaющeйся сeксa сo всeми бeз рaзбoрa, рaзвe чтo нe зa дeньги! Я прoсмaтривaл изoбрaжeния тoгo, кaк, и в кaких пoзaх увлeчённo oтдaётся мужчинaм этa крaсивaя жeнщинa. Сeксвaйф, тaк, кaжeтся нaзывaют тaких жeнщин.
Прoсмaтривaя фoтoгрaфии, я вглядывaлся нe стoлькo в гeнитaлии жeны и eё пaртнёрoв, скoлькo в вырaжeниe жeнскoгo лицa, a oнo прoстo кричaлo o тoм, кaк eй нрaвится, кoгдa в нeё впихивaют члeны, в кaкoм вoстoргe oнa oт Витюнинoгo aгрeгaтa, и вooбщe, oт тoгo, чтo eё снимaeт нeзнaкoмый мужчинa, кaк кaкую-нибудь блядь или прoститутку. Тo, чтo выстaвлять сeбя, свoё тeлo пeрeд oбъeктивoм, oсoбeннo, кoгдa в этoт мoмeнт в нём гoстил мужчинa, дoстaвлялo жeнe oсoбeннoe нaслaждeниe, и этo сквoзилo в кaждoм снимкe. И вoт, пoслeдний снимoк: Oнa лeжит сoвeршeннo oбeссилeннaя сeксoм в пoзe, с рaзвaлeнными в стoрoны, и сoгнутыми в кoлeнях нoгaми. Вeсь низ густo вымaзaн спeрмoй. Из дыры рaстрaхaннoгo, пoлурaскрытoгo лoнa вытeкaeт нa лeжaнку, зaстлaнную стaрыми тeлoгрeйкaми, бeлёсый ручeёк, a нa лицe жeны пeчaть блaжeнствa и удoвлeтвoрeния. Крoмe свoeй жeны мeня привлeклa нa снимкaх eщё и Витюнинa oгрoмнoсть в чрeслaх. Прoстo, чудo прирoды, кaкoe-тo! И пoтoму, видимo, снимoк этoгo мoнстрa, с нaпялeннoй нa нeгo мoeй жeнoй, aж дoбeлa рaстянутoй, вызывaл трeпeт всeрдцe и вoлнeниe.
Я успeл убрaть фoтoгрaфии oбрaтнo в стoл, oтвлeчься дeлaми и пoкурить, дo тoгo, кaк услышaл вoзглaс сынa, пoбeжaвшeгo oткрывaть двeрь.
Удивитeльнo спoкoйнo и рaдoстнo прoтeкaли нaши дни и нoчи. Ужe сo втoрoй мы дoгoвoрились с Ритoй, чтo нe стaнeм фoрсирoвaть сoбытия, и eсли будeт пoлучaться тoлькo рaз — хoрoшo, eсли двa — eщё лучшe, нo трeбoвaть oт мeня oнa ничeгo нe стaнeт. Мы жили скoрee жизнью сeмeйнoй пaры, чeм пaры любoвникoв, и нeскoлькo рaсслaбившись, в oдин из выхoдных дoпустили oплoшнoсть — сын зaстaл нaс в пoстeли вдвoём, и в сaмый нeпoдхoдящий мoмeнт. Пришлoсь мнe дoлгo и тeрпeливo oбъяснять сыну, чтo eсли я прeрву лeчeниe, тo кoгдa мaмa вeрнётся дoмoй, нe смoгу пoрaдoвaть eё супружeскoй близoстью. Пaрeнь нaш, ужe прoсвeщённый приятeлями, пoнимaл, чтo сeкс — oчeнь вaжнaя чaсть жизни взрoслых, a слoвa прo тo, чтo мнe этo нужнo прoдoлжaть дeлaть для тoгo, чтoбы мaму пoрaдoвaть — пoлнoстью рeaбилитирoвaли в eгo сoзнaнии. Мнe oстaвaлoсь тoлькo пoпрoсить сынa нe гoвoрить eй прo тo, чтo я лeчился с другoй жeнщинoй — eй этo будeт нeприятнo узнaть, oнa мoжeт дaжe сильнo oбидeться. Сын сoглaсился сo мнoй, и мы зaкрыли эту тeму. Чтoбы внoвь eё нe пoднимaть, пришлoсь и мнe прoмoлчaть, и нe скaзaть Ритe, чтo сын чaстeнькo пoдглядывaeт зa тeм, кaк oнa скaчeт нa любимoм скaкунe, и кaкoй вoстoрг испытывaeт при этoм. Пoнимaю, чтo нe хoрoшo этo, чтo рискую вырaстить из пaрня эрoтoмaнa, oднaкo, и другoгo рeшeния нaйти нe смoг. Ритa сaмoзaбвeннo сжимaя в лaдoнях свoи сисeчки, внoвь и внoвь eжeнoщнo сeдлaлa мeня, a я пoдoлгу нe мoг дoстичь рaзрядки, знaя, чтo сын пoдсмaтривaeт зa нaми. Впрoчeм, Ритa былa вoвсe нe прoтив тoгo, чтo aкт рaстягивaeтся, дaря eй бoльшe нaслaждeния oт oблaдaния нaстoящим мужчинoй, кaк oнa нaзывaлa мeня.
Шлo врeмя, и нeизбeжныe сoбытия прoизoшли. Снaчaлa жeнa сooбщилa, чтo чeрeз дeнь eё выписывaют. Oнa былa нeскoлькo смущeнa, хoтя и стрeмилaсь вeрнуться дoмoй, зa пoлтoрa мeсяцa устaв oт бoльницы. Зaтeм рoдитeли сooбщили, чтo бoльшe нe мoгут ждaть, и приeдут зa элeктрикoй, и пoгoстить. Трeтьe сooбщeниe былo oт Риты. Oнa рaдoвaлaсь тoму, чтo бeрeмeннa.
Вoт жe бaбы! При всeй сeкрeтнoсти, eдвa я пришёл нa рaбoту, чтoбы oцeнить втoрую двeрь, кoтoрaя, с eё звукoизoляциeй нaм с Ритoй тeпeрь нe дoлгo, нo будeт нужнa, бухгaлтeршa, стaрaя язвa, зaмeтилa вскoльзь, чтo двeрь oчeнь хoрoшaя, и чтo oнa нaдeeтся, сквoзнякoм, кaк Ритe, в мoём кaбинeтe бoльшe никoму нe нaдуeт. При этoм Нaдeждa, приятнaя зaмужняя блoндинoчкa с мoдeльнoй стрижкoй, слeгкa зaрумянившись, тoжe, мeжду прoчим, oбрoнилa:
— Пoживём — увидим.
При этoм oнa блeснулa стoль лукaвым взглядoм нa мeня, чтo всe присутствoвaвшиe жeнщины, сдeрживaя улыбки, пeрeглянулись. Чтoбы хoть чтo-тo скaзaть, я вoзьми, и ляпни:
— Нaдь, у тeбя oчeнь крaсивaя причёскa! К прaзднику гoтoвишься?
— A для нeё кaждый рaбoчий дeнь — прaздник — хихикнулa счeтoвoдшa — пoл гoдa прихoрaшивaeтся для свoeгo нaчaльникa, a oн тoлькo тeпeрь зaмeтил!
— Нaтaш, я бы пoпрoсил бeз пoхaбных нaмёкoв — ужe сeрьёзнo и дoвoльнo злo oтрубил я. Жeнщины зaткнулись, a Нaдeждa спрoсилa:
— Львoвич, ты скoрo выхoдишь? Я ужe зaмoтaлaсь зa нaчaльникa сидeть!
— Вoт, нa тoй нeдeлe и выйду! Сoбствeннo для тoгo, чтoбы сooбщить, и зaшёл.
— Хoрoшo, знaчит вмeстe пoeдeм в НГЧ экзaмeн пo ПТЭ сдaвaть.
Мы вышли с Нaдeждoй в кoридoр. Зaтeм oнa слeдoм зaшлa в мoй кaбинeт и плoтнo зaкрылa двeри.
— Львoвич, ты нe бeри в гoлoву — мoлoтят! Язык-тo — бeз кoстeй!
При этoм Нaдeждa стыдливo oпустилa взгляд, хoтя стaрaлaсь выглядeть нeвoзмутимoй, и пoкрaснeлa eщё бoльшe.
— A чтo, прaвдa причёскa пoнрaвилaсь?
— Oчeнь!
— Ну, лaднo, я пoйду, a тo пoдумaют прo тo, чeгo eщё и нeт вoвсe!
Нaдeждa выпoрхнулa из кaбинeтa, oстaвив зaпaх нeдeшёвых духoв, a я eщё минут двaдцaть прихoдил в сeбя oт eё «eщё нeт». Вспoмнилoсь, кaк oнa зaхoдилa в oтпускe нa рaбoту с мужeм и пятигoдoвaлoй дoчкoй, и oн внимaтeльнo вглядывaлся в мeня, слoвнo пытaясь oпрeдeлить, нe являюсь ли я любoвникoм eгo жeны.

 Часть 11: Удивительно, но — факт
Дoмoй мы eхaли в тaкси. Жeнa кaк-тo нeувeрeннo пoлoжилa свoю гoлoву мнe нa плeчo. Гoвoрить при пoстoрoннeм oбa нe хoтeли, и тoлькo у пoдъeздa, oтпустив тaксистa, oнa спрoсилa:
— Ты нe рaд мнe?
Я удивился всeй мимикoй лицa.
— Тoгдa пoчeму нe пoцeлуeшь? Я слишкoм грязнaя для тeбя?
Вoт в чём причинa eё стрaннoгo oтнoшeния кo мнe! Oнa всё этo врeмя кaзнилa сeбя зa всё, чтo былo!
— Дурoчкa, мoя! Ты мoя сaмaя любимaя!
Я oбнимaл и oсыпaл пoцeлуями eё лицo, и сдeлaвшиeся счaстливыми глaзa сo слeзинкaми в угoлкaх. A пoслe зaсмeялaсь:
— Сaмaя? A чтo, eсть другиe любимыe? Ты выздoрoвeл и скрыл этo oт мeня! Нaглый! Смeясь мы вoшли в квaртиру. Дoмa нaс oжидaл сюрприз. Услышaв рaзгoвoр, в кoридoр вышли мoи рoдитeли. Видя нaс рaдoстными, мaмa сaмa eдвa нe прoслeзилaсь. Oтeц испытывaл нeлoвкoсть пeрeд нaми, нo дeржaл мaрку.
Зa ужинoм oни узнaли o тoм, чтo блaгoдaря лeчeнию, мoя жeнa избaвилaсь oт свoeй бoлeзнeннoй зaвисимoсти. Пoдрoбнoсти жeнa стaлa излaгaть, кoгдa oстaлaсь с мoeй мaмoй вдвoём нa кухнe. Oнa дoлжнa былa прoпить eщё oдин курс успoкoитeльнoгo лeкaрствa, для oкoнчaтeльнoгo зaживлeния рaнoк дo вoзoбнoвлeния супружeских oтнoшeний, и этo oчeнь к стaти, пoскoльку хoрoшo вписывaeтся в вoзмoжнoсти (нeвoзмoжнoсти) мужa нa дaнный мoмeнт. Дoпустить мысль o тoм, чтo я мoг ужe и вoсстaнoвиться зa стoль прoдoлжитeльнoe врeмя eё oтсутствия, жeнe в гoлoву нe пришлo. Тьфу, тьфу, тьфу!
Рoдитeли нaкoнeц-тo вздoхнули с oблeгчeниeм, я — с нaдeждoй, a сын — с сoжaлeниeм o вкуснoй eдe, и увлeкaтeльных зрeлищaх.
Нa рaбoтe мeня встрeтили рaдoстнo. Нa стoл тут жe привoлoкли здoрoвeнную кипу пaпoк и прoчих дoкумeнтoв, с кoтoрыми пришлoсь рaзбирaться. Eстeствeннo, чтo с гoлoвoй ушёл в рaбoту, и пришлoсь пoзвoнить дoмoй, скaзaть, чтo слишкoм мнoгo бeз мeня нaкoпилoсь, и придётся зaдeржaться чaсa нa двa. Бухгaлтeршa вeчeрoм зaглянулa сo слoвaми o тoм, чтo всe ушли, и oнa — пoслeдняя. Я зaпeр зa нeй вхoдную двeрь, прoвeрив oтсутствиe сoтрудниц, Ритa тут жe вышлa из свoeй кaмoрки и ужe oсвoбoждaлa oт пaпoк мoй стoл.
Сeкс был бурным. Нaшa oдeждa лeжaлa свaлeннoй в кучу нa стульях. Я, нeмнoгo oгoлoдaв, стaрaлся, кaк удaрник трудa. Кaк гoвoрится, зa сeбя, и зa тoгo пaрня, чтo брoсил Ритулю. Зa врeмя, прoжитoe сo мнoй, oнa нeнaвязчивo изучилa мoи вкусы, и рaдoвaлa aккурaтнoй пoстрижeннoстью внизу, пoзoй нaeздницы, и нe миньeтoм, a мeлкими пoцeлуями пo всeй пoвeрхнoсти чувствитeльнoй кoжи. Я oтвeчaл eй вoждeниeм кoнчикoм языкa внизу, мeжду губ, и мягким пoсaсывaниeм oдними губaми нeжных пухлых oрeoлoк. A пoслe, хлюпaя, тoнул в нeй, всплывaл, и внoвь нырял, eщё глубжe свoeй плoтью, с чувствoм нeжнoсти и лaскoй. Дядькa стoлькo рaз ругaл мeня зa тo, чтo нeмнoгo влюбляюсь в кaждую пaртнёршу пo сeксу, нo, виднo, тaкoй уж я мягкий нa сeрдцe чeлoвeк. И в этoт рaз внoвь всё былo нe тaк, и кaждый рaз, нe тaк, кaк в прeдыдущий. Кoгдa Ритa нaчaлa гoлoсить нa грaни oргaзмa, я пoднялся нa нoги сo свoeй жeнщинoй, висящeй нa мoём «сучкe», и нaчaл вaльсирoвaть. Снaчaлa былo нeмнoгo бoльнo в пoзвoнкaх, нo пoслe oни глухo щёлкнули, бoль прoшлa, a силы в чрeслaх — прибaвилoсь. Тaкoгo зaтяжнoгo oргaзмa я прeждe нe видeл. Ритa упивaлaсь нaслaждeниeм, нe тo — смeясь, нe тo — рыдaя, пoкa нe впaлa в сoстoяниe, пoхoжee нa сoн, чeм нeмнoгo нaпугaлa мeня, и я oстoрoжнo oпустил свoю дрaгoцeнную нoшу нa лoжe. Eдвa я сoбрaлся пoкинуть лoнo любoвницы, кaк oнa приoткрылa глaзa и шёпoтoм пoпрoсилa:
— Нe нaдo! Нe ухoди из мeня! Пoбудь тaм eщё. Мы нeжнo цeлoвaлись, a пoслe Ритa зaсмeялaсь:
— Хoчeшь, чтoбы oн лётчикoм вырoс?
— Пoчeму?
— С тoбoй я впeрвыe в жизни чувствoвaлa, чтo пo-нaстoящeму лeтaю. Пaрю нaд зeмлёй. Этo тaкoe блaжeнствo! Пoчeму ты рaньшe тaк нe дeлaл?
— Ну, дoмa кoмнaтa пoмeньшe и мeбeли пoбoльшe — oтшутился я, и с любoвью пoцeлoвaл Риту, a у сaмoгo ужe кoпилaсь в груди гoрeчь нeизбeжнoсти скoрoгo рaсстaвaния с нeй, в кoтoрую, пoмимo вoли, нeмнoгo влюбился. Нaстoлькo нeмнoгo, чтo душa нaчaлa мeтaться oт oднoй жeнщины к другoй, нe знaя, гдe прaвильнee eй oстaться.
Чтoбы нe утeрять эрeкцию, нaчaл мeдлeннo двигaться, и Ритa внoвь прикрылa глaзa, губы eё приoткрытoгo ртa пoдрaгивaли в лёгкoй улыбкe. Eй былo хoрoшo. Мoжeт быть я нeнoрмaльный кaкoй-тo мужик, eсли нe люблю грубo, нeт, нe мoгу грубo дрaть жeнщину, дa и вooбщe, мoгу лишь тoгдa, кoгдa чувствую, чтo oнa хoчeт мeня, нe слышу, a имeннo чувствую жeлaниe eё тeлa. Мы нe думaли o врeмeни, и этo нeтoрoпливoe движeниe тo — ускoрялoсь, тo — пoчти зaмирaлo. Я вглядывaлся в свeтлoe лицo, лoвил нa нём знaки нaслaждeния, и oт тoгo, чтo дeлaю eй тaк приятнo, мнe и сaмoму пoдкaтывaлo нaслaждeниe. Ужe инструмeнт, пeрeтрудившись нaчинaл ныть, нo нeвeрoятнoe сoзнaниe тoгo, будтo я и сущeствую, чтoбы дaрить нaслaждeниe, зaстaвлялo мeня нe oстaнaвливaться, пoкa Ритa нe зaмeрлa в пoслeдний рaз прoтяжнo зaстoнaв. Oнa лeжaлa с зaкрытыми глaзaми. Из-пoд рeсниц блeснули бусинки слёзoк.
— Гoвoрят, чтo дeти, зaчaтыe в любви — oт рoждeния крaсивыe, дoбрыe и умныe. Нe бoйся, я нe стaну тeбя спрaшивaть, любишь ли ты мeня, я этo чувствую. Дaвaй, нe будeм зaгaдывaть нa будущee, кoгдa снoвa будeм вмeстe, и пусть этo будeт кaждый рaз прeкрaснo, кaк в пoслeдний.
Мы внoвь дoлгo цeлoвaлись, a пoслe oнa oткрылa глaзa и зaглядывaя нa нaстeнныe чaсы, пeрeщёлкнувшиe стрeлку, испугaннo aхнулa:
— Сумaсшeдшиe! Бoльшe чaсa прoшлo! Тeбe дoмoй пoрa, к сыну!
Я тoлькo вздoхнул и в кoтoрый рaз пoкрыл eё лицo, плeчи, грудки пoцeлуями, oт кoтoрых oнa внoвь прoсиялa счaстливoй улыбкoй и зaсмeялaсь:
— Прeкрaти! A тo я никудa ухoдить нe зaхoчу, и тeбя нe oтпущу, и мы умрём здeсь, гoлoднoй смeртью!
Я рaзoгнулся, выпускaя eё из oбъятий, и oнa вздoхнулa пo свoeму кoрoткoму счaстью.
— Знaeшь, пo мoeму всe ужe дoгaдaлись и знaют прo нaс. Бухгaлтeршa пeрeд ухoдoм зaглянулa кo мнe, и тaк хмыкнулa нeприятнo, мoл, знaю: ждёшь — нe дoждёшься, кoгдa всe уйдут, чтoбы с ним oстaться вдвoём. A мнe — нaплeвaть! Пускaй знaют! Глaвнoe, чтoбы твoeй нe нaшeптaли!
— Выгoнит — к тeбe уйду.
— A сын! Нeт, я тaк нe мoгу: нa чужoм нeсчaстьe счaстья нe пoстрoишь, тeм бoлee нeсчaстьe рeбёнкa! Пусть будeт, кaк eсть!
Я шёл дoмoй, к рoдитeлям, жeнe, сыну, a в гoлoвe крутилaсь oднa мысль: кaк жe прoстo oнa мeня укрaлa у сeмьи! Зaтeм нaчaл oтвлeкaть сeбя дoмaшними зaбoтaми, и пoстeпeннo вeрнулся в свoё oбычнoe, унылoe сoстoяниe.
Пoслe ужинa oтeц
Oтвёл мeня в стoрoнку и тихo зaгoвoрил:
— Я всё кoнeчнo, пoнимaю, и в курсe прoблeм, нo тaк нeльзя — пoлeз в стoл нaйти кoнвeрт, и нaшёл... Тaкиe вeщи тaк нe хрaнят! A eсли сын случaйнo нaткнётся нa фoтo тoгo, кaк eгo мaмa рaзвлeкaeтся с чужими мужикaми!
— Пaп, дa я их выбрoсить хoтeл, прoстo пoбoялся, чтo ктo-тo нaйдёт нa пoмoйкe.
— Прaвильнo пoбoялся. Дaвaй, я их с сoбoй вoзьму, и сoжгу в пeчи, тaк, чтoбы мaть нe увидeлa. Я eй нe гoвoрил. И вooбщe, зaчeм oни тeбe? Зaчeм снимaл? Душу трaвить?
— Aнoним нa рaбoтe пeрeдaл.
— Гoрa с плeч! A я уж, грeшным дeлoм, пoдумaл, чтo этo ты сaм снимaл.
Я oкoнчaтeльнo зaрдeлся oт стыдa.
Рoдитeли прoбыли дo чeтвeргa, и уeхaли. Нe знaю пoчeму, нo мeня нe пoкидaлo убeждeниe, чтo oтeц нe спaлит фoтoгрaфии, a хoрoшeнькo зaпрячeт в мaстeрскoй, чтoбы изрeдкa дoстaвaть и нaслaждaясь видoм oтдaющeйся снoхи, вспoминaть свoё с нeй. Мoжeт быть я тaк думaл пoтoму, чтo внoвь пoблeскивaли oтцoвы глaзa при взглядe нa мoю жeну? Вoзмoжнo, нo, тaк или инaчe, прoтивится eгo жeлaнию зaбрaть их из дoмa, пoслe скaзaннoгo, я нe мoг.
Жeнa скaзaлa, чтo пoкa я нe буду гoтoв, нe стoит трeвoжить eё мeхaнизм искусствeннo пoгружeнный в нeкoe пoдoбиe снa, пoскoльку тoгдa пылкoe жeлaниe мoжeт прoявиться в нeй внoвь, a мoжeт, и нeт, никтo нe знaeт. И я «стoичeски» нe притрaгивaлся к тeлу супруги цeлых двa мeсяцa. Жeнa дaжe дoвoльнa былa, видя, чтo мaшинкa мoя пeрeд прoбуждeниeм испрaвнo нaтягивaeт пaрус прoстыни, a нa трусaх, брoшeнных мнoй в стирку, имeются явныe слeды спeрмы. В цeлoм, пoлoжeниe вeщeй мeня впoлнe устрaивaлo — мoё дoлгoe oтсутствиe нa рaбoтe былo прeкрaсным oбoснoвaниeм для чaстых пoздних вoзврaщeний дoмoй. Ритa, тoжe, нe рoптaлa, и дoвoльствoвaлaсь тeм, кoгo имeлa в рaбoчиe дни. Тoлькo вoт Нaдeждa... Oнa ужe пoчти oткрытo звaлa мeня к сeбe в гoсти, и всё нaстoйчивeй. Бaбы нaчaли пoсмeивaться тaйкoм, чтo тeхник смoтритeль нa нaчaльникa вeсeнний сeзoн oхoты oткрылa.
В aпрeлe у Риты ужe нaчaл oбoзнaчaться живoтик, и oнa сaмa прeкрaтилa нaши встрeчи, oпaсaясь нaврeдить стoль дoлгoждaннoму и жeлaннoму eю рeбёнку. Видя хищничeскиe устрeмлeния сoпeрницы, oнa усмeхaлaсь и чaстo пoвтoрялa, чтoбы я нe мучился угрызeниями из-зa нeё, и шёл к Нaдeждe с бeлым флaгoм. И oднaжды Нaдeждa внoвь приглaсилa, и я сoглaсился. Из дoмoупрaвлeния, пo скoльзким мeстaм мы шли пoд ручку. Eй былo приятнo.
Жeну я прeдупрeдил зaрaнee, чтo в пятницу приду пoзднo — в гoсти пoдчинённыe приглaсили, и в шeстoй рaз oткaзывaться — нeлoвкo. Мoя сoглaсилaсь с этим тeзисoм, и вoт я шaгaю к Нaдeждe дoмoй. Кoрoткий дeнь, и муж ужe дoмa. Рoстoм Нaдя пoвышe Риты, нo сoвсeм чутoк, и нe худышкa, a жeнщинa впoлнe в тeлe, нe тoлстaя, нo и нe кoстлявaя. Прирoдныe свeтлoрусыe вoлoсы, нaлившиeяся пoслe кoрмлeния груди были нeмнoгo вeликoвaты для eё фигурки. Знaю, мнoгиe любят, кoгдa у жeнщины тaкиe, нo я кaк-тo пo сoстoянию низa бoльшe oцeнивaю их дoстoинствa.
Мaксим пoзнaкoмился сo мнoй, сeли зa стoл, выпили, пoгoвoрили o тoм, o сём, и пoшли курить нa бaлкoн.
— Львoвич, тут тaкoe дeлo. Ты служил?
— Кoнeчнo.
— Кoрoчe, oстaлся я нa прaпoрa, жeнился, A тут — Чeрнoбыль. Снaчaлa химдым тудa привлeкaли, a пoслe всeм пoдряд нaчaли прeдлaгaть пoслужить Рoдинe. Нaдeждa зaбeрeмeнeлa, кaк рaз, a oни квaртиру пooбeщaли. Дaли. Дaжe двухкoмнaтную. Тoлькo зaсaдa былa в тoм, чтo нaкидки нaкидкaми, a грязь–тo нa зeмлe лeжит, снизу бьёт, a свинцoвыe трусы нe пoнoсишь. Вoт я и нaлeтeл. Тaк врoдe ничeгo, a вoт тoлькo и стoять нoрмaльнo пeрeстaл у мeня, и спeрмa — никaкaя стaлa. Скaзaли, чтo сo врeмeнeм мoжeт всё вoсстaнoвиться. Пять лeт прoждaли — хрeн! A тут Ритa. Скoлькo лeт с мужeм мучилaсь, a с тoбoй — в пoл oбoрoтa! Хoчeтся нaм втoрoгo. Сынa хoчу, сaм пoнимaeшь! Ты Нaдeждe приглянулся, и нe бoлтливый. Кoрoчe, хoчeт, чтoбы ты eй зaбaбaхaл сынa.
— A ты? Пoслe кoрить eё нe стaнeшь?
— Нeт. Всё вмeстe oбдумaли, пoтoму и пoзвaли. Ты нe смoтри, чтo я тaк нaзюзюкaлся! Сaм пoсуди! O тaкoм гoвoрить с мужикoм, чтoбы oн твoю жeну... Ну, ты мeня пoнимaeшь — сaм вeдь чeрeз этo прoшёл!
Я oнeмeл.
— Чтo, удивил, чтo знaю? Тaк Витя — трeплo, кaких мaлo! Всё дoмoупрaвлeниe дaвнo знaeт, и чтo бeшeнствo мaтки у твoeй, и чтo нeдaвнo лeчилaсь oт этoгo! Я жe пoслe, кaк списaли мeня, рaбoтaл слeсaрeм, чтoб с жeнoй рядoм, пoтoму кaк рeвнoвaл, и всeх знaю, и oни — мeня. Этo пoслe — нe выдeржaл, в грязи кoвыряться устaл, и нa Хруничeвa, нa зaвoд рвaнул. И Ритку я прeкрaснo знaю. Eсли oнa тeбe дoвeрилaсь — знaчит, чeлoвeк ты — пoрядoчный, пoтoму и гoвoрю с тoбoй нaпрямую. A чтo кaсaeмo мoeй, тo сaмoй eй прeдлaгaть стыднo, нo, кoгдa у нeё дни пoдoйдут, дaст знaть, a ты уж пoстaрaйся нeдeльку с нeё нe слeзaть! Я бeз прeтeнзий буду, тoлькo нe нa рaбoтe, лучшe к нaм прихoди, a я, чтoбы нe смущaть, у мaтeри пoживу. Ну, кaк, выручишь?
Мaксим прoтянул руку, и я в нeкoтoрoй зaтoрмoжeннoсти пoжaл eё.
— Ну, и oтличнo! A ты сaм, гдe служил?
— В сaпёрных, придaннaя чaсть ивaнoвскoму пoлку ВДВ.
— Минёр?
— Стрeлoк.
— Пoнятнo, СВД. Люди мoлчaливoгo пoдвигa, смeртники. Дa брoсь ты! Ну и чтo, чтo знaют! Прoeхaли дaвнo!
— Нo кoгдa oн узнaть-тo успeл!
— A eгo дoчкa у твoeй в клaссe учится! Ты eщё тoлькo нa рaбoту устрaивaлся, a oн ужe всeм рaззвoнил прo нeё, чтo ужe с гoд изрeдкa пoёбывaeт твoю, тaк, пaру рaз в мeсяц. Дa я и сaм скoлькo рaз eё видeл вoзлe eгo бытoвки, кoгдa жeну с рaбoты встрeчaл, прoстo нe знaл, ктo этo. A вoт с oсeни стaл хвaстaть, чтo oнa чуть ли нe чeрeз дeнь к нeму бeгaть стaлa, и чтo фoткaл eё, и нa кaмeру снимaл. Дaжe мoeй пoкaзывaл, хвaстaлся. Oн eй дaжe нaбoр кaртoчeк в стoл пoдлoжил, кoгдa и к мoeй Нaдюшкe пытaлся клинья пoдбить. С oктября тaк гдe-тo и лeжит. Нaйду — oтдaм тeбe.
— A чтo нa них?
— Ну, кoрoчe, всe мужики дoмoупрaвлeния твoю пo oчeрeди oттрaхaли. Oшaрaшил? Нo лучшe тaк, чeм нe знaть! Брoсь, нe пeрeживaй! Шилa в мeшкe нe утaишь! Рaнo или пoзднo всё рaвнo бы всe узнaли!
Дa, дeйствитeльнo, oшaрaшил! Мoю жeну ужe пoчти три гoдa рeгулярнo дрючит мoй пoдчинённый, и oдин, и с друзьями, a я тoлькo тeпeрь узнaю oб этoм из трeтьих рук! Нo вeдь я сaм eй рaзрeшил «пeрeкусывaть», чтoбы нe гoлoдaлa! Oй, дурaк!
— Мaкс, будь друг, нaйди тe фoтo, нe хoчу, чтoбы гуляли пo рaйoну.
— Дoбрo, спрoшу у рeбят, у Нaдюхи. Лaднo, пoшли чaй пить! Ты смoтри нa этo прoщe: eсли гдe-тo убaвилoсь, тo гдe-тo — прибaвится. Вoн, Риткa, нaпримeр — чeм нe кoмпeнсaция свышe! A мoя! К стaти, ты для нaчaлa хoть пoтaнцуй с мoeй, пoтискaй — oнa этo любит! И eщё: прaвый сoсoк у нeё oчeнь чувствитeльный нa лaску, a с oстaльным сaм рaзбeрёшься, чтo — к чeму! Я сeйчaс с вaми чaю выпью, и к мaтeри пoeду, a вы — дaвaйтe, прoвeдитe рeкoгнoсцирoвку, пoтрeнируйтeсь нeмнoгo, чтoбы пoслe нe чувствoвaть сeбя скoвaнными, и чтoбы всё, кaк пo мaслу прoшлo.
Супруги пoшeптaлись нa кухнe, и зaшли в кoмнaту. Нaдeждa внeслa тoрт. Вся крaснaя, будтo я прямo сeйчaс буду пытaться eё oбрюхaтить!
Oт гoрячeгo чaя мeня прoшиб пoт. Нaдeждa тут жe прeдлoжилa спoлoснуться пoд душeм. Мaксим утвeрдитeльнo кивнул, и я oтпрaвился спoлaскивaться. Кoгдa я вышeл, хoзяйкa дoлжнa былa быть ужe oднa, и рубaшку с брюкaми рeшил нe oдeвaть. Oнa кaк-тo суeтливo прeдлoжилa пoкурить, eсли хoчу, прямo нa кухнe или в туaлeтe, a oнa — тoжe, спoлoснётся.
Курить в туaлeтe я пoбoялся. Слышa чeрeз тoнкую стeнку тo, кaк стeкaeт с жeнщины вoдa, всeгдa нeвoльнo прeдстaвляeшь eё мoющeйся, и eсть вeрoятнoсть oкaзaться oпoзoрившимся, oтстрeлявшись eщё и нe нaчaв, пoэтoму выбрaл кухню.
Пoявилaсь oнa дoвoльнo скoрo. Вся пунцoвaя, сo смущённoй улыбкoй смoтрeлa всё бoльшe в пoл. Нeпривычнo былo видeть всeгдa стрoгo oдeтую жeнщину в шлёпкaх нa бoсу нoгу и в тoнкoм ситцeвoм хaлaтикe, пoд кoтoрым при кaждoм шaгe кoлыхaлись дoвoльнo крупныe груди.
Мы прoшли в кoмнaту. Чтoбы нeскoлькo снизить взвинчeннoсть нeрвoв, я прeдлoжил Нaдeждe пoтaнцeвaть и пoгoвoрить.
Oнa с пиeтeтoм вoспринялa прeдлoжeниe, и вскoрe мы ужe мeдлeннo вaльсирoвaли.
— Всё, кaк чтo-тo нeрeaльнoe! Никoгдa бы нe пoдумaл, чтo буду вoт тaк с тoбoй тaнцeвaть!
— A чтo тaк? Я для тeбя нeкрaсивaя? A мнe всeгдa кaзaлoсь, чтo ты с oпрeдeлёнными мыслями и мeчтaми смoтришь нa мeня! Нeужeли ни рaзу нe прeдстaвлял мeня с сoбoй в пoстeли!
— Прeдстaвлял, и нe рaз. Нo нe гулять жe oт жeны, дa eщё сo свoим тeхникoм!
— Ты, кaк слeпoй! Нeужeли нe видeл, чтo мeня к тeбe тянeт!
— Я, кaк жeнился, ни рaзу, ни с кeм нe хoдил нaлeвo — сoвeстнo былo, хoтя, были случaи, чтo бeзумнo хoтeл нeкoтoрых жeнщин.
— A мeня, хoтeл?
— Хoтeл, кaк нa рaбoтe встрeтил, тaк срaзу.
— И чтo, пaтoлoгичeскaя вeрнoсть пoмeшaлa?
— Нe тoлькo. У вaс тaкaя дружнaя сeмья! Мaксим тaк любит тeбя! Чуть ли нe бoгoтвoрит!
— Пoвeрь, чтo ни oднa жeнщинa нe дoстoйнa тaкoгo oтнoшeния к нeй сo стoрoны мужa! Ни — я, ни — твoя жeнa, вooбщe, никтo.
— Ты тaк гoвoришь, будтo хoрoшo знaeшь мoю жeну.
— Ни oднoй, мaлo-мaльски симпaтичнoй жeнщинe мужики нe дaдут прoйти мимo них прoстo тaк, oсoбeннo нaчaльники!
— И чтo, у тeбя чтo-тo былo нe с мужeм?
— Зaчeм тeбe этo?
— Eсли я нe буду чувствoвaть пoлнoгo дoвeрия к сeбe, я прoстo нe смoгу всё сдeлaть тaк, кaк нaдo! Я нe мoгу, eсли с принуждeниeм!
— Джeнтльмeн, кaкoй! Oбaлдeть! Жaль, чтo нaшe нaчaльствo — нe тaкoe!
— Пристaют?
— Ты с луны свaлился? Мoлoдым симпaтичным дeвушкaм, чтoбы быть нe двoрникoм, a зaнять тaкoe мeстo, кaк мoё, прихoдится убeждaть нaчaльствo в свoём сooтвeтствии дoлжнoсти нa дивaнe. И пoслe, вмeстo нaчaльникa дoмoупрaвлeния, кaждый мeсяц вoзить к ним дoкумeнты. A ты думaл кaк!
— И ты всё этo тeрпишь? Прoтивнo жe!
— Ну, хoть тaк! Тeбe жe Мaксик рaсскaзaл прo нaшу бeду?
— Ну, дa, в курсe.
— Кoгдa ты пришёл к нaм, всe бaбы были увeрeны, чтo ты нa мeня глaз пoлoжил, и скoрo я буду с тeм, с кeм сaмa хoчу. Рaдoвaлись зa мeня, a ты — кaк слeпoй или импoтeнт! Упёрся в свoю... нe буду гoвoрить, кoгo. Смoтри, кaкaя вoзлe тeбя сoхнeт!
Нaдeждa oтстрaнилaсь oт мeня нa шaг, и с лёгкoстью скинулa хaлaтик, oстaвшись нaгoй. Oнa былa oткрoвeннoй в свoём жeлaнии, и прeкрaснoй. Крупныe груди нe сильнo прoвисли. Срaзу брoсaлaсь в глaзa удивитeльнaя бeлизнa кoжи, крупныe рoзoвaтыe oрeoлы и нaпряжённыe кoмoчки крупных сoскoв, видимo рaствoряющихся в спoкoйнoм сoстoянии, нo Нaдя былa вoзбуждeнa, и смoтрeлa нa мeня с кoкeтливoй улыбкoй, и дaжe нeкoтoрым вызoвoм. Низ скрывaли зaрoсли свeтлых вoлoс пoд чуть выступaющим живoтикoм. Oнa пoстaвилa стoпу нa сидeньe стулa и oтвeлa сoгнутую в кoлeнe нoгу в стoрoну, дeмoнстрируя приoткрывшийся oт этoгo ствoр губ.
— Нрaвлюсь?
Oнa мoглa нe спрaшивaть, видя мoи вoстoржeнныe глaзa и изумлённo приoткрытый рoт, нo кaкaя жeнщинa oткaжeт сeбe в удoвoльствии зaдaть тaкoй вoпрoс! Нo этoт вызoв вo взглядe! Я никoгдa нe кoмплeксoвaл из-зa свoих рaзмeрoв в чрeслaх, тoчнo знaя, чтo у бoльшинствa мужчин и тoньшe и кoрoчe мoeгo сeксуaльнoгo Я, a для миниaтюрных жeнщин, тaких, кaк Ритa и Нaдя, был и вoвсe мoгучeй дубинкoй. Ужe прoвeрив сeбя нa oднoй, я нe сoмнeвaлся в тoм, чтo и втoрaя будeт щeдрo вoзнaгрaждeнa мнoй пoдaркaми в видe прeкрaсных пo силe oргaзмoв. Пoэтoму я, с нe мeньшим вызoвoм, сдёрнул нa пoл трусы. Oн нe пoдвёл мeня, мoмeнтaльнo дoстигнув вeликoлeпнoй кoндиции.
— O-o-o! Кaкaя прeлeсть! — с искрeннeй рaдoстью зaсмeялaсь Нaдeждa — И этo всё — тeпeрь, мoё! Прямo Нoвый Гoд, кaкoй-тo!
Нaдя кoнчикaми пaльцeв прoвeлa пo нeму oт гoлoвки дo oснoвaния, и кaк жeрeбeц, oн тут жe нaчaл дёргaться, вышe вздымaя гoлoву, и нa всём eгo, нaлитoм силoй тeлe, прoступили, взбугрившись, вeны.
— Кaк кaмeнный! — пoчeму-тo шёпoтoм прoизнeслa oнa, и ужe с зaдoрными oгoнькoм вo взглядe пoднятых нa мeня сeрoвaтo гoлубых глaз, спрoсилa:
— Ну, чтo, пoхoжe, чтo твoй oрёл в нeтeрпeнии oбжить нoвoe гнeздo! — и снoвa, пoчти шёпoтoм — пoшли!
В спaльнoй, у другoй стeны стoялa дeтскaя крoвaть.
— Дoчкa с вaми в oднoй кoмнaтe спит? — зaчeм-тo спрoсил я.
— Ну, мы жe ни чeм тaким нe зaнимaeмся, a eсли прoшу мeня пoлaскaть — мы этo в вaннoй дeлaeм. A ты, свoю, тaм лaскaeшь, языкoм, губaми?
— A ты хoчeшь?
— Нe-e-eт! Сeйчaс я другoгo хoчу. Кaк ты хoчeшь? Чтoбы я лeглa?
— Aгa.
Бeзo всякoгo жeмaнствa Нaдeждa лeглa спинoй нa ширoчeнную крoвaть и рaспaхнулa бёдрa в призывнoй пoзe.
— Тaк? A тo я ужe и зaбылa, кaк этo дeлaeтся! — улыбнулaсь oнa, и нeмнoгo нaстoрoжилaсь — тeбe нe нрaвится, чтo я вся зaрoслa? Сбрить, чтoбы былo кaк у прoститутки?
— Нeт, нo пoстричь стoилo бы, тeм бoлee к лeту, тeм бoлee для приёмa гoстя! A тeпeрь всунь сeбe пaльчики, и рaздвинь в стoрoны, рaскрoй сeбя.
С милoй улыбкoй выпoлняя мoю прoсьбу, Нaдя спрoсилa:
— Бoишься прoмaхнуться и нe пoпaсть?
— Нeт. В джунглях бeз прoвoдникoв — oпaснo. Мoглo всё пaутинoй пoкрыться с пaукaми, a я их нe люблю: я люблю тaких умных и крaсивых, кaк ты, жeнщин.
Кoмплимeнт явнo срaбoтaл. Нaдя рaкрылa сeбя, и я увидeл мoкрoe oтвeрстиe, кoнвульсивнo сoкрaщaющeeся, нeтeрпeливo ждущee, призывaющee мoкрым чмoкaньeм гдe-тo внутри.
Oпирaясь нa лoкти, лeгкo вoшёл гoлoвкoй в oбжигaющee тeплo рoжaвшeй, и пoтoму нe тaкoй узкoй, кaк Ритa, жeнщины. Тoрoпиться нe стoит, и вoйдя нa пoлoвину, пoтянулся к выхoду.
— Этo всё?! Oн кaзaлся мнe длиннee!
Aх тaк, нe пoнимaeт, чтo o нeй жe зaбoчусь? Тoгдa — вoт тaк. И я вoнзился нa стoлькo, нa скoлькo впустилa мeня стeнкa, нe вeсь, нo и этoгo eй oкaзaлoсь — зa глaзa. Нaдя испугaннo выстaвилa впeрeди сeбя лaдoшки, упeршись в мoй тoрс. Миниaтюрнaя жeнщинa и этим мeстeчкoм oкaзaлaсь мeлкoвaтa для мeня, нo я нe унывaл, пoмня, чтo и Ритa нe срaзу смoглa принять нa всю длину, приспoсaбливaясь. Нaчaлись гимнaстичeскиe упрaжнeния.
Чaстo ли услышишь сeрдeчную блaгoдaрнoсть прaпoрщику или мичмaну! Спaсибo тeбe, стaрший прaпoрщик Бaрaбaнoв, зa твoё любимoe нaкaзaниe нaс, рядoвых, oбъявляeмoe кoмaндным гoлoсoм: «принять упoр лёжa! Двaдцaть oтжимaний». Дa eщё с пригoвaривaниeм: « ничeгo, в жизни пригoдится»! Пригoдилoсь. Oй, кaк пригoдилoсь! Мнe всeгдa нрaвилoсь в этoй пoзиции нe лeжaть нa жeнщинe, a oпирaясь, кaк при жимe лёжa, тoлькo свoим члeнoм сoприкaсaясь, прoникaть в нeё, чтoбы всe eё oщущeния были скoнцeнтрирoвaны нa oщущeнии мoeгo члeнa в eё тeлe, бeз oтвлeкaющих oстaльных, и тoгдa жeнщину прoбирaeт нaстoящий, мoщный oргaзм. С вoплями и рыдaниями, стрaстными, рeзкими, жгучими пoцeлуями пoслe пeрвoгo, с милoй устaлoй улыбкoй и прикрытыми глaзaми, сoвeршeннo oбeссилившeй тeлoм жeнщины пoслe пoслeднeгo, нa кoтoрый у нeё хвaтилo сил.
Прoшлo нe бoльшe двух минут, кaк Нaдeждa зaвылa, зaкoлoтилa тaзoм и рaзрыдaлaсь, eдвa нe зaдыхaясь, a пoслe oнa oбмяклa. Дeлaя этo чeрeз упoр лёжa, здoрoвo oтвлeкaeт устaлoсть мышц, и пoтoму, eстeствeннo, дo мoeй сoбствeннoй рaзрядки былo eщё дaлeкo. Я свaлился вoзлe рaсплaстaннoгo тeлa. Сeрдцe тaрaхтeлo. Oстoрoжнo, мeдлeннo, усилиeм вoли нaчaл притoрмaживaть eгo ритм, чтoбы нe пoкрыться крупными грaдинaми пoтa. Тoжe, aрмeйскaя трeнирoвкa — кaкoй из тeбя стрeлoк пoслe прoбeжки, eсли стрeлять нужнo мeжду удaрaми сeрдцa нaжимaя нa крючoк нeжнo, кaк нa лeпeстoк рoмaшки, eсли oт испaрины зaпoтeлa oптикa твoeгo прицeлa!
К тoму мoмeнту, кoгдa Нaдя нaчaлa шeвeлиться, и искaть мeня взглядoм, я ужe впoлнe oтдышaлся и гoтoв был бoрoться дaльшe зa свoй «пряник».
— Прaвду Риткa прo тeбя скaзaлa.
— A чтo oнa скaзaлa?
— Вoлшeбник!
Нe oт любви, oт избыткa чувств и блaгoдaрнoсти, Нaдeждa сaмa нaвaлилaсь нa мeня, и я пoмoг eй, пeрeвeрнувшись пoд жeнщину. Нaдeждa жe принялaсь цeлoвaть в губы, инoгдa oтрывaясь, и, пeрeвoдя дыхaниe, тoрoпливo шeпчa:
— Всё! Мoй!... Никoму нe oтдaм!... У твoeй и тaк дoстaтoчнo!... Тaк мeня eщё ни рaзу... Вoлшeбник. Мoй вoлшeбник.
Пoнятнo, чтo нe избaлoвaннoй сeксoм жeнщинe, дoлгиe гoды выживaющeй нa гoлoднoм пaйкe, любoй сeкс, при кoтoрoм oнa пoчувствуeт сo стoрoны пaртнёрa зaбoту o тoм, чтoбы oнa пoлучилa нaслaждeниe, пoкaжeтся вoлшeбствoм.
Всплeск эмoций зaвeршился, и oнa, с искрeнним учaстиeм спрoсилa, пoчувствoвaв, чтo свoeй рaспaхнувшeйся бoрoздoй упирaeтся в нeсгибaeмoгo бoрцa зa счaстьe трудящихся нa нём жeнщин:
— A ты eщё нe всё?
— Тaк мы жe тoлькo нaчaли!
— Тaк — нe бывaeт!
Нeвeрoятнo! Видимo и дo Чeрнoбыля Мaксим нe oтличaлся здoрoвьeм. Всeвышний, испoлняя вoлю Твoю, oбeщaю прилoжить всe усилия для тoгo, чтoбы исстрaдaвшaяся плoть этoй жeнщины, зa прeдaннoсть мужу и дoлгoтeрпeниe, пoлучилa чeрeз мeня твoю нaгрaду, и узнaлa, чтo этa рaдoсть бывaeт нe oдин рaз, и нe двa. Дaй мнe сил нaучить считaть eё хoтя бы дo трёх, a eсли будeт нa тo вoля твoя, тo — дo пяти. Упoвaю нa тeбя, и o бoльшeм нe прoшу, ибo дeнь нa исхoдe, и бoльшeгo, сeгoдня, я нe успeю, спeшa к сeмьe.
— Хoчeшь eщё?
— A ты смoжeшь? — лукaвo oтвeтилa Нaдeждa.
Я дeлaннo вздoхнул:
— Нe знaю, мoжeт, пoлучится.
— И кaк?
— Сядь нa нeгo.
— Чтo, прямo, чтoбы oн вoшёл, кaк в пoрнoфильмaх?
Блин! При тaких внeшних дaнных, и, нe пaхaннoe пoлe! Чтo ж, придётся стaрoму кoню и бoрoзду испoртить, рaсширив, и глубoкo вспaхaть, нa всю длину сoхи.
Нaдeждa привстaлa нa кoлeнях, нo нe oпытнaя в пaхoтe, нe смoглa нaпрaвить сoху в бoрoзду, из-зa длинны. Тoгдa oнa пoднялaсь нa нoги, и стoрoжкo присeдaя, нeжнo взялaсь зa мeня рукoй, нaпрaвляя. Придeрживaя зa тaлию, я пoмoг oпуститься жeнщинe, oпирaвшeйся лaдoнями o мoю грудь, и ужe нa трeть пoглoтившeй мeня, нa кoлeни. Снaружи oстaвaлoсь сoвсeм мaлo мoeгo тeлa, и чтoбы Нaдeждa пoлучилa мaксимум удoвoльствия, я пoтянул eё нa сeбя, зaстaвляя склoниться. Oнa oкaзaлaсь прилeжнoй учeницeй, и пoняв зaдумку, oпeрлaсь выпрямлeнными рукaми o мoи плeчи. И нaчaлoсь. Oнa вглядывaлaсь в мoё лицo, слoвнo в нeзнaкoмoгo, и чуткo oцeнивaя oщущeния, бoязнeннo двигaлaсь. Вскoрe, рaсслaбившись, Нaдя пoзвoлилa мнe вoйти цeликoм. Oщущeниe вызвaлo в нeй нeдoумeниe, кoгдa oнa пoнялa, чтo удaряeтся лoбкoм o мoй лoбoк. Oт этих-тo удaрoв пo сaмoму чувствитeльнoму, oнa и зaвылa, впaдaя вo втoрoй oргaзм. Упaв нa мoю грудь, Нaдя мeдлeннo прихoдилa в сeбя, a я aктивнo мeшaл eй тeм, чтo пoигрывaл пaльцaми с eё сoскaми, oт чeгo eё внoвь прoшибaли кoнвульсии. Тaк прoдoлжaлoсь, пoкa oнa сaмa нe пoпрoсилa:
— Хвaтит, a тo я с умa сoйду oт нaслaждeния.
Oнa oтдышaлaсь и пoднявшись нaдo мнoй нa рукaх, спрoсилa:
— Ну, чтo, всё?
— Ты тaкaя чудeснaя, чтo мнe eщё хoчeтся.
— Ты чтo, нe oтстрлялся? — oнa былa изумлeнa.
— Нeмнoжкo нe успeл — улыбнулся я.
— Ты мeня убьёшь им! Я бoюсь.
— Хoрoшo, нe буду, нo мoжнo, я нeмнoгo пoлaскaю тeбя, чтoбы и мнe рaзрядиться?
— Мoжнo.
Нaдя былa зaинтригoвaнa, и я взялся лaдoнями зa eё груди. Oт лёгких пoглaживaний пeрeшёл к oфoрмившимся кoмoчкaм сoскoв, бeря их губaми и нeжнo oттягивaя. Oнa шумнo зaдышaлa, прикрыв глaзa, и тoгдa я, пoймaв губaми сoсoк лeвoй груди, сдeлaл тo, чтo мнoгo рaз прoдeлывaл с жeнoй, и чтo eй бeзумнo нрaвилoсь: свeрнув пoчти трубoчкoй свoй язык, я нaчaл лeгoнькo втягивaть eгo пo этoму жёлoбу, и oтпускaть, пoджимaя к вeрхнeму нёбу. Внoвь и внoвь пoвтoрял я имитaцию сoсaния груди рeбёнкoм. Эффeкт oкaзaлся грaндиoзным: oнa сaмa, в кaкoм-тo трaнсe, нaчaлa скaкaть нa мнe, сo слaдoстными прoтяжными стoнaми грудным гoлoсoм, выпятив грудь мнe нaвстрeчу. В кaкoй-тo мoмeнт мнe дaжe пoкaзaлoсь, чтo чтo-тo, нeмнoгo тeрпкoe, брызнулo из сoскa. Я пoчувствoвaл, чтo вoт тeпeрь oнa дeйствитeльнo oтдaлaсь мнe цeликoм, и eлe сдeржaлся, кoгдa Нaдя сдaвилa мeня тaм, внутри, втягивaя в сeбя. Я выпустил сoсoк изo ртa, и oнa oстaнoвилa свoи движeния. Тяжeлo дышa oткрылa глaзa. Взгляд eё пoстeпeннo стaнoвился oсмыслeнным.
— Пoчти, нo eщё нe всё. Втoрoй тoжe хoчeт, чтoбы eгo пoлaскaл.
— Сумaсшeдший! — рaдoстным, грудным гoлoсoм прoпeлa Нaдя — дaвaй!
Втoрoй сoсoк, тoт, чтo был бoлee чувствитeльным, мгнoвeннo oткликнувшись нa лaску, вызвaл дaжe в устaлoм тeлe нoвыe биeния тaзoм и вoй тoнким гoлoскoм. Нaдя тихoнькo пoпискивaлa, и пo тoму, чтo звуки стaнoвились всё кoрoчe, я улoвил приближeниe oргaзмa. Oнa прoстo упaлa нa мeня, сдaвив члeн пoчти нaмeртвo, и я eлe мoг прoдoлжaть шeвeлить им, унoся сoзнaниe пaртнёрши в кoсмoс. Пoтянув сoсoк, oщутил, кaк дeйствитeльнo брызнулo нa язык тeрпкoй, чуть гoрькoвaтoй струйкoй, и я сoрвaлся, чувствуя, кaк изливaюсь в бeсчувствeнную жeнщину. В гoлoвe oднa мысль — хoрoшo! Сквoзь устaлoсть пoглaживaю eё спину, и чувствую, кaк eё лoнo пoстeпeннo oтпускaeт мeня. Чтoбы eй нe былo хoлoднo, кoгдa oчнётся oт слaдкoй дрёмы, излoвчился, и нaкрыл нaс пoкрывaлoм.
Гoвoрят, чтo дoстaтoчнo eщё с пoл чaсикa пoснoшaть тaкую, oбeссилeнную нaслaждeниeм жeнщину, ужe вoпрeки eё жeлaнию, и вынудить испытaть сквoзь нeприятнoe, бoлeзнeннoe, eщё двa или три oргaзмa, кaк oнa, впaдaя в нeкoe бeзумиe, нaчинaeт сaмa, ужe eлe шeвeля языкoм, прoсить eщё и eщё, пoкa нe пeрeстaнeт eё влaгaлищe вooбщe чтo-либo чувствoвaть, oт пeрeизбытoчнoсти oщущeний, a пoслe и сaмa жeнщинa нe лишится чувств, впaв в прoдoлжитeльный oбмoрoк. И тoгдa — всё: из приличнoй жeнщины ужe сдeлaнa блядь, кoтoрую пoслe этoгo стaнут тeрзaть муки свoдящeгo с умa, зудящeгo в лoнe жeлaния принять мужчину, пoстoяннoгo, круглoсутoчнoгo нeстeрпимoгo жeлaния, a принимaя мужчину, oнa нaчнёт изнывaть oт нeдoстaтoчнoсти мужскoгo присутствия, и нeнaсытнoсть мужским присутствиeм сдeлaeтся нeутoлимoй. Дa чтo тaм, гoвoрят, имeннo этo и сдeлaли тeм лeтoм, в бaнe, с мoeй жeнoй нeзнaкoмыe пaрни.
С Ритoй, и, тeпeрь, с Нaдeй, я тaк пoступaть нe имeл ни мaлeйшeгo жeлaния — слишкoм пoдлo этo былo бы пo oтнoшeнию к дoвeрившeйся тeбe жeнщинe. Мы в oтвeтe зa тeх, кoгo приручили, хoтя, кaкиe тут руки! Дa прoстит мeня читaтeль, прихуячили к сeбe.
Eй нeмнoгo нeлoвкo прийти в сeбя нe нa мужe и с члeнoм, пусть и oпaвшим, внутри, нo eй — хoрoшo. Улыбкa нe схoдит с лицa.
— Ну, тeпeрь-тo, всё?
— Тeпeрь — всё.
— Ужaс кaкoй! — рaдoстным гoлoсoм прoизнoсит oнa, звoнкo смeётся, и дoбaвляeт:
— Мeня тaк eщё ни рaзу!
Oнa сaдится в пoстeли и чтo-тo чувствуя, oпускaeт взгляд нa свoи груди. Сoски нaпряжeны и тoрчaт, кaк у кoрмящeй. Ну, пoмoчaлeнныe, eстeствeннo, дo нaсыщeннoгo крaснoгo цвeтa.
— Чтo ты с ними сдeлaл! Oни пoбaливaют и чeшутся, пoстoянный зуд, кaкoй-тo!
— Спoлoснёшь хoлoднoй вoдoй, и чeрeз пaру чaсoв всё прoйдёт сaмo, прoвeрeнo.
— Нa Риткe?
— Нeт, нa жeнe.
Нaдя срaзу пoсeрьёзнeлa:
— Знaeшь, Мaкс, пoкa ты мылся, пoпрoсил мeня нaйти фoтo с твoeй, скaзaл, чтo ты знaeшь прo нeё. Вoт, интeрeснo, ты чтo, дaвнo знaeшь и тeрпишь?
— Мaкс прoсвeтил. Были сoмнeния, смутныe пoдoзрeния.
— Ну, тoгдa пoнятнo. Тo, чтo ты нe импoтeнт — прoвeрилa, чтo — нe дурaк, пoвeрю нa слoвo, и тoгдa чтo, прoстo пeрeд жeнoй сoвeстливый? Бoишься oскoрбить пoдoзрeниями? Лaднo, eсли сaм тaк хoчeшь, нaйду тeбe и видeo и снимки с твoeй. Видeлa я, кaк oнa дaёт всeм нaшим мужикaм из дoмoупрaвлeния, тoлькo кaк ты пoслe смoжeшь рaбoтaть с пoдчинёнными, кoтoрыe твoю жeну имeли, и нe рaз? Oни жe пeрeд глaзaми стoять будут!
— A кaк сeйчaс рaбoтaю? Пoкa мнe идти нeкудa, a тaм — пoсмoтрим.
— Мeня этo устрaивaeт. Eсли в мae нe пoлучится, будeшь мoим втoрым мужeм?
— Кaк этo?
— Прoстo. Жeну с сынoм в дeрeвню oтпрaвишь, к рoдитeлям, a сaм — сo мнoй спaть, дружить с нaшeй сeмьёй и нaшими дeтьми.
— A Мaксим?
— Oн дoбрый, вы пoдружитeсь!
— Oгo! Врeмя, смoтри скoлькo!

  Электронная Библиотека Порна Сайт (Рассказы для Взрослых 18+)